Виктор Власов. Американская загадка Лимонова, или Как я работал в США

Если в Захаре Прилепине многое прояснилось после романа «Санькя», то один из его современников, Эдуард Лимонов, был фигурой особой в писательском мире. Придёшь, бывает, в круг творческих друзей, где за столом собирается издательская команда журнала «Вольный лист», и спросишь, что там новенького у Лимонова. Первый, кто ответит на вопрос, это редактор Иван Таран, его интересуют чисто литературные излишки старого писателя, а вот скандальную журналистку Анастасию Орлову всегда волновала его особая деятельность – действия по противостоянию власти. Данной деятельностью Лимонова я особо не интересовался, а вот его роман про Эдичку мне был интересен, он был не такой как все. Чем увлекал Лимонов своего читателя? Безусловно, силой своего творчества и самобытными мыслями-рассуждениями, касающимися развития нашей страны в целом и литературы в частности.


Эдуард Лимонов в Нью-Йорке


А ведь Лимонов тоже издавал газету – называлась она «Лимонка». Он организовал её вместе с Дугиным и Летовым, а также создал оппозицию, которая многим значимым людям не давала покоя. То есть Эдуард Вениаминович не только был автором романов и прочих запоминающихся вещей, которые написал в разных странах. Жаль, что Лимонов не вёл канал на «Ютюбе» – это, кажется, единственное было его упущение, по мнению людей, бравших у него интервью.

Мне было неприятно смотреть вечер с Владимиром Соловьёвым, когда он буквально затыкал Эдуарда Лимонова – не педагогично это, не этично. Интервью Юрия Дудя* (здесь и далее звёздочкой обозначается человек, признанный в России иноагентом) с Эдуардом Вениаминовичем я посмотрел исключительно из уважения к писателю. А вот Владимир Владимирович Познер мне показался тактичным человеком и журналистом, который ни в коем случае не хотел обидеть или уязвить старика – в отличие от иноагента Дудя вопросы он задавал по делу и его также волновало будущее России.

Я понимаю, почему в последних интервью с Лимоновым не были полноценно упомянуты такие писатели, как Прилепин и Быков*, потому что Эдуард Лимонов уже стал русским писателем и мастером эмигрантской прозы, а другие таковыми ещё не являются. В своих последних интервью Эдуард Лимонов вспомнил Иосифа Бродского и Сергея Довлатова, называл несколько именитых поэтесс и рецензентов, но о Прилепине и Быкове* он будто специально забыл.

Омские писатели – не только местная верхушка СПР и СРП – до сих пор завидуют славе Лимонова. Придёшь на мероприятие в краеведческий музей им. Ф.М. Достоевского, связанное с презентацией литературного журнала или книг, забежишь в библиотеку им. А.С. Пушкина – там обязательно упомянут Эдуарда Лимонова, как бы невзначай сравнив. Вот мы вам вручаем литературные премии имени русских классиков, а вы, мол, не вздумайте, во-первых, писать, как Лимонов, а во-вторых, умотать и сыскать подобную славу, тоже как Лимонов. Зато, когда я придёшь домой к Николаю Васильевичу Березовскому, он скажет, что рассуждать о Лимонове может тот автор, кто дорос до него, у кого столько же мастерства. Я думаю, что Быков* и Прилепин могут обсуждать Лимонова и его прозу, но их популярность в эмигрантском мире меньше. За границей их толком не знают, а Лимонова считают именно русским писателем, пробившимся из низов. Об этом мне рассказывали Александр Лейфер и Александр Плетнёв, Царствие им Небесное, затем упоминают старые омские писатели и поэты – Николай Трегубов, Владимир Новиков и Александр Дегтярёв.

– Попробуй, Виктор, написать великолепную вещь прекрасным русским языком, за границей, где ты никому не нужен, как гастарбайтер, – уверенно произносит старый писатель и журналист Николай Березовский за столом. – Вот когда напишешь пусть и скандальную вещь, уедешь вслед за ней по миру, тогда и рассуждай, а пока – помалкивай и пиши.

Об Эдуарде Лимонове у меня вспыхивает разговор с Петром Алёшкиным – редактором журнала и портала «Наша молодёжь», доктором исторических наук и русским писателем. Причём Пётр Фёдорович не ругает Лимонова, не отзывается о нём плохо, как некоторые люди – даже собратья по перу. Редактор издательского концерна «Наша молодёжь» приводит Лимонова в пример как писателя-эмигранта, чьи книги продолжают выходить на огромную читательскую аудиторию.

– Видишь, Виктор, как трудно было Эдуарду Вениаминовичу в США, что он должен был пройти через многие жизненные перипетии! – пишет мне Пётр Фёдорович по электронной почте. – Разве может Лимонов быть плохим писателем, если его творчество настолько признано? За границу он уехал сам, никто его не ссылал. Да, не понимали его в СССР, но никто на него не давил. Ты тоже побывал в США и написал неплохие путевые заметки «По ту сторону неба», я их прочитал с удовольствием, сравнивая с Америкой Лимонова, я увидел в тебе скромного и любознательного человека. Потом я прочитал твою повесть «Белая и чёрная роза» по мотивам этой поездки, мне её советовал Лев Трутнев.


Что общего я увидел в романе про Эдичку, скажем, с моим восприятием действительности в США? Это трудность первичного общения с носителями языка в реальном времени, когда ты работаешь и сосредоточен на определённых вещах, а к тебе подходят и разговаривают люди с разным диалектом и своими потребностями. Я работал «Лайфгардом» в компании «Континентал Пулс» – следил за благосостоянием отдыхающих клиентов, их личных вещей. Что можно не понять, регулярно выполняя однотипную работу? Вы можете не понять и часто переспрашивать детей из-за их тоненького голоса, болтливых афроамериканцев, общающихся на малопонятном сленге, можно легко не понять мексиканца или серба, постоянно путающего известные вам существительные или формы глагола. Можно элементарно не соблюсти этику общения или поведения, тогда на ваше место поставят более толкового и креативного сотрудника, а вам могут поручить иной функционал в компании.


В школе вы проходите одну норму произношения и употребления грамматического времени, а на улице Нью-Йорка, офисе Вашингтона или в магазине Хэмптона вы замечаете совершенно другие реалии общения и обращения. Люди из разных уголков мира, выучившие английский язык, оказывается, разговаривают и прислушиваются к вам не так, как вы привыкаете, глядя учебные видео в школе или слушая аудио в институте. Мало того, если вы часто переспрашиваете из-за непонимания чего-либо, то вас попросту могут игнорировать, как малограмотного приезжего, от которого нет толка. Одного вроде бы серьёзного на вид болгарина постоянно определяли в «памп-рум» или в другое подсобное помещение офиса при бассейне, где нужно только переключать кнопки и прибираться. А на территорию бассейна он выходил, когда посетителей там почти не оказывалось, чтобы сачком отловить мусор с поверхности воды, пропылесосить дно вакуумным устройством или проверить химию в детском бассейне. Приезжая в конце рабочего дня, супервайзер (менеджер-наблюдатель), улыбаясь, почти не комментировал должность этого человека. Красивых и представительных (умных) девчонок чаще ставили на главный вход – принимать личные вещи посетителей, подавать сигнал свистком и улыбаться, а страшненьких и тупеньких парней определяли куда подальше, то есть охранять и раздавать инвентарь, прибираться, меньше мозолить глаза посетителям, которые могут пожаловаться.


Испытывал ли я меланхолию и грусть, связанную с недопониманием окружающих? Думаю, нет. Меня часто назначали в бассейн на полный рабочий день и на единственный выходной день, потому что, во-первых, английский язык я учил усердно – мог общаться с кем угодно, а во-вторых, всегда делал то, что от меня требовали, не пререкался, даже когда ставили на уборку складского помещения, где я пугался здоровенных тараканов и громадных, как лягушка, сверчков.


Конечно, образование значит многое – везде и не только в США. Американского образования у Эдуарда Лимонова не было, но их образования не было и у меня. Лимонов работал в сфере обслуживания, но в ней я работал также, только что еду и напитки не разносил, как официант. Плохое отношение к себе чувствуется тогда, когда вы сами пытаетесь нарваться или не выполнить требование, прописанное в вашем «приглашении на работу», в контракте – «Джоб-оффере», например. В остальном: я увидел, как добродушны и даже подкармливают американцы, особенно те, кто приглашает вас в христианскую общину – в ближайшую «ортодоксал чёч».


Одна немолодая женщина едва ли не каждый день заносила мне в бассейн бургеры или сэндвичи с колой, чтобы я помогал ей вечером делать перестановку мебели. Она только что переехала из Нью-Йорка на восток Вирджинии – в Хэмптон, куда как раз направили меня в бассейн поблизости к жилью. Выходя из офиса бассейна, я увидел, как она с трудом пытается завести тумбочку в дом – одно колёсико было сломано. А жара стояла дикая, она то и дело отдувалась и вертела головой. Я предложил помощь, как джентльмен. В итоге она стала частенько подкармливать меня и звать в христианскую церковь, расположенную на соседней улице. Несколько раз я посетил эту церковь, попав на вечеринку во имя Иисуса Христа, и побывал в гостях у этой одинокой пятидесяти трёхлетней Хлои, где она играла на гитаре и пела песни, открывая свою записную книжку.

Быть может, мне повезло больше, нежели Эдуарду Вениаминовичу, который был загнан в трудные рамки. У него априори не было контракта на работу, и товарищи вечно преследовали выгоду, общаясь с ним. Потом его бросила жена (вторая по счёту), уйдя к богатому человеку, если судить по содержанию романа про Эдичку.

Разве можно сказать, что Лимонов был графоманом или «одинокий старик-подросток», как выразился о нём Дмитрий Быков* в студии «Радио Антона Долина»*? С хайпом и повсеместным пиаром на разные аудитории стало незазорным обзывать своего соперника или собеседника, никто этому вроде не удивляется, если вы, конечно, не работаете в школе, как ваш покорный слуга Виктор Витальевич Власов. А в школе, частной или общеобразовательной, детям и их родителям приходится угождать, поддерживая того или иного ребёнка, выделяя его сильные и толковые стороны.

Нередко дети меня спрашивают, как я работал в США и что я там делал, с какими трудностями сталкивался. Я отвечаю, что качество проживания в США будет зависеть напрямую от вас самих – если вы будете прикладывать максимум усилий к работе и к умению непринуждённо вести диалог с любым человеком. На уроке английского языка я, естественно, не привожу в пример жизнь и работу Эдуарда Лимонова – это ведь не литература, зато моя коллега в неформальном общении упомянет Лимонова, который страдал в Америке, плохо ориентируясь в английском языке.

– Виктор Витальевич, ну как можно написать такую ерунду, как Лимонов? – спрашивает коллега. – И стать знаменитым на весь мир? Ответьте мне, как учитель-писатель!

– Легко, – отвечаю радостно, мы сидим в кабинете за партой и пьём горячий чай. – Надо выстрадать и приукрасить фантазией, а там – издатели разберутся, что будет интересно читателю. Лимонов ведь не только автор единственного скандального произведения, так!? У него много было и есть что почитать! Почему его любят не все? А почему аниме любят не все или какую-нибудь чернуху?

– Вот и я о том же, Виктор Витальевич, прочитав ваши путевые заметки в США «По ту сторону неба», как вы там с негритянскими детьми балагурили в бассейне, – удивляется возрастная коллега. – У нас, наверное, люди, которые могут заинтересоваться творчеством этого горе-писателя, они и сами страдают особыми закидонами и пристрастиями!

– Не всем ведь защищать докторские диссертации, быть академиками. Кому-то просто хочется почитать прозу русских эмигрантов. Ностальгировать вместе с ними!

Да, действительно, а что там у Эдуарда Лимонова такого оригинального? К тому времени в США или в Европе было мало опубликовано откровенных произведений? Что, никто не знал работ французского аристократа, политика, писателя и философа Маркиза да Сада, который был проповедником идеи абсолютной свободы? А «Лолита» Набокова или «Под крышами Парижа», «Тропиком Рака» Генри Миллера, скажем. Давайте не будем лицемерить, и удивляться, какой же странный и непристойный роман опубликовал Эдуард Вениаминович, который от скуки, бедолага, был готов целовать афроамериканцев, лишь бы завести новых друзей в новой для него обстановке.

Думаю, напрасно мир нападает на Лимонова. Был такой человек – весьма оригинальный, с собственным мышлением, непростой личной судьбой. В данном случае, ключевое слово – БЫЛ. А литература и историки от литературы сделают своё дело, найдут и Лимонову место в классификации современной эмигрантской прозы. Мне, как человеку, оказавшемуся в незнакомом мире, понятны проблемы человека Эдуарда, он сумел адаптироваться к незнакомой обстановке, зная, что никто ему не протянет руку помощи. Ему было сложнее, чем мне, ведь меня ждали дома, а это, согласитесь, всегда придаёт силы и надежду на скорое возвращение. Где бы ты ни был, всегда тебя тянет домой! Лимонова, к сожалению, никто не ждал, поэтому и финал БЫЛ печальным…

Поделиться