Южный Крест (17)

Продолжение.




Бог ехал в пяти фургонах

После уничтожения державы ндебеле Сесиль Родс на какое-то время стал национальным символом, легендой и мифом. Он мог все, и у него было все. Всеобщее, от пропойцы-кокни в дешевом ист-эндском пабе до самой Вдовы, восхищение, восторженное преклонение «колониального Джо», - министра колоний Джозефа Чемберлена, - мало с чем сравнимое богатство и практически диктаторская власть в Кейптауне. Плюс собственная страна «Родезия», которую он понемногу расширял уже даже без выстрелов: оценив судьбу ндебеле, пока еще свободные племена решили не играть с огнем. В пределы «Родезии» вошли территории многочисленного народа баротсе на северном берегу Замбези, и даже португальцам, спасая «свой» Мозамбик, пришлось повоевать с совершенно не видящей берегов компанией.

Нельзя сказать, чтобы это так уж всем нравилось, - «выскочке» завидовали многие, - но Родс в свой звездный миг мог позволить себе не обращать на мосек внимания. Даже когда неизвестные доброжелатели протолкнули-таки следствие по поводу «сомнительных причин начала войны», пар ушел в свисток: из всего набора убойный фактов «достаточно весомым» сочли только вопрос о том, кто же стрелял первым в июле 1893-го, когда Джемсон послал капитана Ленди «проследить за уходом матабеле». Но, когда выяснилось, что «Как только мы их увидели, капитан Ленди приказал открыть огонь, не щадя никого, матебелы же не стреляли вообще», следователь, Джеймс Ньюмен, в отчете указал, что «приказ м-ра Ленди оправдывает то обстоятельство, что эти туземцы считали просьбу о пощаде позором и никогда пощады не просили».

Так что, хотя по итогам все обвинения подтвердились, единственным, кто был хоть как-то наказан, стал все тот же злополучный капитан Ленди, да и то очень специфически: пресса опубликовала о нем несколько статей, назвав «плохим, жестоким человеком», а директорат компании сделал своему офицеру «строжайшее внушение». В целом же, вывод министра колоний был таков: «Мне доставило истинное удовлетворение обнаружить, что результаты столь тщательного и беспристрастного расследования, изобличив вину м-ра Ленди, проявившего неоправданную горячность, в то же время целиком сняли с д-ра Джемсона и чиновников Привилегированной компании тяжкие обвинения, которые им предъявлялись в связи с этими событиями».

Лучше объяснить, что англичанину можно все, было просто невозможно, - и к слову сказать, такой подход сохранился и по сей день. «Для всех них, как англичан, так и уроженцев колоний, - писал уже в 1969-м кейптаунский исследователь Роберт Клуни, - белый человек был высшим. Он основал величайшую империю, которую только видел мир, и в процессе этого принёс мир и просвещение миллионам тех, чьи жизни терзали болезни, голод и жестокость… Они не боялись принимать на себя ответственность, неизбежно шедшую бок о бок с заявлениями о превосходстве. Когда шансы обернулись не в их пользу, они стояли твердо и умирали неколебимо». Вот так. Только так, и никак иначе.

В общем, не будет преувеличением сказать, что в этот период сам Родс на какое-то время ощутил себя (как сам он честно признавался) кем-то, почти равным самому Творцу. Он уничтожал и создавал страны. Он, одним мановением руки, - исполняя обещание, данное капским бурам, - самовольно позволил бурам из Трансвааля захватить маленькое горное «королевство» свази, на которое зарился и Лондон (правда, пояснив в приватной беседе, что ничего страшного: рано или поздно придет и очередь буров, и тогда свази очень пригодятся). И в конце концов, полностью перестав видеть берега, совершил главную и роковую в своей жизни ошибку, поручив все тому же безотказному д-ру Джемсону захватить Трансвааль.

Правда,  ошибкой, да еще и роковой, затея, разумеется, стала лишь потому, что рейд в январе 1896 провалился, практически сведя на нет военную силу компании, спровоцировав трансконтинентальный скандал и серьезно ударив по престижу Великобритании: буры как-никак были белыми людьми, и обращаться с ними, как с какими-то ндебеле не следовало. А уж тем паче, терпеть при этом поражение. Так что, с этого момент Удача «вечного победителя» пошла на закат, - однако это случилось позже, а пока что, могу лишь повторить: на Юге Африки м-р Родс был почти Богом. Добрым. Для белых. А вот для черных совсем наоборот.



Jedem das Seine

Собственно говоря, Родс не был расистом в точном смысле слова, как его ухудшенная немецкая копия Карл Петерс, речь о котором впереди. Цвет кожи сам по себе, как подчеркивают практически все биографы, его мало интересовал. Он просто считал африканцев, - если они не приносили реальной, физически ощутимой пользы Британии, - чем-то совершенно бессмысленным, лишним, своего рода недоразумением. В связи с чем, работяг на приисках и храбрых полицаев даже по-своему уважал, подчас говоря с ними по-свойски, но вот насчет «белых ворон», - то есть, туземцев, желающих поменять свой шесток, - был категоричен.

«Путешествуя по Южной Африке, - объяснял Родс свою позицию, - я видел несколько отличных колледжей для туземцев — там учеников обучали греческому и латыни, создавая таким образом забавную разновидность двуногих: кафров-священников. Быть может, кафр-священник и весьма почтенное существо, но он принадлежит к классу, решительно ни к чему не пригодному. Ученых негров пекут дюжинами. Они носят черный сюртук и белый галстук. А в результате, поскольку для этих господ нет никакого постоянного дела, они становятся агитаторами, начинают толковать о том, что правительство худо и что народ их порабощен. Одним словом, ученый негр — крайне опасное существо».

В соответствии со взглядами, строилась и «новая туземная политика», скопированная с политики США по отношению к индейцам, с той разницей, что африканцев заставляли работать за гроши. Разумеется, в чисто английском стиле, с богатым гуманитарным обоснованием: «…если они не будут работать под надзором европейцев, но будут жить бесполезной жизнью павианов, тогда силою обстоятельств… им придется вновь узнать, что такое рабство, которое в предстоящей борьбе будет альтернативой полного уничтожения». И британское общественное мнение сходилось в том, что так оно и есть. «Туземцы весьма довольны новым режимом, они с радостью идут работать для поселенцев», - сообщала пресса. Но сами «туземцы» полагали совсем иначе.

Несколько позже, в августе 1896, глаза в глаза объясняя Родсу, почему случилось то, что случилось, Карл Кумало, образованный ндебеле, бывший секретарь Лобенгулы, уложил проблему в несколько коротких фраз: «У нас отобрали нашу родину, у нас отобрали наш скот, наш народ скитается, нам не для чего жить… мы стали рабами белого человека, мы — ничто. Поставь себя на наше место, и ты поймешь, что твой вопрос смешон».

И в самом деле, ведь ничего сложного. Если коса англичане ломали почти век, постепенно, если для зулу крах державы означал крах всего, если, наконец, шона привыкли подчиняться и приход белых означал для них всего лишь смену господина, то ндебеле, в отличие от зулу, не вымуштрованные по принципу улья, принять новые реалии «жизни по Родсу» не могли. Ускоренная колонизация страны, помноженная на грубость и жестокость пришельцев, которых становилось все больше, не говоря уж о конфискациях земель, реквизициях скота, трудовых повинностях, телесных наказаниях и сгоне «туземцев» в «резерваты», вводимых в экспресс-темпе, сыграли свою роль.

Некоторая дифференциация, конечно, соблюдалась: если с шона белые вели себя, как считали нужным, полагая тех по гроб жизни обязанными за «освобождение от кровавой тирании Лобенгулы», то с ндебеле, считавшимися «опасными и непредсказуемыми», какие-то нормы еще соблюдались (вернее, их рекомендовалось соблюдать), однако народ, - и простонародье, и знатные индуны, потерявшие все, - понемногу накалялся. И…



Гроздья гнева

20 марта 1896 в Булавайо группа молодых ндебеле атаковала отряд «туземной» полиции, убив несколько человек, 23 марта начался мятеж, охвативший несколько округов, а потом к бунтовщикам примкнули посланные на подавление «туземные части», после чего дело начало становиться серьезным. И сил (да и средств) для подавления в зародыще у компании (после краха экспедиции Джемсона, вылившегося в немалую копеечку) не было, так что, к концу марта заполыхала вся страна. Поднялись даже некоторые кланы шона. Белых не щадили, - в целом, за первую пару недель, погибло 244 поселенца, сотни ферм и шахт сгорели, - и когда перепуганные беженцы плакались на «озверение дикарей», у них были на то все основания.

Однако, согласимся, и у ндебеле были все основания озвереть. Хотя и то правда, что при всем озверении, поголовно убивали только мужчин; женщина погибло мало и, вопреки визгам СМИ, ни одна не была изнасилована (насилие над женщиной, кем бы она ни была, у ндебеле считалось тяжелейшим преступлением), а детей не трогали вообще. Кроме того, и восстание не было стихийным. Как стало позже известно, его готовили долго и тщательно, под руководством «подпольного штаба» - самых уважаемых людей из самых знатных родов, включая Дом Мзиликази. Тщательно блюд конспирацию и сумев-таки сохранить подготовку в тайне, настолько полной, что даже отдельные мелкие проколы не насторожили англичан, помнивших, как мгновенно сломались «страшные» зулу, да к тому же, слишком презиравших «туземцев», чтобы ждать от них подвоха.

А что еще важно, обиду и желание отомстить за все и сразу подкармливали знамения: жрецы Млимо, одного из важнейших богов пантеона ндебеле, считавшегося вестником Судьбы, бродили по краалям, сообщая, что Хозяин принял решение покончить с пришельцами, принесшими с собой все беды, от долгой засухи до саранчи и падежа скота. Естественно, исполнителями воли Хозяина должны были стать люди, но его слуги гарантировали, что волшебные чары защитят героев, мудро добавляя: «кроме тех, кто попадет под быстрый (то есть, пулеметный) огонь, против которого сам Млимо бессилен», и намекая, что на помощь своему народу с далекого севера может вернуться Лобенгула, собравший огромную армию.

Впрочем, теория теорией, а практика практикой. Позже, уже из рассказов членов «штаба», стали известны детали плана. Готовили его далеко не дети, и учтено было все. Предполагалось, что в новолунную ночь с 29 на 30 марта, сразу после Большой Пляски, одного из священнейших ритуалов ндебеле, воины пойдут на Булавайо и окружат его с трех сторон, оставив белым дорогу для бегства. А потом, бреднем пройдя по стране, полностью очистят ее от пришельцев, которые не захотят или не успеют убежать.

При этом, по ходу разработки операции, учитывались все плюсы и минусы. Звучали мнения, что не следует начинать накануне сухого сезона, когда англичанам будет легче маневрировать, кое-кто напоминал о том, что на носу сбор урожая, без чего вполне вероятен голод. И эти аргументы были достаточно вески: к ним прислушивались, и возможно, мятеж был бы отложен, не издай компания «распоряжения о профилактике скота». Само по себе, в общем, неглупое: массовый забой стад в ареале реально имевшей место эпизоотии, действительно, мог спасти все остальное поголовье там, куда болезнь еще не добралась, - но у ндебеле были свои, вполне эффектиые методы борьбы с «коровьей чумой», а использовать их англичане не позволяли, считая «дикарскими».

И поскольку боязнь остаться без скота вообще прямо сейчас перевесила страх перед возможным голодом когда-нибудь, в конце концов, сошлись на том, что нужно начинать, чтобы выгнать белых до мая, когда придет время жатвы. Окончательной же гирей на весы стало то, что «выгнать до мая» не казалось невозможным: после «рейда Джемсона» в Трансвааль власть компании держалась, можно сказать, на соплях, и лидеры ндебеле, имевшие осведомителей везде, об этом знали. На том и порешили. А что вспыхнуло само по себе, за неделю до "часа Х", так маленький сбой ровно ни на что не повлиял: к середине апреля под властью англичан остались лишь Булавайо и еще пара сильно укрепленных поселков, да и те в глухой блокаде.

Продолжение следует.
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе «Авторские колонки»