Не горячо вам будет, не холодно, если узнаете, что герой нового романа, измордованный чекистской нелюдью генетик с говорящей фамилией Доброво, ведет рискованную игру с палачами, надеясь избавить от пыток и гибели своих близких. Или прокручивает эту многоходовую интригу в предсмертном бреду. Коли не проняло раньше, так и сейчас не тронет лавинообразный монолог о добре, зле, дьяволе (которого, кстати сказать, нет и никогда не было; это все изворотливый человеческий Разум шуточки шутит да сам себя запутывает), языке, лицедействе, любви, тирании, благих порывах, коими вымощена дорога в ад, природе, свободе и прочих важных материях. Нет, не проймут вас эти на живую нитку схваченные безумные философические диалоги, приправленные экстравагантными, ни с того ни с сего выскакивающими анекдотами. Не для вас песня прежде пелась — не для вас и новый ее куплет. Дай Бог, не последний.
Если вы никогда раньше не читали Юза Алешковского (а при этом грамотой владеете и ярой ненавистью к живой словесности не страдаете), то пора бы и за ум взяться. То есть исправить ошибки, искупить вину, испепелить заблуждения, исторгнуть комическое высокомерие — и заняться делом. Начать с «Кенгуру» и «Николая Николаевича», а дальше зеленая сама пойдет и кривая вывезет. Может, в то удивительное сообщество, о котором я по непонятным причинам разливался соловьем в предыдущем абзаце. (Ох, не только Цветаеву и Юза Алешковского далеко заводит речь!) А может — на единственно правильную позицию. К нашему шалашу. И тогда... Переходим к выводам.
Если вы любите Юза Алешковского так, как люблю его я (то есть как Белинский — театр, кенгуру — Австралию, Николай Николаевич — Владу Юрьевну, а подрывавшие советскую биологическую науку наймиты мирового империализма — муху-дрозофилу имени реакционного монаха Менделя), то немедленно направляйте стопы в окрестный книготорговый пункт (АСТ — концерн могучий, их продукцию по элитарным лавкам разыскивать не приходится), выкладывайте свои кровные — и вперед. Вы простите автору повторы и длинноты, пафосное надувание щек и бородатые байки, витиеватые до потери формы периоды и сюжетные неувязки, анахронизмы и избыток сентиментальности, а также все те прочие особенности фирменного алешковского речеговорения, от которых, как черт от ладана, бегут весьма достойные (изумления и сожаления) вышеописанные персонажи. Бегут — и ладушки. Не любо — не слушай, а врать не мешай. А мы послушаем. То есть почитаем. И непременно по ходу дела не раз выпьем. За Юза. За собак. За поэзию. За генетику (с кибернетикой, а то и семиотикой). За жизнь. За свободу.
Андрей Немзер