На полуслове: памяти Лилии Ратнер

«Она не раз говорила, сокрушаясь: “У меня родных почти нет, многие ушли туда, я живу в квартире одна, и если я слягу в конце жизни, кому я буду нужна, кто будет за мной ухаживать. Я так не хочу быть никому в обузу”. И Господь все устроил». 
Лилия Ратнер.
Фото: Анна Гальперина



Священники вспоминают ушедшую от нас Лилию Ратнер.


Протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне (Москва)


Протоиерей Андрей Юревич. 
Фото Юлии Маковейчук


Лилию Николаевну многие, дружившие с ней, называли просто Лилей, а часто даже Лилечкой, несмотря на разницу в возрасте. Да и возраст мгновенно забывался,  стоило лишь взглянуть на нее, а тем более – пообщаться. Она выглядела красиво, молодо, всегда была бодрой и активной при абсолютной ясности ума, такой, которой могут позавидовать и тридцатилетние. Хотя, конечно, и у нее были свои немощи, и близкие люди знали о них.

Мы познакомились с Лилей уже после возвращения нашей семьи в Москву в 2011 году и очень быстро сдружились, нашли много точек соприкосновения – и в духовном отношении, и во взглядах на искусство, на жизнь.

Мы с ней говорили о разном, в том числе об очень сокровенном. Когда я подошел к своим шестидесяти годам, меня стали волновать вопросы, связанные со старостью. И я ее, как старшего друга, спрашивал: «Лиля, расскажи что-нибудь о старости. Расскажи о последнем этапе жизни человека. Чего ждать от этого? Как ты это переживаешь?» И мы с ней очень глубоко об этом говорили.

С ней было хорошо и очень радостно общаться. Она имела такой заряд энергии, что, казалось, будет жить дольше всех нас.  

Из всей нашей компании людей, занимающихся христианским искусством, она была самая старшая и самая задорная. Когда мы шли по улице, то всем приходилось убыстрять шаг, чтобы ее догонять. Те, кто бывал с ней в дальних поездках, говорят, что и по горам за ней было трудно поспеть.

Она была очень открытым человеком, с радостью дарила свои работы.

Лекции ее воспринимались с большим подъемом: она всегда говорила очень ярко, сочно, образно.

Лиля была резкой в суждениях. Если ей что-то не нравилось, она прямо так и говорила: «Это плохо, я с этим не согласна!» Зато, если нравилось, она очень емко произносила: «Потрясающе!», «Гениально!»

Она на дух не выносила никакого лицемерия, никакого лукавства, никакой фальши. И я так понимаю, что в жизни своей она много потерпела от этого.

Когда она кому-то помогала, то делала так, чтобы левая рука не знала о том, что делает правая. Поэтому я не думаю, что многие знали об этом.


Когда Ира Языкова позвонила мне и сказала, что Лиля умерла, у меня было ощущение, что вот идешь с человеком, разговариваешь, вдруг обернулся, а человека нет, исчез на полуслове. То есть она ушла как-то совершенно вдруг. Причем я совершенно уверен, что по своему внутреннему желанию.


Она не раз говорила, сокрушаясь: «У меня родных почти нет, многие ушли туда, я живу в квартире одна, и если я слягу в конце жизни, кому я буду нужна, кто будет за мной ухаживать. Я так не хочу быть никому в обузу». И Господь все устроил.

И вообще, как только я услышал эту печальную новость, я ни секунды не волновался о Лиле, о том, как там она, как теперь предстанет пред Богом. Я даже подумал, а как сейчас молиться. Мне захотелось ее просить: «Лиля, моли Бога о нас». Я был совершенно уверен, что ей хорошо. Это нам без нее сразу стало как-то горько и щемяще пусто, и начинаешь жалеть себя, а не ее. А за нее радуешься – она ушла к своему Господу, Которого любила, Которому так искренне служила и к Которому очень хотела.



Жизнь с богословской точки зрения

Протоиерей Александр Борисов, настоятель храма свв. Космы и Дамиана в Шубине (Москва)


Протоиерей Александр Борисов


В шестидесятые и семидесятые годы прошлого века Лилия Николаевна оказалась в категории неформалов, хотя она была просто профессиональным художником, который хотел выразить нечто значимое для себя. Но советскому строю не по душе были подобные поиски, вот он и сносил выставки бульдозерами.

Будучи человеком широко образованным, очень живым, энергичным, Лилия Николаевна всегда умела интересно рассказывать. Она замечательно рассказывала о художниках, самостоятельно водила экскурсии в Третьяковку и в другие места, связанные с изобразительным искусством.

Подвижная, энергичная, несмотря на возраст, она постоянно ездила в разные поездки – в Грузию, по Подмосковью, в другие страны и города России. Собиралась поехать в Израиль…

Регулярно была на воскресных литургиях.

К вере она пришла где-то в середине восьмидесятых и верила по-настоящему, глубоко, серьезно. Была именно деятельным верующим человеком. Участвовала во многих православных журналах, много ездила с выступлениями, на которых говорила об искусстве, о христианстве.

Она была человеком очень искренним, очень чутким.


Есть у нее замечательная серия работ по Ветхому Завету, по Холокосту. Как глубоко чувствующий ранимый человек, еврейка по национальности, она очень остро переживала Холокост, воспринимала его как жертву еврейского народа, перекликающуюся с жертвой Христа.


Во всем – и в искусстве, и в жизни, и в вере она была очень глубоким человеком, воспринимала все с богословской точки зрения, ее мнение всегда было очень нестандартным.


Работы Лилии Ратнер из серии “Народ Библии в Освенциме”
Автор
ОКСАНА ГОЛОВКО
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе