С – скрепы, в – вредитель, я – язык намоленный

А эти изменения нужны нам как воздух для того, чтобы Церковь Христова, в конечном итоге, не превратилась в археологический музей и традиции не напоминали искусственные цветы, которые не приносят в храм." О форме и содержании в Церкви размышляет священник Евгений Дорофеев, клирик Покровского храма села Кудиново.


Священник Евгений Дорофеев


В нашей Церкви издавна существует традиция – не приносить в храм искусственные цветы, а украшать живыми: потому что в Церкви не должно быть ничего ненастоящего. Строго соблюдая эту установку внешне, следим ли мы за подлинностью внутренней церковной жизни?

Церковь, неся в себе вечные и неизменяемые смыслы, в физическом мире проходит свое бытие через многие видоизменяющиеся формы. Если мы, для сравнения, возьмем Церковь эпохи иерусалимской общины Храма, затем римской первых веков, потом Церковь эпохи Златоуста и, наконец, Церковь нашего времени, то в главном мы одна и та же неизменяемая Церковь Христа Искупителя. Во внешнем же устройстве, в обрядах, в используемой символике, в языке богослужения, в литургической традиции – все очень сильно меняется.

К примеру, мы не молимся вместе с иудеями и не соблюдаем 613 заповедей Торы, как это делали христиане под руководством апостола Иакова, брата Господня. Наша литургия не проходит на могилах мучеников в темных катакомбах, как у наших римских братьев и сестер в первые века. Мы не крестим, как во времена Златоуста, только чело.



Православие, курение и женщины в алтаре

Разница между внешними формами видна не только сквозь время, но и через расстояние. К примеру, Русская Православная Церковь живет по юлианскому календарю, тогда как большинство Православных Церквей используют, так же как и западные христиане, другой – григорианский. При этом Финляндская Православная Церковь даже Пасху празднует вместе с католиками и протестантами. На богослужениях второй по древности Антиохийской Церкви молящиеся сидят, женщины ходят в храм без платков, накрашенные и имеют право алтарничать!

А бывают вообще курьезные ситуации. Так, в Русской Православной Церкви существует довольно четкое понятие о курении как о грехе. Знаю одного священника, который очень долго боролся с этой скверной. Какое же удивление постигло его на Афоне! «Я понял, – сказал мне он в личной беседе, – что православие и курение в Греции вполне совместимы!» Ну а как ведут себя много веков православные арабы у Гроба Господня в день схождения огня – это уже притча во языцех, многие это сами видели и знают. Очевидно, что русские и арабы понимают благоговение очень по-разному. И таких примеров еще очень много.


Однако Христос у всех у нас Общий, Один и Тот же, и тогда, и на все века. И Святое Его Тело и Святая Его кровь все Та же. И Его заповеди и обязанность жить по этим заповедям все те же.


Из этого следует, что в разное время и в разных местах существует огромное количество традиций и явлений, которые являются лишь временными формами, обусловленными чем-то (национальными особенностями, климатом, историческим развитием). И они меняются и должны меняться, а не существовать «сами в себе». Это лишь средства, позволяющие прийти к Богу.



Покусились на устои

К сожалению, такое динамическое восприятие традиций порой встречает резкое неприятие у некоторых православных соотечественников. Любое изменение даже каких-то прикладных моментов церковной жизни трактуется как покушение «на вековые устои», «традиционное русское православие», «размывание традиционных форм русской идентичности» и так далее. Почему так происходит? Здесь есть несколько причин.

Во-первых, не все осознают, что наша вера не есть нечто размытое и аморфно-благостное. Она не есть вера только в высокие моральные идеалы, трактуемые как кому вздумается. Христианство строго иерархично. Это единственная религия, имеющая четкие непререкаемые аксиомы о самом важном, называемые догматами. На догматических основах строится иерархия христианских ценностей. Всё должно быть на своих местах.


Как в личной жизни человека есть мелочи, а есть вещи принципиального характера, так и на духовном пути есть ГЛАВНОЕ и есть ВТОРОСТЕПЕННОЕ. А для того, чтобы разобраться где что, нужно знать основы веры. Вот с этим-то у нас проблемы: мало того, что дидактика слабовато развита, так еще в русском православии бытует представление, что для спасения ничего знать и не нужно.


Лишние знания «приводят к гордыне и уводят от Бога». «Ходи в храм, молись (правда, непонятно, исходя из этой логики, как?), постись (непонятно тогда, зачем?), слушай во всём духовного отца, и всё приложится». При этом очень популярны различные неправильно понимаемые цитаты отцов: «Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено – там ни одного». Во-первых, это не цитата из Священного Писания (вот и всплывает иерархия христианских ценностей!), а во-вторых, еще апостол Павел всем не по теме «входящим в простоту» сказал: «Братия! Не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (1 Кор.14:20).

Между тем, святые отцы говорят о простоте не  умственной (что у нас очень часто приходится наблюдать), а сердечной (что бывает, увы, реже). Ум должен оттачиваться на изучении Священного Писания и Предания Церкви и основ веры. Это необходимо для того, чтобы найти правильный ориентир в быстро меняющемся мире. Чтобы, с одной стороны, мы не сошли с пути истинного, а с другой – не выстраивали ненужных препятствий.

Если человек не разобрался как следует в своей вере, не осознал ее незыблемых основ, то для него на первый план выходят вещи лишь видимые, осязаемые, поверхностные и, как правило, второстепенные. Для такого человека принципиально важно, с какой стороны подойти к иконе, сколько раз перекреститься и т.д.  Конечно, в Церкви есть сложившиеся видимые формы: определенные правила и установления, но все они призваны служить на благо человеческого спасения. Если же эти формы становятся преградой, то от них, безусловно, необходимо избавляться и привносить новые.



Важнейшие тексты “пролетают” мимо сознания

К примеру, взять наш церковнославянский язык (ЦСЯ), который, безусловно, наше сокровище, инструментарий, приведший к Богу наших предков. Как легко и приятно было древним славянам слышать о Боге на своем языке! Но шло время, все дальше и дальше от понимания русским человеком становился ЦСЯ.

Уже в XIX веке это было огромной проблемой – понимание Писания и богослужения. Об этом писали сотни архиереев и священнослужителей (кстати, этой теме посвящена прекрасная работа протоиерея Николая Балашова, с рецензией нынешнего Святейшего Патриарха, тогда еще митрополита Калининградского и Смоленского Кирилла, «На пути к литургическому возрождению»). Особо громко этот вопрос звучал на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 1918 году, и по нему были приняты очень важные документы. Но где 1918 год, а «воз и ныне там». За последующие сто лет русский язык еще более отдалился от ЦСЯ.


Мы читаем паремии, кафизмы, отрывки из Апостола и Евангелия на ЦСЯ в храме до сих пор! Для чего? Эти важнейшие тексты, предназначенные для восприятия и руководства к действию, «пролетают» мимо подавляющего большинства находящихся в храме.


При этом тех, кто робко поднимает вопрос о незначительной замене некоторых мест в богослужении, называют «обновленцами» и вредителями, колеблющими «вековое русское Православие» (которое, кстати, многократно менялось по многим внешним формам). В ход идут аргументы, применявшиеся еще идеологическими противниками Кирилла и Мефодия: «Как же можно менять священный язык, присутствующий в нашей Церкви вот уже тысячи лет, на примитивный и варварский!»

При этом дополнением идет разного рода апокрифическо-оккультная ерунда нехристианского содержания: «язык намоленный», «в ЦСЯ нет мата», «ЦСЯ бесы боятся», «ЦСЯ – священный язык богослужений» и т.д. Хотя если задуматься и углубиться в историю вопроса, окажется, что языковые перемены происходили многократно и все они были необходимы.


Чтение 12-ти Евангелий
patriarchia.ru


Как справедливо заметил академик Аверинцев: «С самого начала христианство оказалось обречено на перевод». На арамейском говорили Христос и Апостолы (задолго до этого Израиль возносил свои молитвы к Богу на другом языке – еврейском), но Новый Завет был сразу написан на греческом, на языке межнационального общения того времени. С вполне понятной целью: охватить евангельской проповедью наибольшее количество людей. Если бы не так важно было понимание смысловой сути Писания и богослужения (как говорят некоторые защитники ЦСЯ), зачем тогда писать апостолам-евреям на греческом?

Или еще вариант: «пусть все учат арамейский  и не понижают уровень Божественного Слова», или «почему Церковь должна идти навстречу, пусть они предпримут усилия и выучат арамейский!» Знакомая аргументация? Конечно, ЦСЯ  значительно ближе к русскому, нежели арамейский к греческому, но принцип понятен: язык – это не «священная корова», это не более чем инструмент, который должен служить одной цели – полноценному  и глубокому восприятию человеком божественных истин. Зачем строить бессмысленные преграды входящим в храм Божий?



Происки масонов, евреев и ЦРУ

Во-вторых, удержание «мертвой хваткой» традиционных форм происходит еще и потому, что, при незнании основ веры и соответственно неправильно выстроенной иерархии духовных ценностей, Бог вытесняется из сознания чем-то материально-потребительским. Как пример могу привести следующее. Недавно на одном из православных форумов  я увидел группу для защиты веры от посягательств богоборцев с объяснением, что «мы должны защищать Православие, потому что это вера наших предков и исторический фундамент, на котором стоит российская государственность».

Интересно, следуя этой логике, зачем тогда было защищать Православие равноапостольному князю Владимиру? Он вообще по сути предатель веры отцов… Или зачем тогда креститься таджику, ведь у него роль исторического фундамента выполняла совсем иная религия?

Христос в такой логике отходит на второй план  и служит лишь неким вспомогательным элементом. Религия тут не более чем ширма для устроения материальной стороны жизни, потому что понятно, что экономическое и политическое положение страны на спасение человеческой души никак не влияет.


В умеренных и созидательных формах патриотизма нет ничего плохого. Плохо, когда он сращивается с искривленным церковным сознанием и производит ту гремучую смесь, которую мы видим сейчас в православном пространстве.  Посягательства на традиционные формы воспринимаются как угроза России, личной безопасности верующих РПЦ, как «происки масонов, евреев и, конечно же, ЦРУ» (куда же без них!).


Контакты с западными христианами и положительные заимствования из их духовной жизни (а таковые, безусловно, имеются) воспринимаются не иначе как идеологическая диверсия. Выстроилась совершенно нетипичная для христианского сознания система ориентиров «свой-чужой». Все это привело к тому, что Русская Православная Церковь очень замкнулась сегодня в своем традиционализме.



Новый климат религиозной жизни

Совершенно понятно, что многое из того, что зародилось и существовало в Церкви, скажем, в Византии или в Синодальный период, сейчас совершенно никуда не вписывается, так как кардинально изменилась окружающая действительность. И чтобы актуализировать многие аспекты церковной жизни, необходимо пойти на глубокие преобразования. Преобразования, безусловно, взвешенные, обдуманные, но вместе с тем ответственные и решительные. Что собственно и было сделано (но не воплощено в жизнь!) на Поместном Соборе 1918 года.

Надо отдать должное нынешнему священноначалию РПЦ, которое в последние годы вносит значительные плодотворные изменения. Было создано Межсоборное присутствие РПЦ, в рамках которого уже рассмотрено немало документов, внесших позитивные изменения в климат нашей религиозной жизни (впоследствии утвержденных на Архиерейских Соборах).

Так, достаточно сбалансированный и вместе с тем весьма прогрессивный документ «Об участии верных в Евхаристии» ограничил давление многих весьма сомнительных или не вписывающихся в сегодняшнюю жизнь традиций (таких, например, как обязательное трехдневное говенье перед причастием) и дал возможность многим членам Церкви более полноценно участвовать в евхаристической жизни.

Часто образованное священноначалие становится на путь более решительных изменений, а миряне, не имеющие должного образования и кругозора, противятся реформам. А эти изменения, которые в массе своей не есть что-то новое, а взятое из предыдущих более древних этапов церковного развития, но гармонирующих с нынешней действительностью, нужны нам как воздух для того, чтобы Церковь Христова, в конечном итоге, не превратилась в археологический музей и традиции не напоминали неживые цветы, которые не приносят в храм.


Facebook/RIISA


Портал «Православие и мир» и независимая служба «Среда» проводят цикл дискуссий о приходской жизни. Каждую неделю – новая тема! Мы зададим все актуальные вопросы разным священникам. Если вы хотите рассказать о болевых точках православия, своем опыте или видении проблем – пишите в редакцию, по адресу discuss.pravmir@gmail.com.

Поделиться