Максим Соколов: Он пугает, а мне не страшно

Такая реакция гр. Л. Н. Толстого на «Рассказ о семи повешенных» Л. Н. Андреева может быть здравой не только в случае с семью повешенными. К двоим здравствующим это тоже применимо.

1 сентября с. г. влиятельный политолог Ю. Ковелицын в своей первой и, похоже, последней опубликованной статье указал, что нынешний режим находится над бездной: «Кардинально повлиять на всю обстановку в стране могут всего два ресурса». А именно: «Смена руководителя Москвы, лояльного премьеру и немало поработавшего с ним над стабилизацией положения не только в столице, но и по всей России» и «Досрочный выход на свободу Ходорковского – символ разрыва с политикой жесткого контроля за любителями превращения собственности во власть» (о любителях превращения власти в собственность политолог Ю. Ковелицын ничего не сообщил, но, впрочем, мы сейчас не об этом – М. С.) Как гласило грозное предостережение, «даже если сейчас Путин располагает многими рычагами управления обстановкой в стране, изрядная часть этих рычагов будет сломана любым из двух ударов».


Первый из рычагов, названных политологом, похоже, уже сломан. Многократно звучавшие в последнее время указания на то, что Ю. М. Лужков владеет ключами от столичного водопровода, канализации, отопления, метрополитена etc. и в случае его отставки – не обессудьте – породили реакцию «Надоело бояться». Причем не только и не столько эмоциональную, сколько логическую.

А именно: если Ю. М. Лужков вправду владеет столькими ключами, местонахождение которых одному ему известно, то это крайне опасно уже в силу преклонного возраста владельца ключей. Дни наши сочтены не нами, и случись что – как тогда быть с канализацией? Причем если в случае отставки есть хотя бы теоретический шанс кротко или сурово – по обстоятельствам – увещевать отставника, чтобы тот выдал ключи, то в случае внезапного ухода в многофункциональные подземные паркинги, откуда нет возврата, ключи будут утрачены навсегда. То есть если московское управление столь непрозрачно, то надо не тянуть с решением кадрового вопроса, а напротив – решать его как можно скорее.

Тем более что и страхи были, похоже, сильно преувеличены. Уже как минимум три недели владелец ключей занимается чем угодно, только не городским хозяйством – канализация, однако же, работает, и режим пока не пошатнулся.

Насколько роковым был бы для режима отпуск из тюрьмы М. Б. Ходорковского, каковым отпуском Ю. Ковелицын так пугал – притом что спустя всего три недели Е. Н. Батурина исполнилась к М. Б. Ходорковскому искренним сочувствием – это тоже вопрос неоднозначный. Прослышав, что глава консервативного кабинета Д. Кэмерон намерен учинить перезагрузку отношений с Россией, М. Б. Ходорковский написал статью про демократическое будущее России вместе с Британией, опубликованную журналом «Observer» под заголовком «A New Love Story».

Статья исполнена искренней англомании, на иной взгляд, даже не слишком аккуратной. Отмечая: «Британия не стала смотреть сквозь пальцы на свертывание демократии и наступление на права человека в нашей стране. Британская судебная система неоднократно демонстрировала свою независимость, отказавшись выдать несколько десятков россиян, которые на Родине могли стать жертвами намеренно предвзятого судебного преследования и оказаться в российской тюрьме, где выжить непросто. Среди получивших в Соединенном Королевстве политическое убежище оказался и ряд сотрудников моей нефтяной компании, ЮКОСа», желая подкадить островитянам, автор не замечает, что попутно и без особой к тому надобности он отказывает континентальным судам в независимости. Это даже и невежливо – не плюй в колодец, пригодится – и связано с искренним непониманием того, что принцип «С Темзы выдачи нет» может быть хорош или плох, но к вопросу о независимости британских судов, а равно о приверженности их разным похвальным принципам он вообще отношения не имеет. Когда Б. А. Березовскому или Е. А. Чичваркину с Темзы (в отличие от Сены или Шпрее) выдачи нет, это свидетельствует всего лишь о приверженности принципу «И веревочка в дороге пригодится» (вар.: «По мне хоть пес, лишь бы яйца нес»), являющемуся скорее прагматическим, нежели идеалистическим.

Но континентальную Европу можно походя и лягнуть, она к тому привычная и не обидчивая, однако еще менее понятно, откуда экс-глава ЮКОСа взял, что «сегодня Британия и Россия вновь стоят на пороге возможного стратегического партнерства», каковое преддверие порождает самые обширные надежды – «я, как российский политический заключенный, очень хотел бы, чтобы Британии стала бы понятна судьба 150-миллионного народа, могущественного и талантливого, который ищет свой путь из мрака тоталитаризма к свету свободы. Я хочу верить и надеяться, что Дэвид Кэмерон и британский народ в процессе восстановления полноформатных партнерских отношений с Россией твердо займут сторону демократии etc».

Надежда есть всегдашняя спутница узника, но от человека, рекомендуемого в качестве политика, могущего сотрясти нынешнюю российскую систему, логично ожидать большего, нежели стандартное «Лубянка! Страна фантазий и надежд». Того, кто претендует на нечто большее, нежели простое сочувствие, дозволительно спросить: «Островная держава, провозгласившая, что у Британии нет ни постоянных врагов, ни постоянных союзников, у Британии есть только постоянные интересы, когда и с кем она находилась в долгосрочном политическом партнерстве?» Только с США после 1945 г., и притом явно не от хорошей жизни. Какие мотивы для такого партнерства с Россией есть сегодня у Британии, понять невозможно.

Приличный объем торговли? – Британия всегда умела торговать с кем угодно, мало обинуясь морально-политическим обликом торгового партнера. Вряд ли советские коммунисты 20–30-х гг., с которыми Англия успешно торговала, были сильно благообразнее Медведева с Путиным.

Большое количество новых русских в Лондоне («Британия остается магнитом, центром притяжения для тысяч активных россиян; множество российских бизнесменов и профессионалов сегодня работают в Соединенном Королевстве и считают его своим вторым домом. Они обучают в британских школах своих детей и связаны с Британией деловыми и личными интересами») – каким образом число экспатов, чтущих белого сагиба, может склонить сагиба к высокоуважительному (партнерство, тем более стратегическое, такие вещи отчасти предполагает) отношению к стране, откуда экспаты родом? Не говоря о том, что объявить себя выразителем интересов тех, кто ни в городе Богдан, ни в селе Селифан, есть не самый удачный способ снискать благоволение российских граждан, на что автор вроде бы претендует.

В связи с чем в очередной раз возникает вопрос, зачем держать в тюрьме человека, живущего в мире столь фантастических представлений о политике – хоть внешней, хоть внутренней? Эти фантастические представления изолируют его от внешнего мира и от реальной политики куда надежнее, чем самые крепкие тюремные стены. Столь самоизолированный человек вызывает в лучшем случае жалость, но чаще – дружное «Гав-гав-гав!», как это получилось с конгениальным М. Б. Ходорковскому И. Ю. Юргенсом. Бояться таких герметиков глубоко нерационально, а в случае с М. Б. Ходорковским даже и негуманно. Куда разумнее и человеколюбивее было бы как можно скорее освободить его и устроить на службу в ИнСоР. Там он на пару с Юргенсом мог бы углублять и формировать.

Максим Соколов

Взгляд
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе