Но с классикой книгу Быкова роднят не только параллели с романом столь любимого
автором Пастернака. Перед нами роман, а точнее, поэма (именно так обозначил жанр
автор), написанная в классической традиции, магистральнее которой в нашей
литературе просто нет: «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями
человечества уязвлена стала».
На первый взгляд, ЖД – типичная «фантастика
ближнего прицела», еще одна антиутопия о ближайшем будущем. На дворе примерно
2015 год, весь мир перешел на случайно открытое новое топливо – газ флогистон,
запасы которого необозримы и повсеместны. В стремительно нищающей России, нефть
которой теперь никому не нужна, закипает гражданская война.
Но, как всегда, футурологическое моделирование заботит автора меньше всего. Проблема, которая его интересует, – почему же в России всегда все плохо.
Ответ он нашел, для чего и пишет свою
поэму, свой эпос о войне и странствиях, намереваясь, по собственному признанию,
сотворить «национальный символ веры» или хотя бы объединить всех в ненависти к
автору.
Ответ Быкова на главный вопрос русской литературы был широко
растиражирован автором еще за несколько лет до выхода романа, к примеру, в
большой статье «Второе философское письмо». История России – война между двумя
пришельцами-захватчиками. Северными и южными, варягами и хазарами, русскими и
евреями. Символ одних – казарма, знамя других – рынок. Смерть несут и те и
другие, а от пули она или от обнищания – не так уж и важно. Ни для одной из
сторон эта земля не родная, поэтому и изводят они ее почем зря и с непомерной
жестокостью: «Хазары вечно отстаивали свободу – хотя это почти всегда была
свобода подыхать голодной смертью; северяне отстаивали долг – хотя это всегда
был долг подыхать за других». История страны раз за разом ходит по кругу:
революция – заморозки – оттепель – маразм – революция. И сама страна, и ее
население посему обречены всегда стоять на месте, не в силах сойти с этого
замкнутого круга.
По этому кругу бредут и главные герои «ЖД», четыре ипостаси вечного ищущего странника, четыре отражения не то Живаго-доктора, не то самого Дмитрия Быкова.
Капитан Громов, едущий с фронта в отпуск
к любимой, майор Волохов, что, как Моисей, скитается со своим отрядом по Руси,
чтобы за четыре года странствий вывести новую нацию, убегающий на пару с любимой
от преследователей сибирский губернатор Бороздин и бомж Василий Иванович,
бежавший из Москвы в компании с девочкой-подростком Аней. Все четыре пути
пролегают через два главных поселения России, два подлинных центра страны –
деревни Дегунино и Жадруново, в одной из которых все всегда есть, в другой нет
ничего, а все появившееся исчезает.
Критиковать этот торопливый до
неряшливости роман можно долго и смачно. Но обо всех недостатках книги Быков и
сам прекрасно осведомлен, потому упреждающе выписал себе индульгенцию: «Я не
думаю, что «ЖД» хорошо написан. Это первая и, думаю, единственная моя книга, в
которой я не очень заботился о читателе. Я не боялся быть занудой, не избегал
повторов, не соблюдал жанровых правил, стараясь придумывать их заново. Наверное,
это плохая книга. Думаю, что она и не могла быть хорошей».
Дело в том, однако, что эту книгу Быков не писал. Она сама вылилась из него.
Немного перефразировав, можно лишь
повторить за ним же: «Автора вырвало всем, что он ел на протяжении двадцати лет…
В этом романе одинаково досталось всем: недопереваренным «красным» и «белым»,
жестким для желудка коммунистам и маслянистым либералам, поджаренным партийным
членам и мелко нарезанным беспартийным. А факт этой рвоты для самого автора
положительный, поскольку его желудок очистился, ему легче. Правда, насколько
легче читателю – вопрос спорный».
С тем, что автору тяжело, не поспоришь.
В выборе между хазарами и варягами Быков истово ненавидит и тех и других, вот и
приходится ему выдумывать спрятавшееся и фактически забытое коренное население
страны – «васьков», ныне почти поголовно подавшихся в бомжи. Правда, придуманные
аборигены с их птичьим языком и единственным опубликовавшимся поэтом –
Хлебниковым, пусть им и посвящены лучшие фрагменты книги, Быкова от
неприкаянности не спасут.
Вообще, главное достоинства «ЖД» – несомненная искренность.
На семи сотнях страниц автор мечется,
ищет выход, тычась в самые разные жанры – антиутопию, философский трактат,
военную прозу, лав-стори. Пробует политический стеб, мистический реализм с
камланиями, приправляет стихами, ритмизированной прозой, вставными новеллами.
Бесконечно бредет, как в страшной сказке «васьков», ведомый не то волшебным
клубочком, не то зверем по имени кот, не то химерой, именуемой
совестью.
В итоге книга получилась даже не о России – как раз о стране у
автора откровенно умозрительные представления. Если быт и нравы интеллигенции
известны ему досконально, то лишь речь заходит о деревне Дегунино или городке
Блатске, населенном исключительно отсидевшей публикой, начинается такое буйство
фантазии, что хоть святых выноси.
Поэтому и книга – о впечатлениях автора о России, точнее – о чувствах, которые он в связи с этими впечатлениями испытывает. Потому перед нами и поэма, а не роман или трактат.
Обладая великолепным чувством слова,
Быков почти предельно глух социально: чужая правда для него – лишь глухая
невнятная угроза. Его книга даже не песня о родине, «ЖД» – это плач о Родине, о
пространстве, без которого он не может, но которое упорно выталкивает его из
себя. Быков то скорбит взахлеб о собственной бесприютности, то истошно материт
все окружающее, и оттого, что материт на хорошем русском языке, еще страшнее и
неуютнее. Изливается безоглядно, не заботясь ни о корректности, ни о внутренней
логике, ни об аргументации, ни о чувстве меры. Рассуждения о магистральном пути
России перемежаются литературными дрязгами, а размышления о Боге – с мелким
покусыванием небрежно замаскированных оппонентов.
Естественно, роман
закончится не потому, что автор его досказал, а потому, что выговорился. Выхода
не найдет, но останется в уверенности, что где-то он все-таки есть. И за этот
бессильный оптимизм ему можно простить многие благоглупости. Хочется не
ругаться, а дружелюбно спросить: может, некоторые посылки, принятые за аксиомы,
ошибочны? Коль варяги и хазары – пришлая верхушка, а «аборигенов» 5–10%, кто
тогда живет в стране?
Почему-то уязвленные страданиями человечества
всегда забывают продолжение приведенной в начале цитаты: «Обратил взоры мои во
внутренность мою – и узрел, что бедствия человека происходят от человека, и
часто оттого только, что он взирает не прямо на окружающие его
предметы…».
Быков Д. «ЖД». М.: «Вагриус», 2006.