Фотограф, философ, искусствовед и директор музея — о скандале вокруг выставки Стёрджеса

И о том, имеют ли общественные организации право закрывать экспозиции

На выходных некоммерческая организация «Офицеры России» принудила Центр фотографии имени братьев Люмьер закрыть выставку Джока Стёрджеса — активистов возмутили снимки обнаженных детей на экспозиции. «Офицеры»заблокировали вход в галерею, а один из участников акции облил работу фотографа мочой. Ранее сенатор Елена Мизулина и детский омбудсмен Анна Кузнецова требовали проверить выставку на предмет детской порнографии, но «Офицеры России» не стали дожидаться результатов экспертизы. The Village поговорил с философом, искусствоведом, директором музея современного искусства «Гараж» и фотографом, чтобы узнать, почему Стёрджес снимал обнаженных детей и кто дал право общественным организациям закрывать экспозиции.



АНТОН БЕЛОВ /директор музея современного искусства «Гараж»

На попытки погромов администрация музея должна реагировать вызовом охранной службы и представителей полиции. После того как стражи порядка эту ситуацию пресекут, музей должен продолжить работать в прежнем режиме, ведь он работает, соблюдая законы Российской Федерации, включая правила возрастного ценза. Кроме того, работники музея, безусловно, способны понять, что является искусством, а что не является.

Нужно обращать внимание на такие акции: если мы будем подобным явлениям потворствовать, общество докатится до очень плохих вещей. Здесь можно вспомнить опыт Германии — недавно журналист Илья Клишин вспомнил у себя в фейсбуке, как группа людей перекрыла там доступ к одному из магазинов и добилась того, что владелец уволил всех евреев. Все это закончилось для мировой историихолокостом.

Если происходит погром, музейное сообщество должно вступиться за пострадавшую организацию. Это не дело каких-то непонятных НКО — решать, что можно выставлять в музее, а что нет. Если кто-то хочет поставить под сомнение художественную ценность выставки, они всегда могут сделать это в СМИ и интернете — эти площадки созданы для дискуссий. Кроме того, есть компетентные органы, которые могут решать, является ли выставка порнографией или нет.

Я не могу осудить Центр братьев Люмьер за закрытие выставки, потому что они являются маленькой частной организацией — не такой крупной, как «Гараж» или, например, Эрмитаж, которые сильнее остальных защищены от подобных нападок. Понятно, что центру тяжело сопротивляться давлению. Они закрыли выставку, чтобы иметь хоть какую-то возможность работать дальше. Я их решение не поддерживаю, но, с другой стороны, обкладываться юристами и вести долгую законную борьбу с теми, кто пользуется незаконными методами, — это неподходящее занятие для маленького выставочного пространства.



ДМИТРИЙ КОСТЮКОВ /фотограф

Стёрджес — известный фотограф, который уже много лет изучает человека в период его сексуального созревания. Однако, как мне кажется, его творчество стоит воспринимать гораздо шире. Например, он может фотографировать одного героя от совсем юного возраста и до 50 лет. Есть фотографы, которые занимаются тем же, —Жак Бурбулон, Салли Манн. Если помните, Манн снимала свою семью: как созревали ее дети и как умирал муж, который разлагался из-за болезни. Есть и русские мастера, посвящающие себя этой теме, но я не буду называть их имена. Ведь в рамках того идиотизма, который происходит сейчас в России, они могут оказаться под угрозой.

Обращение к телу в искусстве было всегда и принимало разные формы: можно вспомнить и греческие амфоры, и картину Курбе «Происхождение мира», на которой лежит женщина с раздвинутыми ногами. Сейчас эта картина висит в музее Орсе в Париже и стала абсолютной классикой, ни у кого не вызывающей возмущения. При этом табуирование обнаженного тела восходит к религиям. И чем выше степень религиозности в обществе, тем больше возникает подобных запретов. Но тело — это просто тело. Как только люди начинают понимать, что самолеты летают не благодаря богу, а благодаря науке, появляется телесная свобода.

В соцсетях все выкладывают фотографии своих маленьких детей. Часто дети на этих снимках голые, и это считается нормальным. А вот голый пятилетний ребенок уже вызовет вопросы. Но где проходит эта грань? Кого можно снимать? Кого нельзя? И почему нельзя? Это вечная история: например, «Лолита» Набокова до сих пор вызывает споры, но тем не менее все продолжают ее читать.

Любой, кто читал хоть одну страницу учебника по философии, знает, что человек антропоцентричен и ориентируется на самого себя. Поэтому интерес к нашим телам так же нормален, как и интерес к духовному. К тому же переход от детского состояния к взрослому — одна из самых интересных вещей: трудно нащупать и понять, что при этом происходит. Именно это изучают такие фотографы, как Стёрджес.

Когда человек чем-то долго и глубоко занимается, у него накапливается определенная сумма знаний — она позволяет делать выводы, определять, например, что красиво, а что нет, что находится в рамках искусства, а что нет. Более того, даже в спорных вопросах нужно не просто сказать, но и доказать. То есть у людей могут быть разные вкусовые предпочтения, но между ними не такой уж большой зазор, как принято считать. Обычно в профессиональном сообществе все довольно четко разложено по полочкам. Ребята из «Офицеров России» этими знаниями касательно фотографии просто не обладают, поэтому не должны давать оценок, влиять на закрытие выставки. Кто должен? Профессиональное сообщество. В данном случае это художники, в том числе фотографы, галеристы, кураторы и искусствоведы. 



КИРИЛЛ МАРТЫНОВ

кандидат философских наук, доцент факультета гуманитарных наукНИУ ВШЭ

В России сложился феноменальный юридически не оформленный социальный институт. Он представляет собой систему поиска и уничтожения культурных форм, которые объявляются чуждыми нашему национальному наследию. И речь идет не об одной группе людей, а о нескольких. Более того, это несколько конкурирующих групп. Все они стремятся создать себе медийную историю успеха методом поиска культурных феноменов, которые якобы следует уничтожить. Они хорошо мобилизованы и готовы в кратчайшие сроки выдвинуться на решение этой задачи. Эти люди объявляют себя борцами за нравственность и действуют не по закону, а в некой серой зоне, которую они трактуют по своему усмотрению. И самое тревожное в том, что их действия никак не регулируются государством. 

Табу на детскую телесность — не только российская история. Такое существует и на Западе, но там за процессом стоит иной смысл. Западное табуирование этой тематики связано с защитой прав несовершеннолетних, идеей индивидуальной свободы. В России же табу на детскую телесность исходит из того, что западная культура — зло. А наша миссия якобы состоит в том, чтобы с этим злом бороться. В первую очередь — с гомосексуальностью, ну и, конечно же, с педофилией. В России государство и его добровольные помощники диктуют людям какое-то, по их мнению, нормативное поведение. Наше общество очень четко определило телесные практики и очень четко их ограничило.

В лице «Офицеров России» мы видим людей, которые поставили себе задачу разоблачить любые вредные, на их взгляд, явления. Как киты питаются планктоном, так и они ищут, чем бы поживиться. И ты никогда не знаешь, что им не понравится в следующий раз: рассказ Сорокина, фотовыставка, новый фильм. Формы культуры для них — способы самоутверждения и роста влияния. Такие активисты фактически говорят государству, что оно не выполняет свои обязанности, потому что не защищает детей. Выходит своеобразное давление на чиновников со стороны извращенной формы гражданского общества.

Реальная проблема с этой выставкой заключается именно в методе ее закрытия. Здесь есть несколько способов. Первый цивилизованный вариант — пикет. Люди, которым не понравилась экспозиция, могли стоять на входе в музей с плакатами и тем самым убеждать других людей отказаться от участия в этом культурном событии. Здесь нет никакого физического давления, и это вполне приемлемо. Пускай бы даже случился скандал и началась общественная дискуссия — это нормальные проявления общественной жизни. Второй сценарий — попытка привлечь государство. Конечно, мнение о том, что государство вправе регулировать такие вещи, достаточно спорно. Но если бы противники выставки хотели остаться в цивилизованном поле, они могли бы пригласить назначенных государством экспертов, которые бы сделали свое заключение. Потом в результате судебного слушания на основании экспертных оценок можно было бы добиться закрытия выставки из-за возможного нарушения каких-то там российских законов. Мне этот сценарий не очень нравится, но он, в общем-то, тоже вполне приемлемый. А вот третий вариант — то, с чем мы столкнулись. Это ход событий, исключающий участие любых правовых институтов, зато включающий физическое вмешательство, насилие. Какие-то непонятные люди сочли, что могут решать за других людей, куда им ходить, а куда нет. Это закрытие выставки в результате акции прямого действия.



НАДЯ ПЛУНГЯН /искусствовед

Дискуссия, всколыхнувшая российское медийное пространство в сентябре 2016 года, производит сильное впечатление. Прямо сейчас самые разные части общества формулируют свое отношение к проблемам сексуального злоупотребления и сексуального насилия над детьми и подростками. И если в начале нулевых рефлексия ограничивалась насмешками и цитатами с ресурсов вродеLurkmore, то сейчас мы видим, что проблема впервые признана реально существующей и смеха совсем не вызывает.

Работы Джока Стёрджеса, на мой взгляд, не имеют никакой безусловной музейной ценности. Это живущий художник, который родился в 1947 году и активно эксплуатирует гендерную норму, которую нам оставило послевоенное время. Стёрджес — не просто типичный представитель своего поколения, но и соавтор коммерческого тренда, и этот тренд может и должен вызывать дискуссию, пускай даже в ней будут перегибы и скандалы. Его снимки безусловно содержат объективацию девушек-подростков и детей. И не стоит это деполитизировать — в США против Стёрджеса выступали не только активистские феминистские группы, но и ФБР. Разумеется, рано или поздно аналогичные дискуссии развернутся и в других странах.

Да, каждая заметная акция имеет свой контекст. Был такой контекст и у погрома выставки «Осторожно, религия!» 2003 года. Тогда в публичном поле сошлись три силы, не способные к диалогу. Актуальное искусство не хотело говорить со зрителем, увлеченно погружаясь в создание шок-контента разного качества. Зритель испытывал усталость и отвращение от современных выставок. Третьей силой стали группы активистов, с огромным накалом озвучивающие речь ненависти. Этот конфликт лет на десять заключил российское общественное мнение в эмоциональные тиски, требуя выбрать одно из двух — или «шок-контент», или «погром». 

Сегодня время этого манипулятивного выбора подходит к концу, и его постепенно сменяет горизонтальная дискуссия. Я думаю о том, как по-новому на фоне большой полемики озлоупотреблениях в школах сейчас выглядит вроде бы формальное высказывание Антона Цветкова (член Общественной палаты и председатель организации «Офицеры России» — Прим. ред.) о том, что выставка оскорбляет живущих в России жертв педофилии. Именно сейчас «жертвы» перестали быть фигурой речи и распознаются обществом как реальные люди.

Конкурируя за внимание зрителя, власть и актуальное искусство за десятилетие почти отождествились в своих методах. Удивительным венцом этого процесса стала недавняя выставка Дмитрия Энтео, который заявил о себе как о художнике-акционисте. Однако здесь было упущено главное — потеряна связь с социальной группой, от имени которой Энтео и похожие на него активисты вели свою бессловесную агитацию. Энтео не формулировал социальных требований: он просто лил зеленку, исходил бранью, громил и портил работы. Но в России есть социальные группы, и им есть что сказать. Здесь есть активисты правого крыла, есть феминистки, есть заключенные и дальнобойщики, фермеры, шахтеры, ученые, есть учителя, родители и подростки, есть художники и пенсионеры. Иногда цели этих групп совпадают (тогда возмущение вызывает консолидацию), иногда нет, и это нормально. Но то, что остается после любых политических акций и вызывает реальный эффект, — это прямая речь людей с рассказом о собственных переживаниях, и этой речи должно быть как можно больше.



Автор
Наташа Федоренко
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе