Придя домой и осветив свои хоромы тусклым пламенем свечи, я включила радио в надежде на то, что власть все-таки скажет нам, что же случилось. В том, что случилось что-то серьезное, сомнений не было. Но радио мурлыкало мне о лесных пожарах в Греции, об аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, а о том, что случилось в моем родном Брагине, говорить не хотело. Часа через два я решила прояснить ситуацию самостоятельно. Звоню в дежурную службу мэрии - телефон не отвечает, звоню в диспетчерскую Дзержинского района - тишина. Потом я достала список всех аварийных телефонов города, которыми некогда снабдила нас мэрия именно на такой вот неординарный случай. Я обзвонила порядка десяти служб, которые, по моему мнению, должны были сказать мне что-то вразумительное. Все молчали. Не то что бы телефоны были заняты, нет. Они просто не отзывались. Тогда я стала названивать своим знакомым, живущим в Брагине, чтобы определить масштаб аварии. На улице Блюхера свет был, на четной стороне улицы Труфанова - был, был и на проезде Моторостроителей. Методом научного тыка удалось определить, что свет отсутствует не менее как на половине улиц Панина, Громова, проспекта Дзержинского, нечетной стороне улицы Труфанова, Мурманском и Архангельском проездах. Люди там сидели в таком же полном неведении, как и я. Так же, как и я, звонили по всевозможным телефонам и не получали никакого ответа. Становилось жутковато. Тем более что по безлюдным, укрытым кромешной тьмой улицам зарулили милицейские машины с мигалками. Созданы были все условия для сна, но не спалось. Иногда раздавались звонки таких же, как я, полуночников, которым тоже было не по себе в этой непробиваемой безвестности. Ясно было одно: если молчат, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее. А может, уж и отвечать некому - невольно проносилось в голове. Может, какой теракт с захватом власти навалился на нашу голову.
После полуночи я еще несколько раз пыталась туда-сюда прорваться, но результат был нулевой. Когда около шести часов утра я наконец-то услышала живой голос дежурной службы МЧС, то чуть не расплакалась от радости. Тем более что мне доложили о том, что трамваи и троллейбусы уже ходят, началось подключение электричества в жилой сектор, к семи часам операция по ликвидации аварии будет завершена. Я тут же обзвонила всех своих ближайших знакомых, чтобы сообщить им эту весть. В том, что никто из них не спит, я не сомневалась. Усни тут попробуй, когда уже холодильники потекли и надо думать, куда девать скоропортящиеся продукты. На радостях мы сговорились идти выгуливать своих питомцев. Гуляли целый час, чтобы уже наверняка, вернувшись, начать возвращать к жизни свое порушенное холодильное хозяйство. Но подходя к дому, кто-то из нас заметил, что трамваев-то не слышно. А тут, глядим, человек идет со стороны трамвайной линии. Мы к нему, а он, ухмыльнувшись, ответил: «Не ходят трамваи. Про троллейбусы не знаю».
Уже около восьми часов утра я позвонила в поликлинику N 2, расположенную на улице Труфанова. Мне ответили, что терапевты начали прием, а вот процедуры никакие не делают, анализы не берут, ибо электричества нет, и когда оно будет, руководство поликлиники не знает. То же самое мне ответили и в нескольких аптеках. Обслуживающий персонал находился на рабочих местах, но не знал о том, будут ли они вообще сегодня работать. Тогда я снова позвонила в дежурную службу МЧС и доложила им обстановку. Мужчина на том конце провода уведомил меня о том, что все данные о ходе проведенных на подстанции работ им дает дежурная служба мэрии. На этот раз дежурная служба мне ответила. Но только ответила, не сказав ничего конкретного. Там попытались даже разжалобить меня тем, что на ликвидации аварии всю ночь работал один из замов мэра. «Плохо работал», - раздраженно ответила я и бросила трубку.
А что еще могла я ответить, если он и в самом деле плохо работал. Почему в течение всей ночи людям, оставшимся без электричества, ни разу не сообщили о том, что случилось, о масштабах аварии, почему не успокоили? Или уж брагинцев иначе как скотов и не воспринимают? Кому-то срочно понадобилось купить лекарство, а человек не знал, куда за ним бежать. Люди пошли в поликлиники и не знали, сколько часов им там сидеть и сидеть ли вообще. Утром я тщетно вслушивалась в ярославское радио, но оно говорило о чем угодно, кроме того, что тревожило окраинных брагинцев. А ведь аварии такого масштаба, когда в результате пожара на электроподстанции остались без света жители 450 домов, старожилы-брагинцы не припомнят. Свет в жилой сектор начал подаваться лишь в 7 часов 30 минут, то есть через 12 часов после случившегося. Да и тут произошла накладка - в 400 домах свет загорелся, а 50 домов еще в течение трех часов подключить не могли. Что-то там не сходилось, что-то выбивалось. И опять никаких экстренных сообщений по радио. В случае учебной тревоги оно срабатывает безотказно, а тут...
Конечно, дело не в работниках радио. Они - люди подневольные. Им не велели говорить, они и не говорили. В общем, хорошо сработали властные структуры - информация о брагинском ЧП не просочилась ни на один центральный канал. На днях центральное радио сообщило, что в каком-то городе 30 домов в течение 8 часов оставались без воды. Эка, право, ротозеи, такому пустяку дали попасть в государственный эфир. Поучились бы у ярославских властей, как скрывать от народа информацию. У нас жители 450 домов в течение 14 с половиной часов сидели без электричества, и ни одна собака об этом не узнала.
В последующие после аварии дни в окрестных магазинах резко увеличился спрос на свечи и ручные фонарики. Ибо сгоревшая подстанция, давно уже нуждавшаяся в капитальном ремонте, вряд ли будет реконструирована по новому слову науки и техники. Опять чего-нибудь приварят, чего-нибудь залатают - и живи как знаешь.
Золотое кольцо