Не гений и не злодейство. Об Эдварде Радзинском

«Ну нет у меня времени!»


Шаман, однако


Не был я в субботу, 10 сентября, в Концертном зале имени Чайковского. Не пошёл, хотя собирался даже. Ежедневно наблюдая десяток рекламных афиш, анонсировавших концерт РНО на всех телефонных будках, я всё думал: как же Эдвард Станиславович Радзинский выйдет «после всего»? Был уверен — не выйдет, скажется больным. Он ведь, нам рассказывали, взволнован, переживает. Думал ещё: он же драматург, хороший драматург, знает, где завязка, где кульминация, где развязка, знает и силу слова, и цену слову... Может и выйти, и выступить, может ничего не сказать и при этом – с к а з а т ь, так, что всем станет понятно. В воскресенье начал рыться в интернете, газетные публикации, конечно, не подоспели ещё, но несколько отзывов — около десятка — найти удалось.


«...Под Радзинского тихо спал весь зал. Нет, он рассказывал интересно, эмоционально, но... как сказку, что ли. У него очень мягкий голос — усыпляет. Если напрягаться и улавливать то, что он говорит, то тогда очень интересно. Чуть отвлечёшься — мысль потеряна, жди игры оркестра... Он, оркестр, был чудесен и несказанно забавен. Чудесен по игре, забавен по внешнему виду. Под этим видом я понимаю синхронно двигающиеся белые ручки со смычками, игру на самом чудесном инструменте — треугольнике. Михаил Плетнёв, дирижёр, — как из мультика. Очень колоритно смотрелся, очень радовало на него смотреть… Кого забыла... был хор им. Юрлова... Вопрос к их пению один: как они так прекрасно смогли?» Девушка не знала, что в этот вечер Российским национальным оркестром дирижировал не Плетнёв, хотя в этой музыкально-драматической композиции Плетнёв отвечал за всю партитуру: это он собрал кусочки из симфоний, 40-й и 41-й, из «Дон Жуана», «Юпитера», «Похищения из Сераля» и «Реквиема».


Листаю дальше.


Эдвард Радзинский за модой гонится не во всём, потому что нащупал источник вечной жизни в телеэфире. Эликсир вечности для него — в оживлении теней незабываемых предков из области истории или искусства. Причём оживление это происходит исключительно «на пальцах», то есть вневизуально, без всяких специальных игровых вставок и даже с весьма редкими перебивками чем-нибудь документальным или подходящим художественным. Сидит себе рыжеволосый немолодой человек в самом обыкновенном костюме и глаголит.

Шаман, однако


«...Радзинского вживую видел в первый раз. Отличное владение голосом, интонации очень естественные. И само произведение — несколько слоёв, хотя и выглядит «Маленькой трагедией»...»


Наконец!.. Запись начинается с гневного ругательства, пропускаю, дальше: «...Как-то все мгновенно забыли о ДТП с участием разоблачителя советской власти и кровавого тирана Сталина Эдварда Радзинского...» Ругательство, пропускаю. Ругательство, пропускаю... «...Радзинский якобы болеет и страдает, но о сути этих страданий больше всего говорит комментарий его жены: «Врачи говорят, что, если публичных выступлений не будет, он никогда не выйдет из нынешнего состояния». Ах, ах, ах — если эта <...> снова не будет появляться на публике, где ему будут аплодировать и дарить цветы, то помрёт же. А что дороже здоровья художника?..»


В общем, всё в порядке. Читал, как обычно, эмоционально, нервно, кого-то, как всегда, раздражал своей неповторимой манерой. Но про то, что было, — ни слова. И тем, кто пришёл слушать Реквием, — всё равно. Музыка прекрасная, оркестр — бесподобен, капелла Юрлова — тоже хороша, как всегда.


Как же так?


Не надо сажать-убивать, несчастный случай, такое бывает, но не так же: убил, отряхнулся и дальше пошёл. Или так?


В понедельник появились газетные отклики. Тут хотя бы упоминают, что Радзинский вышел впервые после ДТП, в «Комсомолке» — даже несколько коротких цитат, но всё не о том. Помните, как Мюнхгаузен в фильме Марка Захарова по пьесе Григория Горина ждёт в финале, что жена ему скажет о главном, а она говорит, но всё не то, не то. «Я прямо выздоровел — у меня вчера впервые после аварии перестал болеть позвоночник...» Что же, радостно, я, вероятно, как очень многие, как большинство, желаю Эдварду Станиславовичу здоровья. Но вот автор заметки в «Комсомольской правде» замечает: «Хочется надеяться, что и сам «виновник» скоро перевернёт нынешнюю печальную страницу своей жизни».


Ну как, как такую страницу перевернуть?


Разные, конечно, люди, страны — разные, всё — по-другому, но не могу отделаться от сравнений. Доминик Стросс-Кан, теперь уже ясно — не виноватый, но вот, как только обвинения были выдвинуты, подал в отставку. У нас не принято подавать в отставку, тем более некуда отставляться писателю и драматургу. Кстати, Михаил Плетнёв ведь тоже нормально курсировал туда-сюда, в Таиланд и обратно, пока там разбирались, было — не было, год тому назад. Дело закрыли, публика выразила абсолютную солидарность с музыкантом. Наша публика — она такая, всепрощающая. Но тоже, как известно, до поры. В том же дневнике, где в адрес Радзинского прозвучали всяко-разные нехорошие слова, уже и несколько десятков комментариев, и как не вспомнить про недавние эксцессы: когда правоохранительные органы тянут с решительными действиями, находятся желающие взять это благородное дело в свои руки. Так и тут.


В субботу на Садовом кольце в Москве блогерам удалось снять, как г-н Михалков дважды нарушил двойную сплошную линию, после чего по встречной полосе пронёсся мимо инспектора ДПС и исчез вдали. Видео было размещено в блоге сообщества «Синие ведёрки». Никита Сергеевич ничего не отрицает, но говорит, что очень торопился…

Ну нет у меня времени!


Молчание самого Радзинского и отсутствие каких-либо новостей о том, как движется расследование ДТП, вызывает естественное непонимание, затем — раздражение, рождаются планы обструкции, хочется думать, мирной: «Оk, давай в личке спишемся, как найдём, где он точно выступать будет. Нам ещё нужно не просто выступление, а открытое, куда можно свободно попасть. Например, если мы определимся проникнуть на какую-нибудь лекцию в вузе, то всё может обломиться по причине упёртости охраны или ещё чего:) Но всё же думаю, через ЖЖ тоже можно обратиться к людям, больше народу соберётся:)».


В одной из уже упомянутых публикаций вскользь сказано, что в перерывах — а субботний концерт закончился к одиннадцати, был долгий, не с антрактом — с антрактами, — так вот, в этих самых антрактах публика, конечно, говорила и про ДТП. Сочувствовали Радзинскому, даже находили, что он подавлен, значит, раскаивается. И тут же — интервью с мужем, вернее, как я понимаю, женихом погибшей в ДТП девушки, который рассказывает, что Радзинский «отказывается приходить на допросы в полицию. Следователь мне сказал, что историк утверждает, будто всему виной его плохое самочувствие. Дескать, он серьёзно болен...».


А публика, напоминаю, — с пониманием, с сочувствием. И видит раскаяние.


Я — не вижу.


Чего ты хочешь — чтобы он на колени упал, головой бился в свои 74 года? 23 сентября будет 75... Не хочу я ничего такого, но — не понимаю. Я же, и не я один, привык ему верить, привык, что он — про доброе, вечное, разоблачает Сталина, порицает Николая II, на всё и всех смотрит свысока, с высоты своего понимания, то есть с каких-то нравственных и общечеловеческих высот наблюдает за «театром истории»; а прежде — тонкий знаток человеческих слабостей и т.д. Писатель. Авторитет. И вот уже — нет. Для меня — уже нет.


Григорий Заславский


CHASKOR.RU


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе