Надо заметить, что Александр Долгин, автор "Экономики символического обмена" (2006), принципиально отличается от коллег тем, что он гуманист и оптимист: среди экономистов и социологов это редкость. Вот Долгин пишет, например, что благодаря новой экономике различия между людьми хотя и не стираются совсем, но смягчаются. Очень заметно, что Долгин именно и хочет, чтобы так было. Чтобы людям было легче. Долгин верит в хорошего человека и благородный поступок. Да, кстати, почему бы человеку и не быть хорошим? Так на самом деле звучит ключевой тезис книги, за всеми экономическими выкладками. Звучит сегодня почти сенсационно: постмодернизм стоял ведь на том, что человек не плох и не хорош, и это вроде бы всех устраивало и считалось удобным и безопасным, и массовая культура была рассчитана на такого человека — среднего, пустого, "никакого". Кризис можно объяснить и так: человек устал, так сказать, от собственной пустоты, устал быть никаким. 

При этом Долгин отнюдь не осуждает показное потребление, даже наоборот: пишет, что мы без него никак не обойдемся. Если мы не будем потреблять сверх и напоказ, то угаснет "огонь желаний" и соответственно рухнет вся экономика. Кроме того, потребление — это сегодня еще и способ коммуникации: при помощи вещей люди на самом деле посылают друг другу важные месседжи: я надежный партнер, я верный муж и т. д. Не осуждает Долгин и массовую культуру: она своего рода забор, который отделяет меньшинство от большинства. 

Долгин удивительным образом сочетает идеализм и веру в рынок: он предлагает сделать экономику (хотя бы в области культуры) более чувствительной к человеку и тем самым спасти и ее, и человека. 

Автор определяет две ключевые проблемы современного человека: избыток свободного времени и при этом невозможность реализовать себя, стать личностью. В мире, где всю работу делают машины, "сытому человеку" нечем себя занять, а предлагаемые индустрией стандартные способы "убить время" быстро приедаются. Что касается личности, то она начинается с признания другими людьми, а где их взять, этих "других", чтобы они хотя бы тебя услышали? 

Помочь решить эти две проблемы, по мнению Долгина, может Сеть, точнее, сотрудничество людей на рекомендательных сервисах. Автор опирается на опыт российского "Имхонета" (более полумиллиона пользователей): люди, оценивая товары и продукты, в том числе и культурные, выступают экспертами друг для друга. Ты прислушиваешься к рекомендациям не рекламы и не экспертов, а таких же, как и ты, пользователей: тех, кому доверяешь. Сами люди, в свою очередь заботясь о своей репутации в интернете, не будут врать ради сиюминутных коммерческих выгод. Рекомендательный сервис устроен по принципу людской молвы, очищенной от шума. Такие ресурсы есть "система обмена субъективным опытом" — таким образом, "субъективное мнение человека превращается в продукт", учитывается другими, не сгорает впустую. Рекомендательные сервисы занимают свободное время и дают возможность каждому быть услышанным. Кроме того, они экономят кучу времени на поиски нужного среди множества ненужного. Может ли толпа быть экспертом? Может ли толпа (коллективное действие, краудсорсинг) быть "мудрой"? Долгин верит, что может. 

Наконец, главное: благодаря этим сервисам появляется возможность альтернативной оценки искусства. Деньги, пишет Долгин, плохие измерители неутилитарного. Диск с Тарковским стоит столько же, сколько диск с боевиком "Солт", однако не абсурдно ли их вообще сравнивать? Расхожее сетование интеллигенции — "все теперь меряется в деньгах" — не соответствует истине: правильнее было бы сказать, что настоящее искусство как раз и не умеют измерять деньгами, потому деньги не эквивалентны ощущениям полноты, счастья и т. д. Для оценки искусства "нужны другие деньги", пишет Долгин, и это — один из главных тезисов "Манифеста". Вторые, "другие" деньги нужно искусственно взращивать, придавая "старым" новую функцию. 

Это возможно при помощи так называемой постфактумной или дарительной системы оплаты. Человек прочел произведение или послушал концерт и получил удовольствие, несравнимое с уплаченной ценой. Почему бы не отблагодарить актрису не только аплодисментами, но и деньгами? Звучит диковато, но если представить, что это стало нормой? Для тысяч начинающих актеров, режиссеров, писателей это будет одновременно огромным моральным и, что не менее важно, материальным подспорьем. Человечеству предстоит научиться благодарить деньгами за искусство. То же меценатство, но не индивидуальное, а массовое. По копеечке. Народный микропатронат. 

Как это поможет искусству, спросите вы. 

Дело в том — и с этого мы начали,— что современное искусство, поставленное на поток, создаваемое на конвейере и с заранее заданными параметрами, перестало делать людей счастливыми. Приносить чувство радости, давать полноту переживаний. А что такое счастье? Счастье, пишет Долгин, это всего лишь качественно проведенное время. Как определить его качество? Очень просто: это время, которое пролетело для вас незаметно. Во время концерта, чтения, киносеанса вам было так "глубоко" и счастливо, так сказать, что вы забыли о ходе времени. И вы благодарите автора за то, что он помог вам забыться. Тем самым поощряете глубокое, нетривиальное искусство, оставляющее след в душе. Вы спасаете искусство от конвейера, а художника — от разорения. 

Заодно постфактумная оплата даст возможность "подсчитать результат в культуре", то есть дать оценку глубине творения независимо от того, сколько книга собрала от тиража или фильм — в прокате. Это ведь то, от чего страдает сегодня любой творец: его успех оценивают только по количеству проданных копий. А если появится альтернативная система оценки качества произведения — выяснится, что "фильм для миллионов" не подарил людям счастья, в то время как нечто, вышедшее на трех копиях в трех кинотеатрах, сделало зрителей счастливыми (благодаря интернету и ресурсам эстетические оценки каждого участника рынка поддаются подсчету). Соответственно мы увидим, сколько человек готов заплатить за счастье: учитывая, что его всегда не хватает, там будут крутиться бешеные суммы. Было бы за что платить.

Андрей Архангельский 

Огонек