Российская газета: Ваша проза - между фантастикой и традиционной литературой. И многие критики воспринимают вас как "промежуточного" автора. Как вы сами относитесь к такому своему двойственному положению?

Мария Галина: Усидеть на двух стульях можно, если очень постараться. Я получила несколько жанровых премий, в том числе и самую для меня почетную - "Бронзовую Улитку", которую присуждает лично Борис Натанович Стругацкий. Я печатаюсь в жанровых журналах - "Если", "Полдне", киевской "Реальности Фантастики", обстоятельная рецензия на "Малую Глушу" опубликована в "Мире Фантастики". Что же до "традиционной" литературы, то еще в 2000-м три мои повести - вполне в традиционном жанре - вышли почти одновременно в питерской "Неве", саратовской "Волге" и зарубежном "Крещатике". А "Малая Глуша" - в прошлом году в "Новом мире". Но так получилось, что я больше общаюсь с фантастами. Поэтому их мнение для меня, наверное, важнее. И хотя есть несколько человек в стане традиционалистов, чье мнение для меня тоже очень важно, как раз они-то любят и понимают фантастику. Вдобавок, если честно, я полагаю, что хорошая жанровая литература - это просто хорошая литература. Какая разница?

РГ: Если говорить о составе вашей новой книги, текст про Малую Глушу - это расширенный эпилог к истории про СЭС-2 или все-таки отдельный мини-роман?

Галина: Полагаю, мини-роман - со своей завязкой, кульминацией, развязкой. Хотя вы правы, поначалу это задумывалось как эпилог. И совершенно неожиданно для меня самой выросло в отдельную, самостоятельную вещь.

РГ: Ваш профессиональный опыт биолога отразился в сюжете "СЭС-2"?

Галина: Да, несомненно. Я сама работала в конторе, чем-то напоминающей СЭС-2, примерно в том же унылом антураже. Поэтому постаралась воспроизвести атмосферу того времени. Бытовая безысходность страшней любых оживших мертвецов и индейских духов.

РГ: Чем вас привлекают карпатская магия и американо-индейская демонология, использованные в сюжете?

Галина: Тем, что они похожи. Об этом уже не раз писали знающие люди. С другой стороны, индейская демонология все-таки очень чуднАя, жесткая, жестокая - осмыслить ее европейскому человеку нелегко. Кстати, во второй части - мини-романе "Малая Глуша" - есть скрытые ссылки на индейские легенды о загробном мире. Там есть свой Орфей, очень печальный и страшный.

РГ: В романе заметны мотивы западных триллеров про вирусы и мутантов, а также советской "молодежной" приключенческой прозы. Вообще, насколько для вас важны опыт и уроки мировой масс-культуры?

Галина: Качественная масс-культура, как опять же не мной замечено, оперирует архетипами, этими кирпичиками массового сознания. Поэтому, как мне кажется, любая мало-мальски достойная вещь просто обязана вольно или невольно обращаться к элементам масс-культуры, транслировать людские страхи и надежды в той причудливой форме, которую они принимают в каждый конкретный отрезок времени. Иначе мы получим то, что называют "экспериментальной литературой" - порой интересную и расширяющую пределы возможного в литературе вообще, но не ту, за которую человек хватается в трудную минуту.

РГ: 1979-й (год, когда происходит действие первой части книги) - для вас символическая цифра или просто обусловленный сюжетом предолимпийский год?

Галина: Это не символика, а память. Это был самый душный год. Все время ждали какой-то катастрофы, беды, так что, когда беды одна за другой начали наваливаться на страну, как ни странно, многие испытали психологическое облегчение. А ждали не пойми чего - третьей мировой, ядерной зимы, катастрофы... В школах на уроках гражданской обороны учили, как вести себя при ядерном поражении, пересказывали симптомы отравления газами зарин и заман, на стенах учреждений висели плакаты с этапами ядерного взрыва, стрелочки, указывающие, как и куда эвакуироваться.

Катастрофическое сознание проявлялось и в том, что вдруг начался массовый психоз "тарелочников", люди видели инопланетян, разговаривали с ними... Ходили какие-то невероятные слухи, непонятно было, где правда, где ложь. Например, рассказывали о новой страшной болезни, которая поражает только геев и наркоманов.

Вдобавок это время тотального дефицита, соответственно - символической значимости, важности каких-то в сущности не важных и малозначащих вещей, ценностная шкала была очень мелкой, имели значение микрометрические величины.

Сейчас в моде вспоминать советское время с ностальгией. Ну кто же спорит, было много хорошего, и трава была зеленее. Но память объективно устроена так, что хорошее со временем помнится все ярче и ярче, а плохое забывается. Это общая закономерность. Мне было очень важно напомнить, как оно было на самом деле. Просто воскресить ту атмосферу. Без всякой кровавой гэбни, отважных диссидентов, даже без отказников и "отъезжантов". Заурядную, обычную.

Досье "РГ"

Мария Галина родилась в Калинине (ныне - Тверь). До 1968 года жила в Киеве, затем переехала в Одессу. Окончила биологический факультет Одесского государственного университета (специальность - "биология моря") и аспирантуру при кафедре гидробиологии ОГУ. Кандидат биологических наук, занималась проблемами окружающей среды и исследованием популяций лососевых рыб в Бергенском университете (Норвегия). С 1987 года живет в Москве. С 1995 года - профессиональный литератор, автор девяти книг прозы, трех книг стихов, ряда критических публикаций, в основном посвященных фантастике и поэзии. Переводила произведения Стивена Кинга, Джека Вэнса, Эдвина Табба, Клайва Баркера, П. Страуба. Лауреат премии журнала "Новый мир" Anthologia и премии "Московский счет" за книгу стихов "Неземля".

Андрей Мирошкин 

Российская газета