«Давно ли духовенство устремилось в политику?» – риторически вопрошает мой оппонент. Давно. Напомню, что Манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости, 150-летие которого мы недавно отметили, написан митрополитом Филаретом (Дроздовым) по поручению императора Александра II.
В первый день Великой Отечественной войны прозвучало по радио выступление митрополита Сергия (будущего патриарха), да и многие патриотические выступления духовенства в дни войны имели политическое содержание. Вступление в клир не лишает конституционного права на свободу слова.
Автор напрасно сужает тему дискуссии: если бы вопрос сводился лишь к переименованию улиц, моё письмо и не появилось бы. Но именно постановка вопроса о роли Горбачёва и Ельцина, о недостатках социализма и определила остроту обсуждения.
Упрёк в забвении истории излишен: никто не пытается предать забвению трагизм гонений на церковь, и имена новомучеников мне известны не хуже моего оппонента. Но нужно, очевидно, иметь особое устроение мысли, чтобы во всей советской истории видеть лишь колючую проволоку лагерей и не заметить великого созидания.
Алексеев напрасно переживает за мою паству: это двадцать лет назад мне приходилось «разжёвывать» смысл происходящего, а сейчас всё слишком очевидно: действительность оказалась куда страшнее моих прогнозов.
Ну а относительно упрёка в том, что я яростно защищаю тоталитарный строй – так это комплимент. Великое и славное прошлое на фоне убогого настоящего и сомнительного будущего только так и следует защищать! Мой дед в 1919 году советскую власть защищал яростно.
Тоталитарный строй выковал могучую державу, создал геройские характеры, вывел в люди талантливую молодёжь. «Железный занавес» прочно ограждал нас от буржуйской заразы: тонны наркотиков не гуляли по стране, боевики по горам и вокзалам не бегали, а голливудская слизь не расползалась по экранам сценами насилия и стяжательства и убогостью содержания. Страна была в авангарде научно-технического прогресса, и ей не предлагался позорный образовательный стандарт «от Фурсенко», пригодный разве что для дрессировки собачек и обезьян.
Реформы превратили её в сырьевой придаток, в ржавую шестерёнку мирового капитализма, этой чудовищной машины по переработке человечества в дерьмо.
Алексеев склонен доверять лишь судебным решениям. Но и в ГУЛАГ отправлялись по судебным решениям, и далеко не все реабилитированы, а он, предваряя эти решения, всех объявляет невиновными.
Он уверен, что именовать Горбачёва и Ельцина предателями до суда неправомочно. Гитлера именовали преступником задолго до Нюрнбергского процесса, а Иуду и без всякого процесса именуют предателем.
Впрочем, главные суды ещё впереди. Особенно – Страшный. Подождём.
Северный край