«Мистические предсказания Владимира Орлова сбывались после его смерти»

31 августа исполнилось бы 80 лет автору главной книги 1980-х — «Альтиста Данилова».
31 августа исполнилось бы 80 лет легендарному писателю Владимиру Орлову. 
Фото: РИА НОВОСТИ/Михаил Фомичев


Он носил усы и растянутые свитера, когда шел — прихрамывал, в разговоре — например, доказывая студентам, что прообразом его «Альтиста Данилова» был вовсе не Юрий Башмет, а альтист и родственник автора старинного словаря Грота Владимир Грот, — картавил. Студенты из Литературного института, где мастер 18 лет вел семинар, прозвали его Азазелло. Он учил, что жизнь фантасмагорична и в ней всегда найдется место волшебству. 

Его самое знаменитое произведение — «Альтист Данилов» — появилось в 1980 году от невостребованности, утомления и мгновенного видения. У писателя заболела жена, он не спал у ее постели много ночей и однажды, словно войдя в состояние тонкого сна, вдруг увидел за одну секунду историю любви домового и обычной женщины. И из этой истории, как из семени, вырос «Альтист Данилов», книга о демоне на договоре, разжалованном в домовые.

— Это было последнее литературное произведение, написанное на русском языке, которое имело такой неземной отклик, — вспоминает прозаик Леонид Костюков. — Я помню, как журналы «Новый мир» с «Альтистом Даниловым» читали в автобусах, а на улице можно было совершенно спокойно обсудить «Альтиста» с любым незнакомым человеком.



«Известия» дозвонились до Лидии Орловой, вдовы и музы писателя. 


— Это наш праздник, — вспоминает Лидия Витальевна. — На дни рождения Володи в доме собиралось человек по 50, это было шумное веселье. Наши соседи по лестничной клетке — актеры Театра им. Моссовета Александр Голобородько и Светлана Шершнева — приводили своих друзей...

— Несколько лет назад читатели Орлова отстояли от сноса пончиковую у «Останкино», где проходило действие романа «Альтист Данилов». Наверное, сегодня читатели отметят день рождения в этой пончиковой? 

— Вы знаете, нет. Так сложилось, что мемориальным местом Орлова стала не пончиковая, а рюмочная на Никитской, наискосок от Театра имени Маяковского. Мой муж там бывал часто, и сами хозяева рюмочной устроили мемориал, повесили на стенку статьи Владимира Орлова, его портреты. Там до сих пор сохранился столик, за которым он сидел...  

— Видел ли Владимир Орлов демонов и домовых, о которых писал в своих произведениях? 

— Могу сказать, что к Володе толпами приходили люди, которых другие назвали бы чудаками или сумасшедшими. Они находили в его книгах подтверждение своих наблюдений. 

— Героиня Орлова из «Альтиста Данилова» воровала куски лавы из вулкана Шивелуч. В романе из этой лавы делали изумруды. Но потом оказалось, что это действительно так!

— Это правда удивительная история. После выхода книги нам прислали вырезку из «Камчатской правды» о том, что в вулкане Шивелуч обнаружены черные изумруды. Но такие мистические совпадения происходили и с другими произведениями. Вы помните, наверное, как на Красной площади установили чемодан «Луи Виттон». Так вот, этот чемодан поставили в тот день, когда в продажу поступила книга Орлова «Земля имеет форму чемодана». Не так давно вышла его последняя книга с повестью «Истощение времени». Он ее окончил за пару месяцев до смерти. Эта книжка о ГКЧП. Не буду пересказывать Володину теорию, но то, что там написано, тоже нашло подтверждение. Мне кажется, истинные поклонники творчества откроют много такого, о чем Орлов писал, не зная, что это сбудется после его смерти. 

— Я знаю, что Орлова очень любят краеведы за то, что он топографически точен. Как писали журналисты, каждая его книга — это оттиск Москвы 1980–1990-х.

— Моя мечта — чтобы в Москве создали особые топографические прогулки по местам Орлова. Недавно мы с сыном открыли его дневники. Он их вел с 1969 года, и в этих дневниках есть зарисовки всех старинных зданий, где происходит действие его произведений. Очень хотелось бы издать. Их очень много, там много личного, но много и общественного. 

— Вообще у Орлова осталось много неопубликованного?

— Очень. Он не успел закончить три повести. Но кроме этих незаконченных вещей, есть огромный массив никому не известных произведений. Я сама работала, и мне некогда было заниматься архивами. Но когда на столе накапливалась критическая масса бумаг и писем, я ее собирала, складывала в крафтовые пакеты и подписывала: «Это важно». В этих крафтовых пакетах я сама не знаю, сколько всего. К сожалению, вряд ли я успею до них добраться. Мне все-таки уже 80 лет. Сейчас моя основная задача — издать дневники мужа. 



Леонид Костюков, прозаик:

— Орлов был похож не на гуманитария, а на инженера какого-нибудь ДЕЗа. Носил растянутый свитер, говорил мало. Однако каждое слово было усилено его авторитетом. Понятно было, что говорит не кто-то, а автор «Альтиста». После этого произведения вещей такого уровня в России не было. Все остальное, что пришло после, было уже «возвращенкой».

После «Альтиста» Орлов написал «Аптекаря» — там присутствуют те же локации, те же места, та же мистика, но в книге не было того удара, который был в предыдущей его работе. Конечно, Орлову было обидно, когда все говорил только об «Альтисте», но не о других его произведениях. Однако он понимал, что создал абсолютно этапную вещь.

«Альтист» стал для Орлова примерно тем же, что и «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» для Ричарда Баха. Это пик, после которого творчество идет на спад, но даже этот спад выше того, что было до пика. 

Многие критики, кто не читал по-настоящему это произведение, сравнивают его с «Мастером и Маргаритой» Булгакова. Но произведение Орлова совершенно иное. Иной стиль, иной воздух, иной темп. А когда едешь в орловские места — в Останкино, на Аргуновскую, видишь этих демонов, домовых наяву. 



Михаил Коробко, историк:

— Владимира Орлова очень любят москвоведы. Потому что все топографические реалии, созданные в его книгах, конкретны. Это не как у Булгакова, когда надо думать, что имел в виду автор под домом Грибоедова. Орлов ничего не придумывал. Он описывал реальных людей, которых он действительно встречал в жизни, реальных домовых, которых тоже встречал, и места реальные, вплоть до знаменитой пончиковой. Если в «Мастере и Маргарите» Воланд знакомится с москвичами в театре, то Данилов — возле останкинской пончиковой. Там он ощутил сигналы, свидетельствующие о том, что он демон. Так бывает, когда человек хорошо принял на грудь, он ощущает, что стал демоном. Так и здесь. Эпизод стал ключевой точкой для развития романа, а пончиковая до сих пор стоит. Недавно москвичи-читатели спасли ее от сноса. 
Автор
Евгения Коробкова
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе