Как растаял Сахарный Кремль

Владимир Сорокин. Сахарный Кремль. - М.: АСТ, 2008.

"День опричника-2" вышел столь же художественно и политически убедительным, но гораздо более пессимистическим (по отношению к судьбе "новой опричнины", а не России). Действие происходит лет через десять-пятнадцать после того дня, который запечатлен в "Дне опричника". В сущности, это сборник новелл вроде "Пира", объединенных единым замыслом, временем и местом действия - в фантастическом Новом Средневековье России, преимущественно в Москве, но не только. Тут и деревня средней полосы, тут и лагерь на китайской границе, тут и Москва кабацкая. Как и в "Дне опричника", в "Сахарном Кремле" псевдодревнерусский новояз густеет, когда герои затрагивают державно-патриотическую тематику, и незаметно переходит в более или менее обычный язык, когда дело касается вещей обыденных и обыденных персонажей.

 

Если рефреном "Дня опричника" было постоянно повторяемое Комягой "И слава Богу!", то теперь в опричном царстве-государстве все уже не слава богу. И последний раз свою любимую присказку Комяга произносит как раз перед тем, как погибнуть злой смертью. Еще Карамзин и Алексей Константинович Толстой знали, что такие люди долго не живут. Самая сильная фраза книги: "Батя арестован". И теперь новой опричнине конец, да и государь, как кажется, будет новый, но не хуже прежнего. Беда пришла вполне ожидаемо, но негаданно. В России вдруг закончился газ и иссякает нефть. В столицах и в других городах лифты в многоэтажках отключают по выходным, для экономии электричества. А топят дома давно уже дровами, чтобы экономить газ на экспорт. И все то, что в "Дне опричника" некоторыми поборниками сильной руки и членами новосозданного опричного братства воспринималось как некий положительный пример того, как надо поступать с "врагами государевыми", теперь подвергается разложению. Весь этот "позитив" оказывается с явной гнильцой и отчетливым запахом углеводородов. Разложению подвергаются самые, казалось бы, "положительные" герои. Даже наивно-трогательная Марфуша из "Марфушиной радости" претерпела существенную метаморфозу по сравнению с первоначальной публикацией этого рассказа. Теперь она с чувством исполненного долга вдохновенно доносит дворнику на прячущихся у них в подъезде бомжей.

 
Бомжи и нищие появляются на страницах книги в изобилии. После того как газ кончился, они в огромном количестве потянулись в города, как в 1932-1933 годы туда же бежали голодающие крестьяне. Крестьянство у Сорокина вообще остается неизменным на протяжении веков. Такова Саша в рассказе-шедевре "Хлюпино". Несмотря на умные машины и электродойку последней модели, она живет все тем же полунатуральным хозяйством, как и ее предки, но не теряет веры в себя. В ней можно было бы увидеть какую-то надежду, если бы этот рассказ не был ориентирован на один из гениально-мрачных ранних рассказов Сорокина "Санькина любовь".

Есть в книге и широкая панорама узнаваемых пародий на современных деятелей политики и искусства, героев "голубого экрана". Но литературные пародии подчинены здесь задачам общественной критики. И Сахарный Кремль - символ нового государства Российского, который дарят всем детям на Рождество. И тут сразу вспоминается невольно Ходынка, где трагедия началась с раздачи подарков верноподданной толпе. Сахарный Кремль - это нечто эфемерное, призванное раствориться в чае. И такая же судьба ждет и новорусскую опричнину.

Уже "День опричника" заставлял вспомнить не только о "Дне Петра", но и об "Одном дне Ивана Денисовича". Теперь мы имеем блестящую пародию на великую повесть Солженицына - рассказ "Харчевание". Зэки-каменщики строят Великую Русскую Стену. О наступлении обеденного перерыва ("харчевания") им возвещает живая голограмма, а вот за невыполнение норм выработки их секут розгами точно так же, как секли крестьян за недоимки во времена царя Ивана. Сорокин в который раз доказывает правоту той мысли, которую Михаил Булгаков вложил в уста Воланда: главное не автомобили, трамваи и прочая аппаратура, свидетельствующая о научно-техническом прогрессе. Главное - насколько человек меняется внутренне. И новейшие голограммы, живородящие шубы и прочие чудеса клонирования, лучестрелы и новостные пузыри (телевизоры, способные соткаться из воздуха), равно как и прочие умные машины (так на Новой Руси именуют компьютеры) и нанотехнологии, великолепным образом уживаются с вполне феодальными порядками, когда все люди делятся на благородных и быдло, опричников и земскую сволочь, сюзеренов и вассалов, господ и слуг.

Показана и работа Тайного приказа, где для пыток используются самые передовые технологии. Причем самой изощренной пыткой является пытка воображением. Подследственному внушают, что его тело превратилось в стекло или сахар, и следователь откалывает его по частям. Куда тут кнуту и дыбе!

Вспомним предсказание пророчицы: "Что будет с Россией?" - "Будет ничего". Вот это ничего мы и видим в "Сахарном Кремле". Остается одна надежда, что нынешняя тенденция развития когда-нибудь переменится. Писатель должен предупреждать об опасности. А искать путь выхода из тупика - дело политиков.

RussianJournal

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе