«Я давно знала об акции, но участвую в ней впервые. Просто я из Красногорска и не всегда могла доехать. А в этом году — все, достали.
Моего отца арестовали 9 октября 1937 года, а уже 25-го числа расстреляли. Мне было три года. О случившемся я знаю от матери. Мы тогда жили в городе Новокузнецк Владимирской области — в те времена он назывался Сталинск, представляете? Отец преподавал математику в училище. Мать там же работала. А еще они вместе обучали рабочих в вечерней школе. Когда ночью за ними пришли, оказалось, что один из пришедших был их учеником. Он показал матери два ордера и сказал: «Уезжайте, чтобы завтра вас здесь не было». Отца забрали, а мать со мной ночью уехала в Тулу, где жили ее родители. Она предупредила меня, чтобы я никому не рассказывала про папу. А еще поменяла мне фамилию на свою девичью. Но это понятно: однажды мать рассказала про отца при устройстве на работу, и ее не взяли: «Как, репрессирован?»
Произошедшее в нашей стране — это страшно. Я даже не могу себе этого представить. Вот жил человек, и вдруг его расстреляли. Как так можно? Почему, за что? Не за что ведь, он преподавал. Но расстрелян, расстрелян, расстрелян».
© Михаил Воскресенский/РИА «Новости»
Катя Абрамова
28 лет, пиар-директор в «Нужнапомощь.ру»
«Я историк по образованию, но, если честно, когда училась в школе и институте, о «Возвращении имен» не знала. А лет шесть назад услышала про деятельность «Мемориала» и с тех пор стараюсь не пропускать ни одной акции. Мне кажется, она посвящена очень важной теме и несет в себе правильный посыл. Ведь вопрос памяти и ее верной рефлексии — один из ключевых для всех нас. Пока ценность человеческой жизни не станет очевидной для всех людей и страны в целом, многие вопросы не решатся. Только представьте, сколько людей были репрессированы просто так в одночасье. Это очень страшно.
К сожалению, я знаю меньше, чем хотела бы о репрессированных в моей семье. Когда прадедушка умер, бабушке было меньше года. Его троих братьев арестовали. В войну об этом особо не говорили, так и получилось, что мы про них почти ничего не знаем — даже где они были похоронены.
Обычно, когда читаю имена казненных, я нервничаю. Это такая большая ответственность. И самая важная память. Я никогда не понимала, зачем ходить на кладбище в ритуальные даты, если так не чувствуешь себя в конкретный момент. А тут получается, что ощущаешь жизнь и смерть совершенно незнакомого человека.
Что касается проблем с согласованием акции, не думаю, что это связано с чьим-то злым умыслом. Скорее это была просто глупость из-за того, что департаменты не в курсе, кто и что согласовал. Я раньше работала в госсекторе в сфере культуры и знаю, что не все, что кажется ужасным, делается нарочно. Иногда это просто стечение обстоятельств. Но здорово, что все активно поддержали «Мемориал» — это пример того, что общественное мнение может достучаться до властей и что-то изменить».
Нина
55 лет, переводчик
«Я хожу на акцию давно, даже потеряла счет времени. Когда возникает инициатива, которая дает возможность выразить свое мнение, я стараюсь в ней поучаствовать. А так тема репрессий меня всегда интересовала и волновала.
То, что в этом году акцию согласовали не сразу, — нормальный процесс. Власть всегда проверяет народ на вшивость. Поэтому никогда нельзя с ходу сдаваться — каждый кусочек свободы должен отвоевываться.
Человек такая зверушка — когда дорывается до власти, становится коррумпированным. Теряет все человеческое. В борьбе за власть сначала начинают убивать врагов, затем тех, кто таковым показался, а после — когда машина репрессий создана — пожирают всех подряд. Каждый должен это помнить: и те, кто идет во власть, и те, кто пытается контролировать ее как обычные граждане. Об этом никогда нельзя забывать, потому что это касается всех».
© Кристина Сафонова
Егор Данилов
16 лет, ученик школы № 57
«Я давно хотел прийти на акцию, но собрался только в этом году. Это важное мероприятие: оно дает возможность почтить память всех, кто погиб, и заодно напомнить людям о том, какие страшные события происходили в нашей стране не так давно.
Мы пока не проходили в школе этот период истории, о нем я знаю от родственников. Хотя, насколько мне известно, мои предки не были репрессированы. Считаю, что любой образованный человек должен знать и помнить о случившемся, чтобы это никогда не повторилось.
Читая имена расстрелянных, понимаешь, что под репрессии попадали абсолютно разные люди. И все это было совершенно случайно. Очень страшно».