Убийственная идея

Идея санкционированных государством казней порочна в принципе. Но она стала бы поистине убийственной для сегодняшней России. Мораторий на смертную казнь – одно из немногих и самых серьезных препятствий на пути провала, даже не сползания, нашей страны в новое Средневековье.

Министр внутренних дел Владимир Колокольцев в интервью уже исполняющему функции политического палача телеканалу НТВ допустил возможность введения смертной казни в России, на всякий случай отделив свою должность от своей личности. «Я боюсь навлечь на себя гнев противников смертной казни, но если не как министр, а как простой гражданин: я не видел бы ничего предосудительного в ее возрождении... В Евросоюзе один подход, в США другой — у каждого государства есть свои особенности, и эти особенности нужно учитывать. Но вот для таких нелюдей, для лиц, которые совершают теракты с многочисленными жертвами, я считаю, что смертная казнь — это нормальная реакция общества на свершившийся факт», — заявил главный полицейский России. Заметьте, министр сказал «общества», а не государства. Хотя казнит государство, в противном случае мы имели бы дело с элементарным самосудом.

Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков в интервью умеренно оппозиционному телеканалу «Дождь» мягко дезавуировал слова Колокольцева: «Никакой инициативы не было, поэтому в данном случае это совершенно не повод, чтобы заявлять какую-то позицию». По словам Пескова, позиция президента относительно смертной казни «хорошо известна, и ничего нового здесь не появилось». На уточняющий вопрос, выступает ли Владимир Путин против казни, Песков сказал: «Скорее, да». Примерно так же Путин ответил мне, когда я задавал ему этот вопрос единственный раз, когда видел его живьем, 11 лет назад. Это не было твердое и однозначное «да». К счастью, оно пока не превратилось в «нет».

Смертная казнь для России не проблема правосудия, это проблема самой сути страны, ее морального облика, ценностей, политической атмосферы.

Навлечь гнев противников смертной казни, чего риторически испугался «простой гражданин» Колокольцев, достаточно сложно. Против нее практически везде в мире выступает меньшинство – и, как правило, совершенно неагрессивное. Праведно гневаются обычно как раз сторонники неотъемлемого права государства на убийство. Традиционные ненавистники Америки в России враз становятся ее горячими поклонниками, когда речь заходит о смертной казни в тех штатах, где она узаконена. Этот американский опыт им почему-то нравится.

Доводы против отмены смертной казни на поверхностный взгляд, с точки зрения психологии и физиологии человека, гораздо более убедительны, чем аргументы в ее пользу. Сторонники говорят: «Представьте, что зверски убили, взорвали, изнасиловали вашего ребенка — неужели вы откажетесь от убийства убийцы?» Представишь — и сразу мурашки по коже. Аргументы противников обычно куда более возвышенного, почти абстрактного свойства. Они явно не столь физиологичны. «Государство не должно уподобляться насильникам и убийцам». Или «убитого все равно не вернешь». Или «если суд ошибется, может быть уничтожен невиновный».

В России, правда, в качестве дополнительного отечественного аргумента против плахи для преступников можно использовать состояние пенитенциарной системы: пожизненное заключение у нас, пожалуй, пострашнее смертной казни будет.

Вон норвежский «идейный» упырь Брейвик уничтожил 77 человек, еще полторы сотни ранил, а сидит комфортнее, чем живут на свободе миллионы наших сограждан. И все-таки в эфире общенационального телеканала главный полицейский страны, даже прикрываясь личным мнением, не имеет права говорить о допустимости смертной казни. У него такая должность, что в сфере исполнения наказаний он просто не может быть «частным лицом». Вот уйдет на пенсию или станет депутатом Госдумы — тогда пожалуйста, высказывай частную точку зрения на смертную казнь.

В нашей стране смертная казнь, кроме сугубо гуманистических соображений, недопустима еще и потому, что государство своим многовековым неправосудным насилием отняло у себя право казнить. Оно слишком часто было серийным убийцей. Ему самому еще учиться и учиться не быть преступником, жить по закону, миловать.

Самое печальное, что происходит в этой позднепутинской России, не воровство и казнокрадство в рекордных масштабах, не судебный и чиновничий произвол, не липкая ложь госпропаганды, а сознательные попытки власти узаконить самые низменные инстинкты толпы, породить дополнительную бытовую агрессию. Государство активно занимается поисками врагов народа и теперь пытается приобщить к этим поискам обывателей.

Если у нынешнего режима и есть какая-то идеология, кроме откатов и распилов, это оформляющаяся в последние месяцы после возвращения Путина на пост президента идеология натравливания «простого народа» на «больно умных».

Явно сделав ставку на новое варварство как гарантию своей несменяемости, российская власть сохранением ельцинского моратория на смертную казнь все-таки поддерживает связь с цивилизацией. Люди и стали людьми, научившись ограничивать слепой инстинкт мести. Постепенно, с трудом, проливая реки крови, мы пришли (далеко не все и не везде) к осознанию того тонкого обстоятельства, что, становясь убийцей, государство дискредитирует себя. А неотвратимость наказания оборачивается санкцией на произвол и критическим удешевлением всякой человеческой жизни.

Для России, где, в зависимости от вида преступлений, смертную казнь поддерживают от двух третей до трех четвертей населения, отказ государства идти на поводу у общественного мнения в этом вопросе не показатель гуманизма. Насчет гуманизма российского государства иллюзий давно нет. Это вопрос шансов России просто сохраниться на культурной карте мира. Не казнить свое будущее.

СЕМЕН НОВОПРУДСКИЙ

Газета.Ru

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе