Лет за 10–15 обрастает медалями и орденами, как новогодняя ёлка игрушками, – ходит и позвякивает, поблёскивает. Но это, так сказать, мелочь пузатая в необъятном литературном океане. А мы сейчас говорим о крупной рыбе. О тех, чьи имена на слуху и наводят священный трепет на любителей отечественной словесности.
Возьмём, к примеру, Льва Рубинштейна. Он относится к числу литераторов, о которых все слышали, но творений которых не читали. Это как «не читал, но знаю» с Пастернаком, только в положительном смысле. Из сорока тысяч стихотворений Пригова вспоминается лишь одно – про «милицанера». Из собрания сочинений Рубинштейна не вспоминается ничего вообще. Но, поскольку он существует, да ещё пребывает в статусе корифея, награждать его, разумеется, надо. По статусу положено. Человек пишет чуть ли не полвека, является основателем собственного жанра (который дальше самого создателя не распространился), борется за общечеловеческие ценности и активно поддерживает сексуальные меньшинства. И почему его до сих пор не выдвигали на Нобелевскую премию? Я в замешательстве.
Но мир не без добрых и чутких людей. Премия «НОС», учреждённая благотворительным фондом Михаила Прохорова «для выявления и поддержки новых трендов в современной художественной словесности на русском языке», недавно объявила Рубинштейна своим победителем за книгу статей «Знаки внимания». Старый конь, известное дело, борозды не портит. Если подать заплесневелую тушку под правильным соусом, то неискушённые люди вполне могут принять её за осетрину первой свежести. А искушённые, поморщившись, сделают скидку на «новые тренды» в кулинарии. Но в целом все останутся довольны.
Координатор премии Ирина Прохорова подчёркивает, что «НОС» восходит непосредственно к Гоголю, к его манере изображения действительности. И как ей не поверить? В 2012 году на премию претендовали, к примеру, Михаил Гиголашвили («Захват Московии»), Эдуард Лимонов («В Сырах»), Юрий Мамлеев («После конца»), Александр Терехов («Немцы»). И можно было долго спорить, кто из них достоин первого места, но… Выбирай не выбирай – побеждает Рубинштейн со сборником статей, публиковавшихся на рукопожатных ресурсах. Ну это же прямо по Гоголю, дорогие мои, хорошие. Только великий русский писатель мог выдумать подобный сюжет. И насколько же права Ирина Прохорова. И как же дальновиден Михаил Прохоров, разбирающийся не только в политике, биатлоне и дорогих французских курортах, но и в литературе.
Отдельно всё же поговорим о «Знаках внимания». Я, знаете, прямо очарован Рубинштейном. Такой глубины размышления, такая смелость в суждениях; надо было назвать эту книгу «Невыбранные места из посланий к единомышленникам» – Гоголь на том свете обзавидовался бы. Ведь темы, поднимаемые Львом Семёновичем, постоянно будоражат наше неокрепшее гражданское общество. Вот он вспоминает, как в детстве мальчик из соседнего двора Витька Леонов обозвал его жидом. Сколько лет прошло, а Рубинштейн помнит. А вот учительницa Мaрья Вaсильевнa, которaя не рaзрешилa маленькому Лёве выйти из класса, и он обмочился. Тоже, видать, антисемитка была со стажем. Представляю, как рыдали члены жюри Дмитрий Кузьмин и Линор Горалик, читая эти проникновенные страницы. «Хотелось бы забыть, но не получается», – всхлипывает и сам Рубинштейн.
Боже, как грустна наша Россия! Спасибо Рубинштейну, прорубающему окно в незнамое. Как истинный европеец, он указывает на наши недостатки и нещадно бичует пороки. «Bistro, sputnik, glasnost, samovar, kazak и dacha – это ничего ещё. А вот с широко известным в мире словом pogrom дело обстоит кудa грустнее», – сокрушается Лев Семёнович. Сам он, разумеется, тоже не избежал погромов, вспоминая завуча Юлию Михайловну, дёрнувшую его за ухо «так, что пошла кровь». Видимо, все эти ужасные репрессии, пережитые в детстве, и наложили неизгладимый отпечаток на характер будущего правозащитника и великого русского писателя, отстаивающего ныне нашу свободу.
Носить ли крест, будучи обрезанным, записываться ли русским в документах, считая себя евреем, – эти глобальные вопросы не дают покоя автору, заслоняя всё остальное – мелкое, суетное. Даже рассуждая о традиционных славянских орнаментах, Рубинштейн не может избавиться от беспокойства: «Слaвянскую вязь, причём золочёную, я увидел прошедшим летом нa груди крупного белобрысого мужикa, сидевшего нaпротив меня в пригородной электричке. Этой вязью нa его чёрной футболке было выведено: «Я русский». Ну, если русский, то, значит, беда, скрытая угроза и неприятные последствия. Призраки Витьки Леонова, Марьи Васильевны и Юлии Михайловны бродят по вагону. К счастью для писателя, на сей раз никто его не обзывал, не дёргал за ухо и не доводил до публичного позора с мокрыми штанами. А ведь могли бы!
Что ни говорите, а это действительно новое слово в отечественной литературе! «Архипелаг ГУЛАГ» наших дней, уместившийся в небольшом томике. Однако Солженицын боролся в основном с системой, а Рубинштейну противостоят не только власть, попы и комитетчики, но ещё и эти… которые в майках с надписью «Я русский». Льву Семёновичу надо бы молоко прописать – это ж титанический труд. Как жив-то до сих пор в этой кошмарной стране? Вот с эстонским ветераном Второй мировой, воевавшим на стороне немцев, он подружился и, как пишет в своей книге, нашёл для пожилого вояки слова оправдания. Но то Прибалтика, там люди культурные, не то что у нас в подмосковных электричках… Доживём ли до той поры, когда поймём всю значимость Рубинштейна для России? Я надеюсь. Брат и сестра Прохоровы тоже. Нас мало, нас, может быть, чуть больше трёх. Но мы верим, что этот гигант мысли и отец русского либерализма займёт своё законное место на олимпе нашей словесности. А там и до «Нобеля» рукой подать. А «Шнобель» у него уже есть.
Панин Игорь
Литературная газета