«Завтра продадим рукописи Толстого»

Из книги «Проданные сокровища России».
Комната великой княгини Татьяны Николаевны после взятия Зимнего дворца большевиками. Петроград, октябрь 1917. 
Фото: Я.В. Штейнберг


В «Слове» готовится к выходу новое издание книги Наталии Семеновой и Николаса Ильина «Проданные сокровища России», рассказывающей о том, как и почему советские власти передавали за рубеж культурное достояние страны. «Горький» публикует отрывок о судьбе уникальных томов из библиотек императорской семьи.


Наталия Семенова, Николас Ильин. Проданные сокровища России. История распродажи национальных художественных сокровищ. М.: Слово, 2021.



Содержание



«Собственные Его Императорского Величества библиотеки»

«Собственные Его Императорского Величества библиотеки» — книжные собрания императорской семьи Романовых, собиравшиеся на протяжении нескольких поколений. Определение «собственные» подчеркивает частный характер библиотеки, принадлежавшей русской императорской семье. Понятие «собственные», впервые появившееся в документах в 1840-х годах с легкой руки императорского библиотекаря Флориана Антоновича Жиля, было продиктовано необходимостью отделить книги, принадлежащие императорской семье, от остальных книжных собраний, находившихся в Зимнем дворце. На протяжении XVIII и большей части XIX века Собственные библиотеки часто перемещались, сливались или наоборот разъединялись, пребывая в постоянном процессе изменения. Наиболее упорядоченный вид императорские книжные собрания приобрели при императоре Николае II. В период царствования последнего русского царя они разделялись на 12 отделений, большая часть которых представляла собой мемориальные собрания. По оценке исследователей, Собственные библиотеки, хранившиеся не только в петербургских резиденциях, но также в Ливадийском дворце в Крыму и на императорской яхте «Штандарт», насчитывали около 70 тыс. томов.

Процесс формирования Собственных библиотек отражал интересы и вкусы императорской семьи, и каждый из владельцев наложил свой отпечаток на их состав. Военная тематика, отражавшая традиционную для всех мужчин этой семьи обязанность, представляла для хозяев библиотек наибольший интерес. Наиболее же ценная часть собрания — секретная военная библиотека — всегда оставалась в ведении главы дома, императора. Стараниями Александра II и Александра III в состав Собственных библиотек были включены многие исследования по истории и археологии; в последнее царствование активно комплектовались художественная литература, беллетристика и периодические издания. Среди книг семьи Романовых большое место занимали подносные экземпляры. Несмотря на свой частный статус, Собственные библиотеки, как и вся жизнь императорской семьи, подчинялись строгому регламенту, что не могло не придать им особый представительский характер. В целом же «Собственные Его Императорского Величества библиотеки» являлись домашним собранием, отражающим личные читательские вкусы владельцев, а также модные литературные направления того времени. При всей любви к чтению, мало кого из членов многочисленной императорской семьи можно было причислить к библиофилам (за исключением разве что великого князя Константина Константиновича (поэтический псевдоним К. Р.), бывшего страстным собирателем книг). В собрании, за редким исключением, не было рукописных или старопечатных книг: древнерусские рукописи, преподносившиеся в дар представителям императорской семьи, как правило, передавались в Императорскую публичную и другие библиотеки.

Из наиболее ценных книг можно назвать альбомы с акварелями, гравюрами и литографиями, хранившиеся во всех 12 отделениях императорских библиотек. Их тематика отражала несколько направлений царских собирательских интересов. На первом месте стояла коллекция портретов Романовых. Военный раздел выделялся прекрасной подборкой изданий по истории военного костюма от античности до второй половины XIX века; обращали на себя внимание принадлежавшие императору Александру II альбомы с видами русских городов и стран Западной Европы и т. д. Большинство книг имели владельческие знаки, представленные разнообразными экслибрисами. Для них также было характерно наличие особых переплетов с монограммами или суперэкслибрисами, изготовленными в известных столичных переплетных мастерских.


Суперэкслибрис великого князя Александра Павловича на корешке книги.

 
После революции 1917 года Зимний дворец со всем его имуществом был объявлен собственностью государства. Александр Николаевич Бенуа, бывший хранителем Картинной галереи Эрмитажа, оказался очевидцем трагических событий, непосредственные впечатления от которых отразил в своем дневнике: «...в библиотеке, служившей кабинетом А. Ф. Керенского, взломан шкаф... бумаги и книги вынуты и полы покрыты разорванными и смятыми делами Временного правительства... Помещения большой библиотеки Александра III, в которых было приготовлено 10 ящиков для эвакуации с историческими альбомами, оказались случайно в полной неприкосновенности... Кабинет Александра III, превращенный Керенским в спальню, усеян изорванными бумагами важного государственного значения, тут же во множестве валяются книги...»

Вскоре, по указанию Петроградского отделения Народного комиссариата имуществ республики, личные библиотеки членов императорской семьи были объединены и собраны в одном месте. Согласно докладным запискам последнего заведующего Собственными библиотеками Василия Васильевича Гельмерсена, на 1918 год в состав Собственных Его Императорского Величества библиотек в Зимнем дворце входили: библиотеки Александра II (военный отдел), Николая II, императрицы Александры Федоровны (старшей), А. Б. Лобанова-Ростовского, множество мелких вещей и картин из покоев императора Александра II, императрицы Марии Федоровны (младшей), вывезенные из Аничкова дворца. «При потрясениях, пережитых Зимним дворцом со дня переезда в него правительства Керенского, и в частности, при октябрьском перевороте, книжная и альбомная часть библиотеки пострадала, к великому счастью, минимально. В то время как вещи, находившиеся в других покоях Александра II, подверглись жестокому разгрому и расхищению, в комнаты его половины, собственно библиотечные, никто из посторонних даже не проникал. Библиотека Николая II понесла ущерб на несколько случайных книг, в Лобановской библиотеке хищения были также незначительны и коснулись только новых альбомов, в библиотеке Александры Федоровны, равным образом пострадали только альбомы, не имеющие особого значения, а также вещи из подношений б. царевичу, представляющие более материальную, нежели историческую ценность».

В добавление к царским библиотекам в Зимний дворец перевезли книги из двух великокняжеских дворцов. В своем отчете за 3 октября 1918 года Гельмерсен, непосредственно руководивший перевозкой книг из Аничкова дворца, пишет, что до 15 тыс. томов были перевезены в Зимний дворец в 17-дневный срок. В 1922 году туда же перевезли книги великого князя Владимира Александровича из его дворца, находившегося по соседству на Дворцовой набережной. За неимением шкафов книги царских библиотек, перенесенные из других помещений Зимнего дворца, а также вывезенные из других резиденций, складывали на пол в помещениях, примыкавших к библиотеке императора Николая II.

В первые послереволюционные годы вопрос о дальнейшей судьбе императорских библиотек оставался открытым. Предложение распределить собрание книг Собственных библиотек по другим организациям обсуждалось на заседаниях Наркомпроса, однако часть сотрудников, во главе с наркомом А. В. Луначарским, не хотели разрушать целостность собраний царской семьи. Документы Архива Собственных библиотек, ныне находящиеся в Государственном Эрмитаже, заканчиваются 1922 годом. К этому времени проверка и описание книг были закончены, люди, работавшие в залах, занимаемых Собственными библиотеками, были уволены, а помещения опечатаны до решения вопроса о дальнейшей судьбе библиотек и остального царского имущества.

Только в 1925 году Главнаука приняла окончательное решение о расформировании Собственных библиотек, которое, в итоге, и привело к распылению этого уникального собрания. Поскольку особым пунктом инструкции, которой руководствовалась в своей деятельности специально образованная Комиссия по разбору и проверке императорского имущества, находившегося в залах Собственных библиотек, оговаривалась возможность первоочередной выборки книг эрмитажными сотрудниками, Библиотеке Эрмитажа удалось увеличить свой книжный состав приблизительно на 10 процентов. Из 48 тыс. томов из Собственных библиотек, находившихся в Зимнем дворце, было отобрано около 17 тыс. К лету 1927 года работа по отбору книг была завершена.

Летом 1927 года судьбой Собственных библиотек активно заинтересовалась Ленинская библиотека. Правление Ленинской библиотеки во главе с директором В. И. Невским обратилось в Наркомпрос с просьбой о выделении книг из состава Собственных библиотек и такое разрешение, подписанное Ф. Н. Петровым, получило. За короткий срок сотрудники библиотеки Лев Бухгейм и Герберт Приб просмотрели более 30 тыс. книг, из которых почти половина была отобрана. По окончании отбора литературы, необходимой для Эрмитажа и Ленинской библиотеки, в Зимнем дворце еще оставалось около 20 тыс. томов.

Одновременно с этим книги из Зимнего дворца передавались для продажи за рубеж. Единственный акт о передаче книг из Собственных библиотек Госторгу составлен в конце 1927 года и включает в себя перечень из 127 книг, принадлежавших разным представителям императорской семьи. Список книг снабжен подробным библиографическим описанием — автор, заглавие, место и год издания, а в отдельной графе указание, из какой библиотеки изъята книга. К счастью, далеко не все книги, числившиеся в акте, были проданы; часть из них вернулась в Эрмитаж и поступила в библиотеку музея.

В 1929 — начале 1930-х годов Эрмитаж, крайне заинтересованный в освобождении помещений, занятых императорскими книжными собраниями, стал активно освобождаться от оставшихся книг, предоставляя библиотекам различных ленинградских учреждений возможность пополнить свои фонды. С мая 1928 до лета 1930 года книги из Собственных библиотек были переданы в Государственный Русский музей, Оружейную палату Московского Кремля, Академию истории материальной культуры, Морской техникум, Музей путей сообщения, петергофские дворцы-музеи и в другие учреждения.

И тем не менее к лету 1930 года в залах Зимнего дворца все еще находилось довольно большое число книг, к которым никто не проявил интереса. Тогда, по указанию Главнауки, руководство Эрмитажа передало остававшиеся книги Собственных библиотек в Государственный книжный фонд, откуда по большей части происходила продажа.


Оттиск печати, встречающийся на книгах Николая I и Александра II.


 
Продажа редких книг и рукописей

К концу 1920-х годов размеры книжных продаж становились пугающими. Редкие печатные издания покупателей и продавцов уже не устраивали, и они медленно, но верно стали подбираться к уникам: библиотеки и архивы обязали выставлять на продажу церковно-славянские рукописные книги. «До меня дошли слухи, что заграничные антиквары, принимающие участие в скупке произведений искусства, находящихся в русских музеях, в самое последнее время стали интересоваться и древними рукописями, латинскими и в том числе древневизантийскими, хранящимися в русских книгохранилищах, как, например, в Академии наук СССР. Как мне стало известно, агент антиквара Лепке-Кригера (sic!) затребовал каталоги именно указанных рукописей. Отсюда понятно, почему я взял на себя смелость обратиться к Вам с настоящей запиской, так как то народное бедствие, которое уже коснулось произведений искусства, — их распродажа, по-видимому, угрожает и рукописным собраниям, — в отчаянии писал директор Ленинской библиотеки В. И. Невский Луначарскому. — Я употребил слово „народное бедствие” и настаиваю на этом названии, так как иначе не могу назвать те меры, которые, если они будут осуществлены, делу увеличения валютного фонда не послужат, а кредит наш за границей подорвут окончательно <...>. Госторг уже сейчас предполагает открыть конторы по продаже музейных ценностей в Нью-Йорке, Париже, Лондоне, Берлине, Ленинграде, Москве и Харькове. <...> Раз став на путь распродажи, остановиться нельзя: сегодня продали Рафаэля, завтра продадим Корреджио, а затем начнем продавать рукописи Толстого или Достоевского. Уже сейчас неудачная продажа тех ценностей, которые вывезены на Запад, взволновала широкие круги советской общественности: продажа эта производит впечатление какой-то ужасной государственной катастрофы».

Наряду с продажей книг, принадлежавших русской императорской семье, наибольший ущерб был нанесен собранию Публичной библиотеки, что особенно коснулось первопечатных книг.

Собрание редких книг и рукописей РНБ, одно из богатейших в России, с XIX века размещалось в специально устроенном для него зале, оформленном в стиле готической библиотеки, получившем наименование «Кабинет Фауста». По свидетельству многолетнего заведующего отделом редких книг и рукописей РНБ Александра Горфункеля, в карточном каталоге инкунабул «Кабинета Фауста» сохранились сделанные в период распродаж хранителями пометки о передаче редчайших изданий в «Международную книгу» для продажи за рубежом.

Самой известной книгой из собрания Государственной публичной библиотеки, проданной с аукциона, стал экземпляр Библии Гутенберга, находившийся в собрании библиотеки в течение 70 лет.

Точная дата продажи Библии не установлена (по одним сведениям, 1928-й, по др. — 1931 год); приобретена за 30 тыс. фунтов швейцарским библиофилом Мартином Бодмером; впоследствии передана им городу Женеве в составе его всемирно известной книжной коллекции, насчитывавшей 150 тыс. томов.

В 1931 году в числе западных торговцев в Советскую Россию приехал английский букинист Морис Эттингаузен. Как и многие антиквары, он имел возможность познакомиться с советскими музеями и библиотеками. Во время устроенной специально для него экскурсии по Публичной библиотеке Эттингаузена заинтересовала квадратная коробка из старинной кожи. На этикетке значилось: «Codex Sinaiticus». Сопровождавший англичанина заместитель народного комиссара внешней торговли не стесняясь признался, что это название ему ровным счетом ничего не говорит. Потрясенному Эттингаузену осталось только пошутить, что если у Москвы будет нужда в деньгах, то эту коробку следует упаковать и бандеролью отправить в Лондон.

К шутке букиниста, как ни странно, отнеслись совершенно серьезно. Два года спустя, осенью 1933 года, с Эттингаузеном в Лондоне встретился глава «Международной книги», который поинтересовался, может ли Синайский кодекс стоить миллион фунтов. А спустя еще несколько недель находившийся в Париже глава «Антиквариата» Н. Н. Ильин сообщил, что советское правительство готово продать кодекс за 200 тыс. фунтов (что и равнялось миллиону, но уже долларов). Оповещенный о возможной продаже, Британский музей предложил 40 тыс. фунтов. В ответ на это Ильин согласился снизить цену до 100 тыс. Поскольку речь шла о покупке одного из самых выдающихся письменных памятников христианства, британское правительство сочло своим долгом подключиться к делу. Проконсультировавшись с премьер-министром Джеймсом Рамсеем Макдональдом и архиепископом Кентерберийским Космо Гордоном Лэнгом, музей сначала поднял цену до 60 тыс. фунтов, а затем уступил требованиям советской стороны. Половину запрашиваемой Советами суммы пообещало выделить правительство Великобритании, а оставшуюся часть предполагали собрать по подписке.

Сделка была совершена с потрясающей скоростью, и манускрипт отправили в Лондон даже за целых две недели до того, как деньги были переведены в Россию. 27 декабря 1933 года рукопись прибыла поездом в Лондон. Морис Эттингаузен, два детектива и журналистка из «Дейли экспресс» на такси привезли сокровище в Британский музей. На площади перед музеем, вспоминал Эттингаузен, их встречала огромная толпа. Когда он вышел из такси с Библией в руках, все мужчины сняли шляпы.


Автор
Автор главы: Елена Емельянова, старший научный сотрудник научно-исследовательского отдела редких книг РГБ
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе