Сочиненный Высоцким в начале 1973 г. диалог Вани и Зины, смотрящих телевизор («Ой, Вань! Смотри, какие клоуны! // Рот — хоть завязочки пришей! // А до чего ж, Вань, размалеваны. // И голос, как у алкашей»), чаще рассматривается, как образец, может быть, и не пламенной, но, очевидно, сатиры.
Опять же и сам Высоцкий уверял (чистосердечно или нет — другой вопрос), что «Песня эта написана также в целях борьбы с пьянством». То есть опять же вроде как сатира — не лирической же комедией предполагалось побороть пьянство.
Считать песню про Ваню и Зину сатирической или же юмористической — дело вкуса и воззрений литературоведа, но прежде всего подобает заметить, что это еще и портрет русской нации. Может быть, не в самом приглядном виде, но при этом в безусловно узнаваемом. Ваня и Зина — истинно русские люди, тут сомнений быть не может.
Причем русские люди далеко не только периода зрелого и позднего брежневизма. Конечно, весь антураж взят из середины 70-х: наличие телевизора в каждой (почти каждой) семье, соответствующие моды (вязаные зимние шапки), широкое употребление некачественного алкоголя или вовсе эрзацев, для того не предназначенных. Но перенесем Ваню и Зину в довоенную эпоху. Да, телевизора нет, радиоприемник тоже роскошь не для всех, обсуждать придется репродуктор, досуга меньше — только один выходной, вся жизнь вообще строже. Однако это черты внешние. Антураж, т. е. окружение. Что же касается характеров — они абсолютно те же.
Возможно, действительно, поселянские нравы — это другое, а в конце 30-х деревня еще не была добита окончательно — это сделала война и послевоенное разорение, так что когда Брежнев был уже готов дотировать деревню, оказалось, что не в коня корм, потому как мертвому припарки. Но если с деревней разговор особый, то нравы городские («мещанство») или полугородские («слобода») хоть довоенные, хоть послевоенные, хоть времен развитого социализма и «Солнцедара» схвачены с фотографической точностью.
Но тогда представим себе, что вместо телевизора, показывающего цирковых клоунов и карликов, в комнате Вани и Зины репродуктор голосом Молотова оповестил о том, что война началась.
После этого все дрязги между отчасти надоевшими друг другу супругами — «А у тебя, ей-Богу, Вань, // Ну все друзья — такая рвань! //И пьют всегда в такую рань // Такую дрянь!»;
«Ты, Зин, на грубость нарываешься, // Все, Зин, обидеть норовишь. // Тут за день так накувыркаешься, // Придешь домой — там ты сидишь…» — уходят в невозвратное мирное прошлое, кажущееся теперь совсем даже и неплохим, чтобы не сказать — славным.
А будущее — будущее темно.
Скорее всего — это подсказывает нам военная статистика — Иван падет смертью храбрых в боях за свободу и независимость нашей родины. Солдаты гибли бессчетно, и такая судьба — самая вероятная. А Зина останется горькой военной вдовой. Может, найдет себе нового мужика, но, скорее, нет — где взять-то?
Может быть, Иван пропадет без вести, а что за этой формулой — кто знает. От безвестной гибели до немецкого плена. А уж как там в плену и после него судьба ляжет — и не спрашивай, большое разнообразие.
Может быть, вернется с фронта страшно изувеченным. Тогда и не факт, что Зина захочет его принять, не факт и что Ваня сам захочет в таком виде вернуться. Война была еще и фабрикой уродов, а уж каково им было, в одночасье сделавшимися такими — тоже не спрашивай.
Даже при вроде бы самом счастливом случае — «руки целы, ноги целы, что еще?» — возврат в счастливое довоенное прошлое был никак не гарантирован. Несколько лет военной разлуки, и Ваня, и Зина могли согрешить, а могли ли потом простить — кто же это знает.
Могли, конечно, воссоединиться и мирно зажить послевоенной жизнью. «Я шел к тебе четыре года, // Я три державы покорил». Что, однако, не обязательно мешало сварам, возникающим при просмотре новейшего чуда советской техники — телевизора КВН-49.
Но только эти раздумья, всегда необходимые при мыслях о войне, которая с нечеловеческой силой ломает и тасует людские судьбы, не могут угасить нижайшей благодарности к тем Ване и Зине, вынесшим на своем горбу тяжелейший военный груз. «Ведь у нас такой народ: // Если родина в опасности, // Значит всем идти на фронт».
А что до обидных слабостей Вани и Зины — сами не святые.