«Никакой кремации, только через мой труп». Писатель Антон Секисов о смерти, издательских монополиях и свободе автофикшна

Петербург — единственный город, где можно быть писателем, считает Антон Секисов. 
Автор фото — Maria Norden


После переезда из Москвы всего за несколько лет Секисов выпустил несколько книг, каждая из которых была номинирована на премию «Национальный бестселлер». По случаю выхода его нового романа «Бог тревоги» и очередного попадания в Длинный список Нацбеста, Диана Рахманова задала ему глупые и важные вопросы в стиле детской анкеты. Публикуем беседу, в которой писатель рассказывает про страхи, Набокова и будущее после смерти, ругает букву «ё», признаётся в виртуозном алкоголизме, выбалтывает грязные истории про друзей и разочаровывается в художественной прозе.


О московском писателе Антоне Секисове заговорили в 2015 году, когда вышла его первая книга «Кровь и почва». Роман, сочетающий в себе реализм и фантасмагорию, номинировали на премию Национальный бестселлер — его хвалили и за свежий искусный язык, и за умение шутить, и за качество прозы. Это не удивительно: Антон долгое время проработал журналистом, писал для «МБХ Медиа», «Мела», «Русской планеты» и других.

За следующие пять лет Секисов не раз попадал в Длинный список Нацбеста — в 2017 со сборником «Через лес­», в 2019 с повестью «Реконструкция», а в этом году с новой книгой «Бог тревоги». Герой последнего романа переезжает из Москвы в Петербург, где попадает в странные приключения, много пьёт и гуляет по кладбищам в поисках своей собственной могилы. Несмотря на мистику и элементы триллера, в романе очень много реальных людей и локаций вроде Кирилла Рябова, Лёхи Никонова или «Ионотеки».

Жанр «Бога тревоги» определён как автофикшн — герой повторяет судьбу самого писателя. Несколько лет назад Антон переехал из Москвы в нелюбимый город, к которому тут же прирос корнями: теперь он редко выбирается за пределы Петроградской стороны, пишет для «Заповедника» про любимые некрополи Петербурга, печатается в небольших издательствах и переосмысливает мифы северной столицы.



Про манеру письма, триллер Серебряного века и любовь к кладбищам

— Ниже будут очень дурацкие вопросы. Антон, постарайтесь не злиться на меня. Отвечайте, как вам вздумается, или не отвечайте. Можете распечатать вопросы, кинуть их в ванной на пол и вставать на них после душа. Потом отсканируйте, что получилось, и покажите мне.

— Есть какие-то особые условия, в которых вам удобнее работать?

Нет, никаких.

— Вам тяжело даётся писательская работа? Сложно удерживать внимание?

Вот когда я наконец нашел свою манеру (в последней книжке), всё стало очень легко и превратилось в сплошное удовольствие. Но не уверен, что это сработает в следующий раз.

— Что сейчас читаете?


В течение 1964 года Владимир Набоков вёл журнал своих сновидений, который был опубликован только в 2017 году


Дневник сновидений Набокова. Это эксперимент, который призван доказать — времени в нашем понимании не существует, то есть не существует отдельно прошлого и будущего — там все вертится вокруг так называемого дежавю, когда мы видим во сне то, что случится с нами потом. То есть якобы потом, а на самом деле уже случилось и случится, и случается. Есть исследование на эту тему некоего Данна, которое приводится в этой книге. А вообще с Набоковым у меня бурные отношения — то обожаю, то ненавижу. Решил, что в ближайшее время прочту романы, которые не читал у него раньше.

— У вас есть любимое издательство?

Когда я учился на факультете издательского дела, среди моих сокурсников считалось зашкваром идти работать к монополистам в ЭКСМО или АСТ (еще до их поглощения и слияния, а сейчас вроде осталось одно ЭКСМО, которое создало или подмяло под себя много маленьких брендов). Вот туда я бы не понес рукопись по старой памяти, хотя когда-то они опубликовали мой рассказ в коллективном сборнике, но я делаю вид, что это не считается. Одного любимого, наверное, нет, но поскольку с «Все свободны» мы дружим, хочется назвать их, они издают редко, но почти все изданное — крутые тексты, отлично оформленные.

— Здесь дурацкие вопросы, извиняться за них я не буду. Ловите ещё один: почему автофикшн?

Почему-то я совсем разлюбил читать (и, соответственно, сочинять) художественную прозу. Это случилось пару лет назад и как-то резко. Ну вот когда я читаю: Иван Петрович вышел на улицу... — мне сразу становится  неинтересно, и ничего не могу сделать с собой. Исключения бывают, но очень редкие. Почему, мол, меня должно ебать, куда какой-то выдуманный чувак направляется? — вот такой неожиданный стал возникать вопрос, который не появлялся до этого. 

Зато очень полюбил читать дневники. И для себя, в творческом плане, решил выбрать формат мемуаров, но с вольной интерпретацией фактов. Не уверен, что это можно считать автофикшном, но мне хочется это называть автофикшном, ведь это модно, а мне ужасно хочется попадать в, как говорится, тренды! Вообще этот формат я позаимствовал у Георгия Иванова, написавшего «Петербургские зимы». Это вроде бы воспоминания о современниках, но в то же время и сборник рассказов о людях, которых на самом деле не было, но они почему-то носят имена Есенин, Гумилев, Блок и тд. И еще там книга начинается как охуительный мистический триллер с Ивановым и Гумилевым, которые хотят распутать заговор сатанистов. Жаль, что он этот сюжет не развил. 

— Стоит ли брать разрешение у человека, чья история используется в тексте?

Смотря что за история. Если это что-то очень личное, то, конечно, следует спросить. Я спрашивал только один раз, но не могу рассказать об этом. Главное, чтобы не было клеветы.  

— Что думаете насчёт точек над буквой «ё»?

Если вы работаете редактором, буква «ё» серьезно портит вам жизнь. Потому что следить за тем, чтобы она стояла в тексте везде, где должна стоять — это отдельный, каторжный труд, и лучше её, эту букву, искоренить вовсе.

— Как думаете, кто станет победителем Нацбеста в этом году?

Будет хорошо, если кто-то из моих приятелей — Кирилл Рябов или Серёжа Мохов. В свою победу не очень верю, всё же критики нацбестовского круга любят, что называется, «сюжетную», «крепко сбитую» прозу, которая вызывает у меня отвращение. Хотя вот Кирилл пишет примерно такую прозу, но она отвращение не вызывает, а очень даже наоборот. Но это редкое исключение.

— О, Серёжа Мохов — моя любовь! Ладно, давайте продолжим.

Мне кажется, в ваших текстах чаще всего встречаются пенсионеры / пенсионерки (с намёком на их особую жизненную активность) и похороны. Какие самые странные высказывания о себе вы встречали? Кроме того, что у вас голос какой-то не писательский.

Есть такой критик Колобродов: про одну мою книжку он написал, что у меня слог «эрегированный», про другую он написал, что слог «вялый». Жду, что напишет про крепость моего слога относительно новой книжки «Бог тревоги». Еще один филолог, не помню, к сожалению, как его зовут, сказал, что у меня стиль как у «лоботомированного Платонова». Очень понравилось. Но это про тексты: про себя лично чего-то не припоминаю чего-нибудь неожиданного, думаю, что хорошо себе представляю, каков я со стороны, сюрпризы вряд ли последуют.


В романе «Бог тревоги» Петербург — пыльный город для невротиков. Но только в Петербурге возможно стать писателем


— В новой книге «Бог тревоги» у вашего героя появляется могила с надгробием (или нет?). Вы бы хотели, чтобы вас после смерти зарыли в землю или сожгли? Мне раньше нравился вариант с кремацией, но сейчас я прикинула, что нельзя отказываться от приключений моего мёртвого тела (его могут украсть из могилы или на него будет ссать один и тот же бездомный пёс). 

Никакой кремации, только через мой труп. Предпочитаю тоже извечную классику — в землю, но не из-за приключений, а чтобы Иисусу легче было меня потом собирать по частям. Хотя уплыть куда-нибудь по реке на плоту — тоже дело хорошее, или еще небесные похороны,  — когда псы разрывают на части и жрут. Чтоб собака ссала — нет, такой судьбы для своего трупа я не желаю.

— Забавно получать ответы на свои старые вопросы, которые уже вылетели из головы и никак не беспокоят. В марте того года я была в Мюнхене, бродила по еврейскому кладбищу рядом со Штуштой и удивлялась рядкам камней на надгробиях. Как так получилось, что вы пишите про кладбища?

Очень люблю еврейские кладбища, в Петербурге есть восхитительное, правда, почему-то камней на могилы там не кладут. Я пристрастился к кладбищам когда жил в районе метро «Улица 1905 года» в Москве. Там кроме Ваганьковского кладбища особенно негде было гулять, и я вынужденно стал ошиваться там, и потом постепенно втянулся и стал наслаждаться таким досугом. Очень люблю записывать всякие смешные имена мертвецов и зарисовывать странные памятники. Приятно видеть скорбящих или симулирующих скорбь людей — думаю, что это самая лучшая и самая естественная человеческая эмоция. Плюс, — когда ты идешь по полю из разложившихся тел, это всегда придает трагическое обрамление самой идиотской вашей мысли или же фразе.

— Каждый раз, когда я называю кого-то по имени или когда подхожу к нужному мне зданию, меня охватывает лёгкий ужас — я назвала чужое имя или ошиблась адресом! Конечно, оказывается, что моего знакомого именно так и зовут и что да, именно здесь меня ожидают. Какой обычный дурацкий страх у вас бывает?

О, мне хорошо знакомо что-то подобное. Вообще, мнительность во всех ее проявлениях. Иной раз сомневаешься даже, как правильно написать свою фамилию и сколько мне лет. Боюсь остаться на кладбище после заката. Боюсь ходить в мечети и синагоги. Боюсь, что меня укусит малярийный комар.



Про грибной суп с перловкой и низкую жизнеспособность

— Любимое нецензурное ругательство?

Разъебай.

— Ваша любимая еда?

Грибной суп с перловкой, который мне бабушка готовила, он был такой густой, до сих пор не пойму, как она добивалась такой консистенции — может, муку добавляла. Все блюда, в которых фигурирует запечённый картофель.

— Вы пьёте кофе? Как?

Как говорил русский писатель Роман Сенчин, «я не эстет». Какой кофе будет, такой и пью, не откажусь и от растворимого, пью одну чашку с утра и больше к этому вопросу в течение дня не возвращаюсь. Вообще, беру обычно молотый кофе «Паулиг», в кофейнях меня невозможно встретить; люди, которые прохлаждаются там, почему-то вызывают смесь раздражения с омерзением.

— Сколько раз в день чистите зубы?

Если сижу дома весь день, то могу и 4-5 раз почистить.

— А мастурбируете?

Далеко не каждый день и даже не каждую неделю. Я и так человек неэнергичный, с низкой жизнеспособностью, и если еще и семя буду растрачивать попусту, то думаю, настанет день, когда не найду мотивации чтобы даже встать с кровати.

— Вам комфортно быть раздетым?

Более чем. С годами все больше нравится раздеваться по поводу и даже без повода. А вот на голых людей смотреть противно. Вид голых людей в бане, мужчин и женщин, одинаково удручает.

— Кстати, что думаете о голых фотках, которые люди друг другу отправляют? Участвовали в таком?

Никогда никому ничего такого не отправлял, уж очень стеснительный парень. Да и получал что-то подобное считанные разы — но всякий раз это было очень мило. Словом, идею обмена голыми фотками одобряю, но знаю об этих процессах, можно сказать, понаслышке.

— У вас девушка когда-либо спрашивала размер вашего члена?

Нет, и так всем было ясно, что речь идет о конструкции циклопических масштабов.

— Встречалась я с мальчиком, у которого был проколот септум (Hallo, D.!). Мне всегда это место для пирсинга казалось ужасно глупым, а теперь у меня сердечко быстрее начинает биться, когда вижу людей с металлической цацкой в носу. Я уверена, и с вами случалось что-то похожее.

Мне нравятся люди с металлом в носу, жаль, что у нас с ними никогда ничего не складывалось.



Про злое похмелье и стыдные увлечения

— Вы когда-либо стригли сами себе волосы?

Пытался, да. Сотворил нечто ужасное, потом пошел в парикмахерскую и соврал, что это меня так подстригла мама. Я понял, что парикмахерша мне не поверила, только посмеялась, и от этого вранья было очень гадко на душе.

— Зубы сами себе выдирали?

Нет! Зубная боль меня дико страшит, да и вообще любые манипуляции с зубами.

— Посмотрела сериал «Русский лес»‌ из-за вашей попы (мне его так и рекомендовали: «Лучшая писательская попа»). У вас есть любимые сериалы?

Попы у меня нет, и если вы и видели там что-то на ее месте, это галлюцинация. Мой любимейший сериал — Твин Пикс, с большим отрывом. Очень уважаю Рика и Морти.


Для съёмок сериала «Русский лес» ребята запустили сбор на краудфандинг-платформе, но снять смогли только одну серию.
Фото — Сериал «Русский лес»


— Назовите любимое аниме, пожалуйста.

Даже толком не знаю, что это.

— Поделитесь грязными историями о Жене Алехине или о Косте Сперанском, а я про Кирилла расскажу что-нибудь.

Предупреждаю, история предельно гнусная. Как-то попробовал спиды: крайне неприятный был опыт, и весь следующий день были отхода. Но отхода были весьма специфические: я не мог делать ничего другого, кроме как дрочить и читать профиль Кости Сперанского на аск.фм. А там у него ответов поклонникам — объемом с полноценный роман, листов 5-6 авторских, на глаз, и читался как великолепный авантюрный роман. И вот я читал и дрочил, и в конце концов застал себя вечером на последней странице профиля Кости, в огромной луже сами понимаете чего. Но зато отхода кончились, и я поехал встречаться с Костей в центр Москвы куда-то на «Павелецкую», где он помог мне выбрать боксерские перчатки и бинты. Один из лучших и странных дней в жизни.

— Кажется, что вы пьёте как чёрт. Как справляетесь с похмельем, если оно у вас бывает?

Да, я алкоголик, и виртуозный. С годами я научился поддерживать стабильный уровень алкоголя в крови, все время подбухивать, но не нажираться. Главное, чтобы алкоголь всегда был под рукой. Вот сегодня, а я сейчас в Стамбуле, не смог своевременно найти магазин с бухлом и словил небольшую паническую атаку.

Люди, которые не умеют пить, мне глубоко омерзительны. Я смотрю на них как сверхчеловек на хряка. Хотя и у меня изредка бывают конфузы: когда упущу момент невозврата и все-таки перепью. В этих случаях у меня бывает похмелье, и оно очень злое — может длиться несколько дней. Рецепта против него у меня нет, просто лежу и вою. Видимо, это компенсация за все те разы, когда я вовремя останавливался и ускользал из лап похмелья.

— Пиво, которое вы чаще всего покупаете?

Ненавижу пиво! Я от него чешусь и вдобавок потею. Все любители пива — мои враги.

— Что вас торкает в этой жизни?

Пробежки на дальние расстояния, заплывы на дальние расстояния, путешествия на тачке, поход за грибами (только удачный поход, неудачный поход за грибами опустошает).

— Когда вас просят рассказать о себе, о чём вы стараетесь промолчать?

О своей страстной и многолетней увлеченности футбольным симулятором ФИФА. Я просто в нём живу — даю там пресс-конференции, общаюсь с футболистами, настраиваю тренировочный и игровой процесс, мониторю трансферный рынок, продаю и покупаю людей, как на невольничьем рынке — всё во благо команды. Конечно, если бы мне, 13-летнему подростку, игравшему в фифу на допотопном компе, сказали, что я буду продолжать это делать не менее увлеченно и через 20 лет, это бы меня ужаснуло. 

Автор
Диана Рахманова
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе