«Мы перестали петь – вот в чем беда»

Лето – пора музыкальных фестивалей, которые в этом году из-за пандемии хоть и перенеслись, но не отменились.
Сергей Старостин на концерте в Германии, город Детмольд.
Фото: Thorsten Krienke / Flickr
 

Слушать музыку, когда есть повод, мы любим, осталось научиться петь самим. От этого, как уверяет этнограф, лингвист и певец Сергей Старостин, зависит будущее


Сергей Старостин:

– В какой-то момент своей жизни я задумался, о чём же поёт народ. Образ моей бабушки вставал у меня перед глазами. Я был очень маленьким, но запомнил её тихий, вкрадчивый голос. Через пение она делилась со мной своей жизнью, своей мудростью – самым ценным, что у неё было. Из вещественного после неё осталась коробочка с иконами и единственное письмо с фронта от мужа.

Народ наш пел по любому поводу. Кое-где в России ещё остались такие места, где живут деревенские люди так, как жили их предки. Они очень естественно играют голосом. Конечно, иногда проскальзывает и крепкое словцо, но по делу. Без дела они никогда не говорят. Их речь настолько интонационно богата, что ты слушаешь её и пьёшь её, как источник живой воды. Это богатство ушло из нашего сегодняшнего быта. Мы перестали петь – вот в чём беда. Раньше жизнь людей проходила через традицию, через песню, как через фильтр, и очищалась. Конечно, это было неотрывно от веры и молитвы. Но без песни человек никак не мог обойтись.


Ф. В. Сычков. Гуляния во время «Красной горки».
Дореволюционная открытка.


Мы в городах стали такими умными, такими начитанными, что перевели сами себя на рельсы разговорного жанра. Мы очень много говорим и очень мало поём, и это очень обидно. Я понимаю, конечно, что господам не пристало петь. Петь должны крестьяне, а господа – красиво разговаривать. Но, мне кажется, что всё-таки этот уклон в разговорный жанр нужно менять. В этом нам могла бы помочь наша народная культура. Здесь она нашла бы своё место и применение, если бы мы стали петь какие-то простые вещи. Каждый может выбрать для себя какую-то народную песню. Может, стоит покопаться в своих корнях, вдруг там что-то обнаружится?

К сожалению, нематериальное культурное наследие в нашей стране не востребовано. Ну что такое для чиновника нематериальное культурное наследие? У него мутнеют глаза, когда говоришь о таких вещах. Это же то, от чего нельзя отщипнуть! «Как я могу с этим работать? Что вы мне голову морочите!? “Нематериальное культурное наследие”! Вот материальное культурное наследие – это я понимаю. Памятники архитектуры, музеи и пр. Вот это – культурное наследие». Поэтому хочется обратить на это особое внимание:  в Министерстве культуры РФ есть много разных департаментов для управления культурой, кроме департамента нематериального культурного наследия. Потому что не за что уцепиться. Как вы будете духом управлять? Это ведь то, что в глубинах!

Наши люди преимущественно индифферентны к своему наследию. В советское время их несколько поколений подряд приучали: «Что ты здесь делаешь? Беги в город! Беги от этого рабского труда!». Произошёл колоссальный разрыв в традиции, не было прямого её наследования. В дореволюционной России существовал некий баланс между народной культурой и христианской верой. Конечно, отношения людей не всегда были простыми, но никто не готов был отказаться ни от того, ни от другого. Было ощущение хорошо устроенного домашнего быта. И что сделала советская власть? Она ударила и по церкви, и по народной культуре. В результате уцелело очень мало. В 80-е годы советская молодёжь очнулась в поисках духовного фундамента. Рухнул Советский Союз, и люди стали искать опоры в жизни. К храмам никто не был приучен, но в 90-е начали много и открыто проповедовать в храме. Тогда пришёл в храм и мой духовный наставник, о. Александр Елисеев. Люди стали думать, на что им опираться, кому верить. Ну неужели ничего настоящего не осталось на нашей земле? Неужели эти невероятные кокошники, эти перемазанные девушки, гуляющие по сцене, и есть моя культура? Нам пытаются навязать какую-то стилизацию, и выглядит это всё как пародия на народную культуру. Она состоит из визуальных маркеров, которые со временем вызывают у людей сильное отторжение. Вы представляете, в какую ситуацию загнан народ, который живёт и думает, что его культура ужасна? Сложно себе это представить. А мы с этим живём уже на протяжении не одного десятка лет. И большая часть людей так и думает: «Что? Русское? Да ну, упаси меня Бог». Насколько же большой урон был нанесён  человеку, чтобы подобное стало возможно! Нужно приложить определённые усилия для того, чтобы как-то изменилось отношение людей.


Сергей Старостин.
Фото: Mark Nakoykher


Когда мы говорим о культуре, мы должны понимать, что, несмотря на то что мы понимаем её как нечто массовое, все её основные процессы происходят на уровне личности. Если бы не случилось в моей жизни моей бабушки, моих мамы, папы, которые мне передали свои знания, свою мудрость, – ничего бы не произошло. Теперь и я считаю своим долгом жизнь положить на то, чтобы нести какое-то знание об этой культуре, по сути, проповедовать эту культуру. Это очень серьёзная ежедневная работа от поколения к поколению. Сейчас есть запрос на культуру. Пассивно вовлеченных в неё – миллионы. Если знание о Христе сохранялось независимо ни от каких происходящих вокруг событий, иногда жертвой своей собственной жизни, то народное знание должно найти своих проповедников. Они должны точно так же ходить по миру и возвещать и передавать это знание. Я думаю, это можно делать даже совместно с представителями церкви, потому что ничего противозаконного с точки зрения христианства я в народной культуре не вижу. Нужны личности, которые могли бы делиться с нами своей жизнью, заражать любовью к русской культуре, к тому, что уцелело. Только низовая человеческая инициатива, на уровне общества способна с Божьей помощью преодолевать культурное беспамятство.

Автор
Дарья Петрунина
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе