Дарья Донцова: В больнице вы не будете читать «Смерть Ивана Ильича». Вы возьмете Донцову
7 июня 2022 ● "КП-Ярославль"
Одной из самых популярных российских писательниц исполняется 70 лет.
Писательница Дарья Донцова.
Фото: Марина ВОЛОСЕВИЧ
На сайте нашей газеты было опубликовано множество материалов о Дарье Донцовой, и каждый собирал сотни комментариев. Причем разновидностей у этих комментариев было в основном две. Первая: «Да кто это читает и зачем вы вообще пишете о таком мусоре?» И вторая: «А я читала, мне понравилось, и, знаете, настроение поднялось».
Вопрос «Кто это читает?» - прямо скажем, странный. Судя по официальным рейтингам Книжной палаты, Агриппину Аркадьевну Донцову читает вся Россия. На протяжении многих лет она была самым издаваемым в стране автором, и лишь с огромным трудом в какой-то момент ее обошел Стивен Кинг. В этом смысле она - победительница, которую не судят. Именно Донцова поняла, чего ждет широкая читательская аудитория в России, и начала поставлять легкие иронические детективы в колоссальных, немыслимых количествах. Таких, что с самого начала пошли разговоры о «литературных неграх». Но ни одного доказательства того, что Донцова пользовалась их услугами, не существует: наоборот, беллетристка всегда готова предъявить десятки рукописей, написанных ее собственным почерком (она работает по старинке, с компьютером совсем не дружит).
Что касается «мусора» - все чаще кажется, что срабатывает отвращение к «легкой литературе», прививавшееся советской публике на протяжении десятилетий. Признаваться в симпатиях к детективам или фантастике приличный человек мог только с извиняющейся улыбкой и после множества словесных реверансов. Неловко же: еще не весь дневник Толстого прочитан, а он тратит время на беллетристику, которая никак не помогает духовно расти и никак нравственно не обогащает. Вот такая маленькая, чуть-чуть позорная слабость. Даже сейчас некоторым требуется смелость, чтобы в книжном магазине взять и купить книгу Донцовой - словно это что-то неприличное, недостойное высокого звания интеллигента. Не стоит и говорить о том, насколько это, в сущности, комично.
Ну, а в откликах типа «мне понравилось и даже помогло», видимо, и состоит смысл жизни Агриппины Аркадьевны. У нее никогда не было претензий на то, чтобы совершить духовный переворот в мозгах своих читателей. Все, чего она хотела - их развлечь. Свои первые романы она написала в конце 90-х - не стоит напоминать, каковы тогда были условия жизни у большинства граждан Российской Федерации. Сама Донцова к тому моменту дополнительно перенесла несколько операций по поводу рака груди (и, к счастью, выкарабкалась).
Никто не скажет о ее романах лучше, чем она сама: «Это мой способ помочь людям. Лежа в палате реанимации 62-й онкологической больницы после четырех операций, вы не захотите читать гениальную повесть Толстого «Смерть Ивана Ильича». Потому что вы сами думаете, что вот-вот умрете. Скорее вы будете читать Донцову, которая пишет: «Когда перед тобой закрывается дверь, то открывается форточка. А если и форточка закрыта - пролезь под дверь и выживешь». Вы будете это читать, смеяться и забывать обо всем, что с вами происходит. Для того я и пишу - чтобы людям было лучше, веселее, спокойнее».
Чисто по-человечески - она очень обаятельная женщина, делать (и даже расшифровывать!) интервью с ней - одно удовольствие. Она прекрасно говорит и смешно шутит. Даже на «Вопрос дня» в «КП» лучшие, самые легкие и изящные ответы обычно давала именно она. Собственно, сохранения этой легкости ей и хочется пожелать. И вспомнить несколько цитат, которые в разные годы публиковались на страницах нашей газеты.
ОБ ОПАСНОСТЯХ, ИСХОДЯЩИХ ОТ ЧИТАТЕЛЕЙ
- Как-то в супермаркете на меня наехал дядечка с тележкой, задавил меня в угол (я, правда, была с шофером) и стал говорить, что сейчас мне будет плохо. Я вижу, у него губа трясется. Я говорю: «Хоть расскажи, почему ты меня собрался бить». Оказалось, от него ушла жена, а на прощание сложила мои книжки стопкой на столе и оставила записку: «Почитай. Можно жить счастливо и не с тобой!» И я получилась виноватой в том, что она ушла. Я взяла дядечку под руку, мы с ним пошли в кафе и там полтора часа разговаривали… Но в основном ко мне подходят с другим – чтобы взять автограф, сделать селфи, поблагодарить за книжку. Чаще всего подходят со словами «У меня онкология». У меня очень много таких «крестниц», которых я довела до операции, помогла пройти через «химию», поддерживала, разговаривая с ними по телефону, и в результате помогла выздороветь.
О СВОЕМ НАСТОЯЩЕМ ИМЕНИ
- Я 1952 года рождения. В школе, в моем классе были одни Светланы. А имя Агриппина – это было что-то типа: Пафнутия Велизарьевна. Всю мою жизнь люди пытались его как-то преобразовать. Аргентина Аркадьевна, Антарктида Аркадьевна - как меня только ни называли. Однажды я приехала в ветеринарную клинику со своей собакой. И врач говорит: «Будем заполнять карточку болезни. Имя?» Я говорю: «Агриппина». Он говорит: «Да не собачья кличка, а ваше имя!»
Дарьей я хотела быть еще в детстве. В 12 лет прочитала «Хождение по мукам» Алексея Толстого, сразу влюбилась в Рощина, и очень захотелось быть Дарьей. Я так понимаю, я себя поставила на место этой героини «Хождения по мукам». А потом это имя красиво встало на обложку книги…
О СВОЕНРАВНЫХ ГЕРОЯХ
- Я никогда не знаю, чем закончится книга. Меня спрашивают: «Вы составляете план романа?» Да, я продумываю сюжет, да, у меня есть в голове готовая идея. Я начинаю писать, зная, что убийца - бабушка. И на третьей странице рукописи эта гадкая бабушка попадает под трамвай. Все у меня летит не пойми куда, я пытаюсь все восстановить, бабушку привозят в больницу и оживляют. Ну, отрезало ей голову - пришивают назад. Но через пять минут бабушка вываливается из окна. И тогда я окончательно понимаю, что справиться с ней я не способна. Наверное, это звучит как какой-то бред, но не писатель управляет рукописью, а рукопись - писателем. И, наверное, мне гораздо интереснее писать, чем людям потом читать. Читатель может пролистать книгу, а я не могу.
Когда пишешь книгу, ты в ней сидишь, ты находишься внутри нее, и то, что там происходит, становится для тебя реальностью. Например, Даша Васильева чудовищно богата. Для нее нет разницы, какие продукты покупать, она не считает копейки. И если во время написания книги про Дашу Васильеву я иду в магазин, отдаю кошелек сопровождающему - или кому-то из членов семьи, или, допустим, шоферу. Какому-то разумному и ответственному человеку. Моя кредитная карточка не в моих руках, потому что я понимаю, что могу потратить кучу денег.
Фото: Марина ВОЛОСЕВИЧ
На сайте нашей газеты было опубликовано множество материалов о Дарье Донцовой, и каждый собирал сотни комментариев. Причем разновидностей у этих комментариев было в основном две. Первая: «Да кто это читает и зачем вы вообще пишете о таком мусоре?» И вторая: «А я читала, мне понравилось, и, знаете, настроение поднялось».
Вопрос «Кто это читает?» - прямо скажем, странный. Судя по официальным рейтингам Книжной палаты, Агриппину Аркадьевну Донцову читает вся Россия. На протяжении многих лет она была самым издаваемым в стране автором, и лишь с огромным трудом в какой-то момент ее обошел Стивен Кинг. В этом смысле она - победительница, которую не судят. Именно Донцова поняла, чего ждет широкая читательская аудитория в России, и начала поставлять легкие иронические детективы в колоссальных, немыслимых количествах. Таких, что с самого начала пошли разговоры о «литературных неграх». Но ни одного доказательства того, что Донцова пользовалась их услугами, не существует: наоборот, беллетристка всегда готова предъявить десятки рукописей, написанных ее собственным почерком (она работает по старинке, с компьютером совсем не дружит).
Что касается «мусора» - все чаще кажется, что срабатывает отвращение к «легкой литературе», прививавшееся советской публике на протяжении десятилетий. Признаваться в симпатиях к детективам или фантастике приличный человек мог только с извиняющейся улыбкой и после множества словесных реверансов. Неловко же: еще не весь дневник Толстого прочитан, а он тратит время на беллетристику, которая никак не помогает духовно расти и никак нравственно не обогащает. Вот такая маленькая, чуть-чуть позорная слабость. Даже сейчас некоторым требуется смелость, чтобы в книжном магазине взять и купить книгу Донцовой - словно это что-то неприличное, недостойное высокого звания интеллигента. Не стоит и говорить о том, насколько это, в сущности, комично.
Ну, а в откликах типа «мне понравилось и даже помогло», видимо, и состоит смысл жизни Агриппины Аркадьевны. У нее никогда не было претензий на то, чтобы совершить духовный переворот в мозгах своих читателей. Все, чего она хотела - их развлечь. Свои первые романы она написала в конце 90-х - не стоит напоминать, каковы тогда были условия жизни у большинства граждан Российской Федерации. Сама Донцова к тому моменту дополнительно перенесла несколько операций по поводу рака груди (и, к счастью, выкарабкалась).
Никто не скажет о ее романах лучше, чем она сама: «Это мой способ помочь людям. Лежа в палате реанимации 62-й онкологической больницы после четырех операций, вы не захотите читать гениальную повесть Толстого «Смерть Ивана Ильича». Потому что вы сами думаете, что вот-вот умрете. Скорее вы будете читать Донцову, которая пишет: «Когда перед тобой закрывается дверь, то открывается форточка. А если и форточка закрыта - пролезь под дверь и выживешь». Вы будете это читать, смеяться и забывать обо всем, что с вами происходит. Для того я и пишу - чтобы людям было лучше, веселее, спокойнее».
Чисто по-человечески - она очень обаятельная женщина, делать (и даже расшифровывать!) интервью с ней - одно удовольствие. Она прекрасно говорит и смешно шутит. Даже на «Вопрос дня» в «КП» лучшие, самые легкие и изящные ответы обычно давала именно она. Собственно, сохранения этой легкости ей и хочется пожелать. И вспомнить несколько цитат, которые в разные годы публиковались на страницах нашей газеты.
ОБ ОПАСНОСТЯХ, ИСХОДЯЩИХ ОТ ЧИТАТЕЛЕЙ
- Как-то в супермаркете на меня наехал дядечка с тележкой, задавил меня в угол (я, правда, была с шофером) и стал говорить, что сейчас мне будет плохо. Я вижу, у него губа трясется. Я говорю: «Хоть расскажи, почему ты меня собрался бить». Оказалось, от него ушла жена, а на прощание сложила мои книжки стопкой на столе и оставила записку: «Почитай. Можно жить счастливо и не с тобой!» И я получилась виноватой в том, что она ушла. Я взяла дядечку под руку, мы с ним пошли в кафе и там полтора часа разговаривали… Но в основном ко мне подходят с другим – чтобы взять автограф, сделать селфи, поблагодарить за книжку. Чаще всего подходят со словами «У меня онкология». У меня очень много таких «крестниц», которых я довела до операции, помогла пройти через «химию», поддерживала, разговаривая с ними по телефону, и в результате помогла выздороветь.
О СВОЕМ НАСТОЯЩЕМ ИМЕНИ
- Я 1952 года рождения. В школе, в моем классе были одни Светланы. А имя Агриппина – это было что-то типа: Пафнутия Велизарьевна. Всю мою жизнь люди пытались его как-то преобразовать. Аргентина Аркадьевна, Антарктида Аркадьевна - как меня только ни называли. Однажды я приехала в ветеринарную клинику со своей собакой. И врач говорит: «Будем заполнять карточку болезни. Имя?» Я говорю: «Агриппина». Он говорит: «Да не собачья кличка, а ваше имя!»
Дарьей я хотела быть еще в детстве. В 12 лет прочитала «Хождение по мукам» Алексея Толстого, сразу влюбилась в Рощина, и очень захотелось быть Дарьей. Я так понимаю, я себя поставила на место этой героини «Хождения по мукам». А потом это имя красиво встало на обложку книги…
О СВОЕНРАВНЫХ ГЕРОЯХ
- Я никогда не знаю, чем закончится книга. Меня спрашивают: «Вы составляете план романа?» Да, я продумываю сюжет, да, у меня есть в голове готовая идея. Я начинаю писать, зная, что убийца - бабушка. И на третьей странице рукописи эта гадкая бабушка попадает под трамвай. Все у меня летит не пойми куда, я пытаюсь все восстановить, бабушку привозят в больницу и оживляют. Ну, отрезало ей голову - пришивают назад. Но через пять минут бабушка вываливается из окна. И тогда я окончательно понимаю, что справиться с ней я не способна. Наверное, это звучит как какой-то бред, но не писатель управляет рукописью, а рукопись - писателем. И, наверное, мне гораздо интереснее писать, чем людям потом читать. Читатель может пролистать книгу, а я не могу.
Когда пишешь книгу, ты в ней сидишь, ты находишься внутри нее, и то, что там происходит, становится для тебя реальностью. Например, Даша Васильева чудовищно богата. Для нее нет разницы, какие продукты покупать, она не считает копейки. И если во время написания книги про Дашу Васильеву я иду в магазин, отдаю кошелек сопровождающему - или кому-то из членов семьи, или, допустим, шоферу. Какому-то разумному и ответственному человеку. Моя кредитная карточка не в моих руках, потому что я понимаю, что могу потратить кучу денег.