ДЕРЕВЕНСКИЙ СЛОВАРЬ (Б)

Дом питается теплом,
Словно бабочка – нектаром,
Солнца золотым дождём
И любовью – Божьим даром.
Дорогие имена…
Души предков сбились в стайку.
Дом хранит в себе меня
Как последнюю хозяйку.

А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Э Ю Я

Березы.

Возле нашего деревенского дома росли четыре высоченных березы. И многие годы прошли под сенью этих берез. Ветви их расчесывал ветер. По состоянию березовых крон мы определяли погоду. Верхушки их, казалось, задевали облака, траву под березами рябило от пятен ажурных теней. Меж двух берез подвешивали гамак. Пристроившись около корней, пытались строить шалаш, следили за жизнью в скворечнике на старшей березе. Первого своего котенка я снимала с березы, приставляя к стволу грабли и прочие инструменты (лестницы не нашлось). А однажды папа сделал веревочный блок, я, маленькая, села на доску и поехала по березе вверх, очутившись в самой гуще березовой жизни. 
Когда соседи, чью крышу гноили ветви наших берез, стали настаивать на порубке деревьев, пришлось пожертвовать старшей березой. Дело было в начале августа:  береза моментально пожелтела, почувствовав свою обреченность.

Береговушки. 

Весь обрыв над ключевой Сундобой и её младшей сестрой Мордовкой был изрыт норками. Я, маленькая, лёгкая, цепкая, лезла по обрыву. Моя рука пролезала в норку, а сердце замирало. Пальцы ожидали наткнуться на мягкое, живое, пуховое, но норки были либо неглубоки и пусты, либо сужались так, что даже моя рука-прутик застревала, либо птицы прятались в боковых ходах и внезапно выскакивали из соседних норок.

Бор.

Так назывался у нас небольшой лесок за ручьём – остаток прежнего настоящего бора, вырубленного во время войны на дрова. Налево от тропинки – папоротники и земляника, направо – грибы, малина, княженика – поляникой звалась она у нас, – голубика, брусника. Когда созревала брусника, ходили туда семьёй на полдня, на день. Кто-то собирал бруснику, кто-то – грибы, кто-то, как я, всего понемножку, а то и ящерок ловил на полянке.

Белка.

В зелёной колючей путанице ёлок вдруг могла мелькнуть рыжая молния. И то, мы замечали её благодаря соседской и немножко нашей собаке Каштану, истово облаивавшему белку. 

Бидон.

Вначале это был игрушечный бидончик, белый с синей крышечкой, но совсем настоящий. В резиновых сапогах, степенно, шли на ферму за молоком. Молока наливали и мне, а из этого бидончика – соседской кошке, временно считавшейся нашей.

Библиотека.

Сельская, но хорошая, расположенная в соседней деревне. Деревянный дом, изразцовая печь и книги, книги…Седая, сухая, строгая библиотекарша. Там я прочитала «Графа Монте-Кристо» и кучу всего другого. В библиотеку мы с подругой гоняли на велосипедах, чаще всего в плохую погоду. Привезёшь домой целую сумку книг, залезешь с ними на печку, дотянешь туда провод с лампочкой – вот оно и счастье. 

Берег.

Волжский, конечно. Идёшь полями, деревней, и вот он – спуск к воде. На ходу начинаешь стаскивать сарафан и расстёгивать сандалики. Песчаный берег, чуть выше – травянистый, цветочный. В траве росла земляника, а выше – сосенки, тогда молодые. 

Бабочки.

Капустницы, лимонницы, крапивницы, павлиний глаз, мотылечки - голубые и рыжие, милые. Однажды или дважды в лесу на просеке мне попадался огромный пестрый, белый с черным, махаон. А еще я бабочек лечила: находила нелетающую, с осыпавшейся пыльцой, сажала в корзину с травой, цветами, цветочков подбрасывала. Как ни странно, иногда бабочка через несколько дней благополучно улетала, а я триумфально смотрела ей вслед.

Бабушка.

Бабушек было две - мамина мама и ее сестра, а сперва вообще три - еще прабабушка, их мать; умерла она, когда мне было семь. Нет, бабушки там не жили круглый год, но это был их родной дом, и управлялись они с ним виртуозно. Баба Валя тащила на себе быт: готовку - на маленькой электроплитке даже пышки нам пекла, - стирку - вода из колодца, цинковое корыто на траве под березами, корзина белья, и на Сундобу, к бочагу: полоскать. И огород тоже на ней был. Тетя Тася выполняла дела более брутальные: жала траву серпом, электроплитку чинила. Обе печи топила она же, могла и попилить-поколоть дров, дыру в заборе починить; за грибами, за ягодами - это мы с ней ходили.

Бадминтон.

В него играли летними вечерами, когда стихал ветер, сбивавший с курса лёгкий воланчик. Закатное солнце, запахи трав в росе, гудение доильных аппаратов от соседней деревни, звон струн на натянутых ракетках, свист рассекаемого воздуха, полёт волана по широкой дуге... Играли неумело, но азартно. Туда-сюда. В клеточки ракетки светит закатное солнце, уже темнеет. "Давайте домой идите!" - а воланчик белеет, мелькает, туда-сюда...