Остров невезения 4

Продолжение.
Анализируя причины немецких провалов и неудач в Африке, исправлять которые гансам приходилось с большими затратами, нельзя не признать, что вся беда их была в полном отсутствии опыта и стремлении быстро, быстро, быстро наверстать упущенное.



«'Οχι» от хехе


Анализируя причины немецких провалов и неудач в Африке, исправлять которые гансам приходилось с большими затратами, нельзя не признать, что вся беда их была в полном отсутствии опыта и стремлении быстро, быстро, быстро наверстать упущенное. Англичане, да и французы, поставив цель, прежде чем приступить к исполнению, десятилетиями изучали нюансы, вырабатывая наилучшие методики, португальцы познакомились с Африкой очень рано и понимали ее, Леопольд Бельгийский, как подобает серьезному бизнесмену, не имея своих кадров, нанимал лучших специалистов, а вот Рейху приходилось действовать методом тыка.

Не было у Берлина ни подвижников-ливингстонов, ни сжившихся с Африкой профи-стенли, ни дотошных лугардов. Только исполнительные чиновники типа Нахтигаля, отчаянные барыги воде Людерица, да еще фартовые отморозки уровня Петерса. На их фоне  д-р Погге и лейтенант Висман были исключением настолько редким, что самой уникальностью своей подтверждали правило. Так что, в глубинные районы  немцы шли наугад, не зная и  не представляя, с чем могут столкнуться. А знать и представлять стоило бы, ибо земли, полученные по Гельголандскому договору, были совсем не бесхозны, и хозяев их не следовало заранее списывать со счетов, как нечто незначительное.

На самом деле, дай себе берлинские политики труд всерьез заинтересоваться событиями в своих будущих колониях, они были бы очень удивлены сходством происходившего там с ситуацией в самой Германии. Опуская детали, аккурат когда Бисмарк «железом и кровью» объединял Империю, в африканских саваннах тем же самым занимались сразу два «бисмарка» - Мирамбо, вождь  ньямвези, создавший из двух десятков племен мощный союз Ваньямвези, и Муньигумба из рода Муйинга, вождь  нгурухе,  объединившай три десятка племен в «державу» Вахехе. Оба талантливые организаторы, оба создали руга-руга, - постоянную армию, - оба боролись с занзибарцами за контроль над караванными путями и добычей слоновой кости и оба успешно подчиняли соседей.

Правда, в 1878-м Муньгумба умер, но Мирамба, переживший соперника на восемь лет, никакой пользы из этого не извлек, поскольку сын  покойного, Муквавиньика Муньигумба Мвамуйинга (полное имя совершенно невоспроизводимо), а если коротко, то просто Мквава, оказался орешком, покрепче папеньки. По описанию видевших его, «крепкий, рослый, очень умный, грубый, жестокий», право на престол он отстоял в тяжелой борьбе с Мвумбамбе, мужем тетки (кстати, рабом, - именно рабом, а не вольноотпущеннкиом, что, согласитесь, неплохо характеризует рабство у африканцев). А победив, продолжил дело отца: провел реформу армии, заставил конкурентов-ньямвези признать себя «номером два», обложил данью племена послабее и к описываемому времени, по оценке Хорста Грюндера, стал «абсолютным и бесспорным гегемоном всего пространства к западу от побережья».

Немцы же, на свою голову, ничего этого не знали. Они просто продвигались вглубь страны, считая, что останавливать их не посмеет никто, и продвигаясь, строили дороги вдоль старых караванных путей, в конце концов, столкнувшись с патрулями хехе. А поскольку ни о какой плате за проход, без которой Мквава через сои владения никого не пропускал, не могло быть и речи, один из «стройотрядов» хехе для науки остальным перебили.

Теоретически, конфликт можно было уладить миром, но только на немецких условиях, которые Мкваву, естественно, не устраивали. А потому губернатор Юлиус фон Зоден решил убедить чернокожего наглеца вести себя прилично, в июле 1891 направив для «интенсивных переговоров» шуцгруппе лейтенанта Эмиля фон Зелевски - 14 немецких офицеров, 312 аскари, треть личного состава колониальных войск, при двух «максимах» и двух полевых орудиях.

«Наша колонна была образцовой, - вспоминал лейтенант Томас фон Принц, сослуживец фон Зелевски, в походе по болезни (сломал ногу в начале пути) не участвовавший, - любой чернокожий солдат не уступал по выучке и дисциплине солдату из метрополии. Поэтому, несмотря на слухи о значительном численном превосходстве противники, у Эмиля после первых успехов были все основания для уверенности в победе. Но мы слабо представляли, с кем нам предстоит воевать, и эта уверенность сыграла с нами злую шутку». И таки да, шутка оказалась злее некуда.

Первый отчет фон Зелевски губернатору, 30 июля, был краток: «Деревня захвачена после короткой схватки. Сожжено 25 больших строений, убиты трое воинов. Замечена большая группа воинов только с копьями и щитами, но видели и несколько винтовок. Выстрелов с нашей стороны было достаточно, чтобы обратить их в бегство», но этот отчет стал и последним. Далее по  фон Принцу. «3 августа вожди бежали, угоняя с собой скот, в наши руки мало что попало…». «5—6 августа преданы огню 25 хижин…». «14 августа сожгли еще несколько дворов». «За 15 и 16 августа армия пересекла нагорье, и здесь, в густонаселенной местности, уничтожила еще полсотни дворов».

В общем, шли браво,  а 17 августа близ деревни Лугало отряды хехе, - около 3000 бойцов во главе с Мпанги, братом Мквавы, - затаившиеся за скалами в горной местности, атаковали шуцгруппе на марше, и аскари, не успев открыть огонь из орудий и пулеметов, были мгновенно смяты. Спустя 15 минут в живых остались три офицера и несколько десятков солдат, сумевших скрыться в зарослях, а затем, изрядно обгорев в подожженной черными траве, уйти. Потери хехе были значительно меньше, а трофеи богаты: легкое полевое орудие, пулемет с запасом патронов и 300 винтовок.


No pasaran!


Известие о разгроме у Лугало потрясло и взвинтило Рейх сверху донизу, тем паче, что европейская пресса, особенно, конечно, французская, глумилась как могла, и широкие народные массы требовали у кайзера отомстить «обнаглевшим макакам». Рейхстаг единогласно, - при полной поддержке никогда ни с чем не соглашавшейся фракции социал-демократов, - вотировал необходимые средства, и в Африку поехали дополнительные контингенты.

Не теряли времени и на местах: принявший командование над остатками войск фон Принц спешно формировал новые шуцгруппен, а губернатор Юлиус фон Зоден, пригласив к себе представителей племен, враждовавших с хехе, крайне вежливо предлагал заключить «вечный мир и союз против общего врага». Многие соглашались (что-такое немцы в глубине континента пока еще не очень знали, зато хехе боялись многие), но были и другие. Силе, вождь ньямвези, - сын Мирамбо, - решил, что пришло время отказаться от незадолго до того навязанного ему «охранного договора», и поскольку дело шло к его союзу с хехе, фон Принцу, в первую очередь, пришлось заняться ньямвези.

Тут, с немалыми напряжением, получилось: весной 1893 ньямвези, хоть и славно бившиеся, не устояли,   и Сике, блокированный немцами в лагере, взорвал себя на пороховом складе вместе с семьей и приближенными, - однако ситуация с Мквавой оставалась критической. В ответ на разработанную фон Принцем «новую тактику», - создание цепи блокпостов по периметру владений хехе, точечные уничтожения деревень и уничтожение посевов, - Мквава контратаковал. И достаточно успешно: его воины перерезали дороги между центром дистрикта, Таборой и побережьем, а после гибели Сике, в отмщение, напали на немецкий гарнизон в деревне Кондоа, перебили весь гарнизон, как черных, так и белых.

В результате, Юлиус фон Зонден, опасаясь вторжения хехе на побережье, еще не остывшее после восстания Бушири, приказал заморозить военные действия и запросил Берлин о разрешении на переговоры, однако вместо согласия прибыл новый губернатор, барон Фридрих фон Шелле, считавшийся опытным администратором и военным, с личным указанием кайзера: покончить с Мквавой как можно скорее.

Приказ есть приказ, однако  фон Шелле и фон Принц, быстро нашедшие общий язык, предпочитали не рисковать, но учесть все  нюансы, Досаждая хехе мелкими ударами, они довели до финала переговоры с «союзниками», ударили по рукам, по максимуму вымуштровали аскари нового набора, - и лишь в начале осени 1894 очень медленно и осторожно двинулись к «столице» хехе, Иринге, и прикрывавшей ее крепости Каленга, на подступы к которым и вышли 26 октября.

Как указано в мемуарах фон Принца, ни сам он, ни губернатор не предполагали, что Мквава будет ждать штурма: по логике, открытое сражение с противником, имеющим артиллерию и пулеметы, гарантировало ему разгром. И он понимал, но в его решении тоже была логика. «Наши стены высоки, - говорил он, - укреплены деревом и землей, пробить их огнем из пушек не так-то легко, а от огня быстрых ружей нас защитят навесы. Мы продержимся день или два, а ведь нас впятеро больше, и если хотя бы один из пяти наших убьет или даже ранит хотя бы одного врага, им придется отступать».

В общем, здраво. Не учел Мквава только одного: хотя продержалась Каленга не день и не два, а целых три, на приступ немцы  пошли, оказавшись в пределах досягаемости, не раньше, чем методичный, 72-часовый орудийный огонь в одну точку пробил таки брешь в укреплениях. А затем в крепость ворвались аскари, - 609 бойцов с губернатором впереди, - гася сопротивление оружием, которого в Африке еще никто не видел: ручными гранатами.


Умираю, но не сдаюсь


К вечеру 30 октября все, кто не погиб и не сумел уйти, сдались, - но Мквавы среди пленных и убитых не оказалось, а это означало, что война продолжается. Больше того: когда каратели, уничтожив все, что только можно было, ушли, хехе, вернувшись на пепелище, восстановили город. И все пошло как раньше: нудно, изо дня в день. Не столько кроваво, сколько затратно. Так что, в 1895-м был отозван и фон Шелле, а новый губернатор, известный нам Герман фон Висман, убежденный сторонник «мягкой силы», имеющий инструкцию «наказать негодяя и минимизировать затраты», тотчас заключил с хехе перемирие, обязавшись сохранить за Мквавой «власть над его страной и людьми».

Военные действия прекратились, однако через год, летом 1896, фон Висман сообщил решение кайзера: «освободить благородный народ хехе от тирании», в связи с чем, Мквава объявлен низложенным, а союз Вахехе распущенным, чтобы каждое племя жило самостийно. Естественно, война возобновилась, и она не была легка для немцев, однако «мягкая сила» брала свое: фон Висман, уже успевший существенно облегчить жизнь чернокожих в колонии, объявил, что врагом Германии считает не народ хехе, которому дарует льготы (список прилагается), а лично Мквава, за голову которого будут выплачены 5 тысяч рупий. А также те «неразумные», кто будет его поддерживать.

Звучало это привлекательно, льготы «разумным», в самом деле, давали, и воины, уставшие от бесконечной войны, стали возвращаться к семьям, в уже незалежные племена. С вождем остались только две-три сотни самых верных, - и вот они-то, не откликаясь ни на какие увещевания, сражались еще около четырех лет. Уже не с таким размахом, - самым крупным успехом на этом этапе стал захват блокпоста Мтанди и истребление его небольшого (13 солдат и один белый офицер) гарнизона, - однако неугасающая малая война мешала нормальной жизни колонии. К тому же, поймать «мясника Лугало» требовал кайзер, поэтому приказ «поймать или убить» подтверждался ежегодно, - и 19 июля 1898 немцы, наконец, вышли на след неуловимого.

Однако удовольствие оказалось смазанным: ни взять себя живым, ни убить Мквава не позволил – последнюю пулю в магазине винтовки он приберег для себя, и фельдфебелю Йохану Мерклю осталось только принести командующему, Томасу фон Принцу, - к тому времени уже капитану, - отрезанную голову, как доказательство смерти «врага Рейха № 1». А капитан, получив приказ голову захоронить, решил иначе: выварив ее, сперва держал  в качестве сувенирной пепельницы,  затем отвез на родину, в Бремен, и там, поскольку собрался жениться, а невеста черепа боялась, подарил редкостную диковинку местному музею. И на том бы делу венец, но...

Все дальнейшее, конечно, общеизвестно, но без этого, если уж о Мкваве, никак.  Прошли годы, и о вожде хехе вспомнили на столь высшем уровне, что выше уже некуда. «В течение шести месяцев со дня вступления в силу настоящего Договора, - гласил пункт 2 статьи 246 Версальского договора, - Германия передаст правительству Его Величества череп Султана Мквавы, по указанию властей Восточной Африки отделённый от тела и вывезенный в Германию».

Казалось бы, нелепость, - ан нет. По итогам Первой Мировой Германская Восточная Африка отходила к Великобритании, и сэры таким образом хотели сделать приятное хехе, которые им очень помогли в войне и на помощь которых они надеялись впредь. Однако найти череп так и не удалось, и все заглохло на целых 32 года, пока в 1953-м, по просьбе хехе, действительно, верно служивших англичанам, сэр Эдвард Твининг, губернатор Танганьики, взявшись за дело лично, не обнаружил в музее Бремена тот самый череп, опознанный среди 64 черепов с пометкой «Deutsch-Ostafrika-Wahehe» по особой примете – дырке от винтовочной пули. Как и указывалось в старом отчете фон Принца, «серьезно повредившей обе челюсти слева».

Немцы бывшую пепельницу отдали, губернатор отвез ее в Танганьику, и 9 июля 1954 года в  Каленге, на церемонии открытия мемориала Верховного вождя Мквавы, «большого друга Великобритании», губернатор Твиннинг вручил сэру Адаму Сапи Мкваве, будущему первому спикеру парламента независимой Танганьики, череп великого деда. Впрочем, привычно повторю, это случилось очень и очень не скоро, и во времена, нас не интересующие, так что, давайте вернемся на 56 лет назад и посмотрим, как исполнили немцы приказ кайзера «не поднимая шума, отплатить англичанам за все их подлости». То есть, за поставки оружия Мкваве, в чем Вильгельм II подозревал сэров, - и надо сказать, с полным основанием. Без этого оружия вождь хехе проиграл бы гораздо раньше.

Продолжение следует.
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе «Авторские колонки»