«Патрульный заказал жену банде киллеров».
«Педофил выбивает долги с помощью полицейских».
«Шок». О покушении на художественного руководителя балета Большого театра Сергея Филина.

Такова жизнь. На таком фоне аттестованная нашим премьером программа незамедлительной модернизации и, как следствие, спешное создание в России креативного класса воспринимаются со смущённым недоумением.
Кстати, Алексей Кабанов был представителем того самого сверхжелаемого креативного класса. Он был владельцем ресторана. Не правда ли, завидный плацдарм для будущего? СМИ рассказали, что Кабанов был участником всех протестных акций, так сказать, убеждённый белоленточник.
Боже мой, какое возмущение нео­либералов вызвал этот акцент! Зачем к кошмарному убийству примешивать политику? Но по законам расследования должна быть аттестация преступника. Так что ссылка на предрасположенность убийцы собственной жены к протестным акциям вполне правомерна, ибо это очевидная реальность.
Неолибералы, понося советское прошлое, не устают его называть кровавым режимом. Значит, о советском прошлом можно говорить что угодно, а о своих единомышленниках – нельзя?
На фундаменте абсолютной ненависти к прошлому невозможно построить будущее. В этом случае наша страна обречена. И хотя подавляющее большинство населения не приемлет идею перечёркивания прошлого, нео­либеральная его часть, в численном выражении сверхменьшинство, но меньшинство властное и богатое, эту политику продолжает. И если внимательно всмотреться в происходящее, начинаешь понимать, что протесты оппозиции – не стихийное состояние масс. Нет, это продуманная политика, результатом которой должен стать раскол общества, ослабляющий власть, погружающий её в состояние растерянности.
Но политика оппозиции – продукт незнания жизни. Расколов общество и получив в результате власть, раскольники вынуждены будут перестроиться, заняться объединением общества, а они этого делать не умеют.
Поэтому, оказавшись во власти, они скоротечно подтвердят свою несостоятельность и превратятся в политическую пыль, погрузив общество в очередную смуту.
Создание креативного класса, о котором не устаёт повторять премьер Медведев, – несбывшаяся мечта младореформаторов. В лихие 90-е я в полемике с Егором Гайдаром сказал, что средний класс, который они желают создать, уже существует. Это врачи, учителя, инженеры, представители науки, культуры. «Это не средний класс, а иждивенцы! – отмахнулся Гайдар. – А мы создадим свой новый класс среднего и малого бизнеса. Он станет опорой общества». На что я ответил: «На создание нового сословия потребуется как минимум 15–20 лет, а на создание криминального мира шесть месяцев. И через полгода в шлейфе любой партии будет хорошо организованный криминал».

Всё так и произошло. Разобщив общество, младореформаторы уже не смогли его объединить. Восторжествовала другая жизненная философия: «Сытый голодному не товарищ».
Странное дело, оценку обществу и русскому народу, как правило, дают достаточно богатые люди, словно сами они к этому народу не принадлежат. И на них эти оценки – ленивый, безразличный, неподъёмный, плохо работающий – почему-то не распространяются.
Это образ основной массы работающих на производстве, в сельском хозяйстве, науке, образовании, медицине, тех самых, которые производят продукт. Неслучайно из лексики нашей власти ушли такие понятия, как «рабочий», «крестьянин». Вот креативный класс – это то, что надо. А тот самый рабочий класс и крестьянство – кому они нужны. Такое же отношение к громадному многолюдью, именуемому пенсионерами. Они тоже в тягость. Да ещё они виноваты в том, что помнят, что было и как, а значит, постоянно сравнивают. И термин «дожитие», порождённый нашей властью, лучшее, что она может подарить пенсионеру, – именно дожитие. Люди, отдавшие жизнь своей стране, создавшие её, чувствуют себя изгоями.
В России, как никогда, обострилось понятие национализма. Национализм, и прежде всего русский национализм, становится сверхвостребованным. Ибо национализм – это корневая система нации. Подчёркиваю: национализм, а не нацизм. Обострение этой проблемы началось, конечно же, после распада СССР.
Россия, как и СССР в недавнем прошлом, имеет тот же самый многонациональный контент. «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь» – эти слова лишь во-вторых идеология, а во-первых, глубокое понимание сущности предыстории образования России как империи. Ибо все народы, впоследствии ставшие республиками, были ранее опекаемы Россией и вошли в состав СССР не побуждаемые насилием, а, скорее, на условиях добровольности, вытекающих из предыстории государства Российского. Ибо наличие мощной державы им было выгодно. Она защищала их при сохранении собственной национальной идентичности. Россия не сдерживала, а подталкивала эти республики к развитию в направлениях, которые для этих республик были естественны и органичны.
Угасание, а затем распад СССР породили деградация власти, а равно и утрата доверия к ней собственного народа. Слов о величии значимости страны и нынче произносится очень много. И власть полна желания обрести это величие. Желание благородное. Однако вопрос сущностный не даёт покоя: ради чего? Чтобы стать лично сверхбогатыми и, сохраняя себя во власти, наращивать это богатство? Или?..
История России многогранна. У неё были взлёты и великие правители, но так устроена жизнь, что эстафету власти принимают от близстоящего, а не бежавшего эту дистанцию столетие назад. И близстоящим достижением успешности являлся Советский Союз. Я не говорю об идеальности. Этого не было. Но успешность была. В послевоенное время страна провела вторую индустриализацию и, опередив Америку, покорила космос. В эти годы показатели развития СССР лишь на 2,2 процента отставали от показателей развития Германии в момент экономического чуда.

Главное зло нашего времени, которое мы творим повседневно, – это раскол. И нелепо считать, что прародителями и сотворителями этого раскола является несистемная оппозиция. Она просто присоединилась к нему. Раскол творит неразумная политика власти. И в этом в громадной степени виноваты несовершенные, а порой ошибочные законы, в большинстве своём инициированные исполнительной властью.
Совсем недавно Дума приняла закон об образовании. Он прошёл через несколько баталий. Как правило, при этих обсуждениях суть закона большинством принималась в штыки. Участники дискуссии предупреждали, что принятие закона в данной редакции ухудшит ситуацию в мире образования. В результате обсуждения было внесено 600 поправок, но авторы закона не посчитали нужным это учесть.
Уже сейчас совершенно ясно: закон не объединит общество, а расколет его. При обсуждении власть не услышала знающих и умеющих. В новом законе об образовании ни разу не упоминается слово «школа». Трудно оспаривать истину. В СССР было прекрасное образование, это признавал весь мир. А мы вместо того, чтобы вычленить всё лучшее из той советской системы, проводим нескончаемо малоуспешные реформы, копируя либо американский, либо немецкий опыт, даже не осознавая, что это не только дискредитация России, но подтверждение неэффективности власти. Власти, которая, представляя великую страну, встала в одну очередь со слаборазвитыми странами, ожидая благодеяния либо от цивилизованной Европы, либо Америки. Кто же после этого согласится, уважаемая власть, с утверждением, что вы представляете великую страну?
Реформаторский зуд распространился на все сферы жизни – образование, медицину, армию, культуру. Сейчас очередная мания – объединение вузов, якобы ради повышения эффективности образования. Хотя всё объясняется очень просто. Вузы находятся в престижных местах на территории разных городов, и речь не об образовании и его качестве, а о захвате собственности. И всё это вершится по инициативе власти. Упрощённо говоря, за всем стоит идея хапка и наживы. Армейские реформы бывшего министра Сердюкова это продемонстрировали достаточно явственно.
Почему происходит то, что происходит? Потому что во власти преобладают люди, страдающие очевидным изъяном. Они не умеют дело делать. Потому что не прошли школу жизни. Но сегодня именно они правят страной.
Главный принцип нынешней кадровой политики власти – омоложение. Однако в том виде, как это делается, омоложение приведёт страну к катастрофе. Обновление правящей элиты, её ротация крайне необходимы. Но омоложение, лишённое поэтапности, – путь к провалу управления страной. Мы это пережили в 90-х, но вирус оказался стойким и нечто подобное вершится сейчас. И так называемое большое правительство есть слепок подобных изъянов.

Что делает неумеющий, оказавшись на властном олимпе? Он проводит реформы, порождая некую никому не известную среду. И в этом случае он как бы обретает равенство с умеющим. Именно в среде всеобщей неумелости обостряются проблемы.
А в многонациональной стране – прежде всего проблемы национальные. И если в России во весь голос звучит призыв: «Государствообразующая нация – русские – нуждается в защите!» – следует признать, что мы в преддверии национального бедствия.
Каковы составляющие этой опасности? Уменьшение численности русского населения. И дело не только в демографии, хотя она играет ключевую роль. За последние годы страну покинуло более 2,5 млн. человек. В своём большинстве это русские. В нашей стране не доживают до пенсионного возраста 40 процентов населения. В основном это русские, 75 процентов из которых – малообеспеченные граждане. Как утверждает научное сообщество страны, начиная с 90-х годов мы потеряли более 30 процентов интеллектуального ресурса страны, и опять в подавляющем большинстве это русские.
Вот почему ложное трактование нео­либералами русского вопроса в России как проявление национального экстремизма есть скрытая атака на государствообразующую нацию. В этом смысле слова г-на Юргенса, входящего в ближайший круг идеологических советников премьера Медведева, по сути знаковые: «Модернизации России мешают русские. Они архаичны. В российском менталитете общность выше, чем личность. В общем, человеческий материал не созрел».
Г-н Юргенс сошёл не на той станции, он ошибся страной.
А рядом ещё один последователь г-на Бжезинского – Дмитрий Быков: «Татарстан сегодня во многих отношениях потерянная территория. Татарстан – анклав внутри России, анклав во многих отношениях – татарский, исламский. Делать из него стопроцентно русского не получится, и не надо. Надо привыкать с этим жить, как привыкать жить с независимым Кавказом, независимой Сибирью, независимым Дальним Востоком». Но эволюция сознания вершится не только в умах либералов, она происходит и в умах неоевразийцев. Это великие предшественники считали, что оплотом Евро-Азии, её системообразующей силой будут русский этнос, русский народ.
Современные последователи оплевали эти идеи. Александр Дугин: «Русские по своей сути могут быть только сырьём в чужих руках… Чтобы стать эффективным носителем воли, русские должны перестать быть русскими. В драматические минуты Руси появлялись варяги (грузины из Поти, евреи из местечек), которые своими фантастическими молениями закладывали новые пути на долгие годы».
Как это всё называется? Материализация раскола страны. И когда в этом хоре раздаётся голос одного из депутатов, который считает, что России надо сосредоточиться на территории до Урала, а Сибирь и Дальний Восток заселить 60 миллионами эмигрантов, которые поставят эти территории на ноги и добьются их развития, хочется задуматься и спросить себя: а может, действительно России нужна революция, чтобы раз и навсегда понять – «Кто за кого? И кто с кем?».

Общество склонно критиковать власть. Это своеобразная норма жизни. Но в критическом запале важно не утратить здравости и объективности в оценке действий власти. Через этот критический коридор проходит каждый президент и каждый премьер. Если вы скажете, что Путин добился стабильности, то непримиримая оппозиция немедленно вмешается и назовёт стабильность застоем, дабы свести на нет всю значимость стабильности.
Но есть истины очевидные, которые оспаривать бессмысленно. И одно бесспорное достижение Путина как президента России и как политика мирового уровня: он не допустил распада страны и бунта суверенитетов. А страна была на грани этого взрыва.
Одним из первых решений президента Путина было решение о создании в России семи территориальных округов во главе с полпредами президента. Задача которых – остановить суверенное шатание, взять ситуацию под контроль, привести в порядок местные законы, исключив из них преобладающее право местного законодательства над положениями Конституции России, что было прямым следствием суверенного ажиотажа. Эти действия Путина в значительной степени отрезвили властную элиту регионов.
Из сказанного следует сделать несколько принципиальных выводов.
Вывод первый. Не надо рассматривать современные помыслы о суверенитете как чисто русскую историческую данность, адресуясь к XIX веку, началу XX, к сибирским идеям того времени – «Сибирь для сибиряков». Огромные пространства предполагают тяготение к разделению, сепаратизму. Отчасти это утверждение правомерно, но только отчасти.
Вывод второй. Возрождение сепаратистских настроений – прямое следствие неэффективной модели экономического развития страны. Разрыв в доходах Центра и окраин. Отсюда провокационный лозунг небедных либералов – «Хватит кормить Кавказ». И как ответное эхо – «Москва всё забирает».
Вывод третий. Господин Бжезинский – хорошо информированный человек, и его предложения о расчленении России на четырнадцать самостоятельных государств неслучайны. Чтобы усилить Америку, надо ослабить Россию, а для этого следует запустить разрушающий вирус сепаратизма.
Желание обосновать раскол как некую норму рождает своих теоретиков. Журналист Олег Кашин говорит: «Стоит посвятить не один год созданию инфраструктуры в будущей великой России от Смоленска до Владимира, которая, наверное, рано или поздно будет ограничена именно таким пространством». И далее о Новосибирске, Екатеринбурге, Омске… Это, по Кашину, потенциально новые столицы других государств. Что ж, можно поздравить г-на Бжезинского: он обрёл послушных учеников на территории России. Ибо они слово в слово повторяют его прогноз относительно будущего России.
Следует вспомнить одну роковую цифру – 26 декабря 1991 года, когда перестал существовать СССР. Одномоментно 20 миллионов русских людей оказались за границей, на территории теперь уже бывших союзных республик, а ныне независимых государств. Единый народ в одночасье стал разъединённым в масштабах, не имеющих повторения в мировой практике.
Почему сегодня неолибералы выступают против термина «русский народ государствообразующий»? Потому что появление его в национальной стратегии потребует от власти обязательств поддержания жизнеспособности русских как государствообразующей нации. А таких обременяющих обязанностей власть брать на себя не хочет.
Нужна ли русская идея стране? Нужна, как воздух. Но не нашпигованная политическими вывихами, а насыщенная великой культурой, наукой, историческим прозрением, преданностью России, русскому народу и верой в него. Ибо необходимо помнить: русский народ отвечает не за русских, а за великую многонациональную Россию.
Олег ПОПЦОВ
Литературная газета