— Я в первый раз была на фестивале «Дух огня» и, надо сказать, он произвел на меня сильное впечатление. Прежде всего – из-за программы. Мне пришлось смотреть, правда, исключительно зарубежную (отечественные фильмы я посмотрю дома, это доступнее). Наблюдая воочию, как формируются программы на других фестивалях, я понимаю, что это огромный труд. Прежде всего потому, что фильмов в принципе мало: я имею в виду поисковых, новых по языку и так далее. Как ты с этим справляешься? Очень сложно?
— Хорошо делать все непросто, однако, когда задают такие вопросы, мой коллега Дерек Малькольм, бывший президент ФИПРЕССИ, говорит: «Ну, это все же легче, чем чистить сортиры». Отборщику помогают интуиция и опыт, а также связи: достойных фильмов не так уже мало, но далеко не на каждый удается получить права на показ и привезти. Конкурсная программа «Духа огня» невелика – всего десять фильмов. По сути, теоретически я составляю три таких программы, в итоге же реализуется одна треть.
— Ставишь ли ты перед собой такую задачу: во что бы то ни стало продемонстрировать на этом фестивале панораму мирового кино? Скажем, австрийский фильм «Дыхание», радикальный и иногда невыносимый для глаза, особенно когда действие происходит в морге, сильно отличается от идиллической тайской картины с длинным названием «В апреле следующего года там был пожар». Совершенно разные подходы к языку кино…
— Конечно, хочется, чтобы были видны разные стили и подходы, не только художественные, но и культурно-исторические, и экономические.
Если учитывать такую вещь, что искусство кино в ХХ столетии сумело подняться до высот литературы и философии, где-то даже обогнав их посредством того же Бергмана, то начинаешь понимать, как важно происходящее. В Канне или в том же Минске. Если духовный прогресс существует (что вообще-то сомнительно, учитывая всеобщее озверение и возврат к варварству) – но если все же он существует, то, как это ни смешно, какой-нибудь тихий «программный директор» не самого громкого в мире кинофестиваля, имеет к этому самому прогрессу самое что ни на есть прямое отношение.
Монтаж аттракционов
Скажем, в «Американо» Матье Деми - микс глубоко личного авторского французского кино и латиноамериканской мелодрамы; в «Цыпленке со сливами» Маржан Сатрапи – восточная иранская сказка во французском обличье с элементами анимации. А элементы новой чувственности и даже, скажем так, новой тактильности - в «Акациях», фильме, снятом современной камерой почти целиком в кабине грузовика и награжденном каннской «Золотой камерой». Новизну языка я вижу и в скромном с виду «Гамере» Олега Сенцова, картине, снятой за… 20 тысяч долларов, практически любительской техникой…
— Увидев фильм Вичанона Сомамьярна (как бы нам ни пришлось заучивать теперь и это имя, как мы учили имя Апичатпонга Вирасетакуна – долгие годы!), я просто пришла в неистовство. Потрясающая картина, сделанная к тому же в русле школы, совсем недавно сформировавшейся в Таиланде. Если «Дыхание» продолжает традиции Михаэля Ханеке и Ульриха Зайдля, то есть австрийской школы, то Сомамьярн – наследник таиландской школы. Стало быть, победа Вирасетакуна с его «Дядюшкой Бунми» в Канне два года назад была не случайной? Не «напрасной», как многие думают, не поняв картину?
— Конечно, не напрасной. Но эта победа не возникла на пустом месте: она стала итогом успешного шествия тайских фильмов по фестивальным экранам. Апичатпонг уже получал приз жюри в Канне восемь лет назад, а фильмы Пен-Ека Ратанауранга прошли по всему миру, в том числе и в России.
— Что ты думаешь о некотором недопонимании фильмов Вирасетакуна нашей – даже интеллектуальной – критикой. Я была расстроена реакцией на фильм «Дядюшка Бунми, который помнит свои прошлые жизни» и даже написала злобную статью об этом на этом же сайте. Откуда такое высокомерие по отношению к великим фильмам со стороны молодых критиков? Не понимаешь – не пиши, таково мое мнение. У меня возникло стойкое ощущение, что и «Пожары» недопоняты. С моей точки зрения, это не «маленькая», а почти великая картина – и снята она 29-летним юношей…
— Читал твою «злобную» статью и не разделяю ее пафоса. Лучше бы ты больше рассказала о своем понимании фильма, чем выясняла отношения с критиками. Каждый воспринимает кино по-своему, кроме того, есть разные задачи у разных изданий. Хорошо, что они вообще пишут о таком кино, а ЧТО пишут – это их дело.
Очевидцы не лгали: недаром сюда, в холодный край (в январе до 50 градусов доходило) иностранцы так и рвутся – на оленях здесь можно и кататься, и одновременно …бррр… есть оленину (хотя, по идее, на том, на ком ездят, того не едят); гостеприимство местного народа превышает все мыслимые и немыслимые границы, а фото накрытых столов, буде таковые вывешены в Инете, можно счесть декорацией «исходящего реквизита» к фильму о непристойно богатых пиршествах какого-нибудь там Лукулла…
Сибирь - монамур
Кроме того, после каннского приза Вирасетакун особенно не нуждается в защите. Как и Каурисмяки, про которого ты, кстати, тоже высокомерно написала, что он «навалял «Гавр» или что-то такое. Я предпочитаю анализ фильмов, а не навешивание ярлыков. Однако говорю об этом только потому, что ты меня спросила. Сам же без крайней необходимости избегаю комментировать работу своих коллег.
Насчет того, насколько фильмы «маленькие» и «большие»: и Каурисмяки по форме маленький (и это не оскорбление), а по сути большой. Так и здесь, с тайской картиной – по форме маленькая, по сути – большая. Я рад, что тайский фильм получил приз критики, потому что большое жюри его не наградило. То же самое произошло в Роттердаме: ни «Пожары», ни тоже очень достойный фильм «Жить» Василия Сигарева наград не получили. А получили три не менее замечательные картины.
— Критику принимаю – больше не буду, ей-богу! Ты для меня авторитет, и моральный в том числе… Далее о программе: мне понравилась грузинская картина, «Белая как соль», я ждала эту девушку (если она девушка, а не бабушка, впрочем, все равно бы ждала), но она не смогла вроде приехать. Мне кажется, это продолжение новой традиции в грузинском кино – в этом духе сделаны и «Прогульщики» молодого грузинского режиссера Левана Когуашвили.
— Грузинское кино возрождается после долгих лет комы, и мы хотим поддержать этот процесс. Режиссер «Белой соли» достаточно молода, она очень хотела приехать на фестиваль, ей купили билет и с большим трудом оформили визу, но в последний момент ей помешали личные обстоятельства.
— Что бы ты мог сказать о «Гамере»? Мы, члены Гильдии, дали ей приз, снята она за 20 тысяч долларов, выглядит более чем скромно, но в ней определенно что-то есть. Вот только что именно, не могу пока до конца для себя же разъяснить, хотя и голосовала за нее. За ее обаяние прежде всего. Как бы ты расценил ее обаяние, очарование - если можно так выразиться?
— Обаяние, очарование – да, это есть. Но за ним стоит, как ни странно, жесткая продюсерская стратегия. Я пообщался с Сенцовым и увидел в нем человека, который знает, чего он хочет, и умеет добиваться своих целей. Только такие люди могут что-то пробить в кино, особенно в кинематографиях, где о молодых никто не заботится и не спонсирует их.
— Как программного директора и одновременно модератора на дискуссиях что тебя больше всего волнует – взаимопонимание между нашими критиками и авторами фильмов? Или – культуртрегерский посыл? Ты ведь и есть во многом – культуртрегер, многое нам объяснивший и до сих пор объясняющий? Роль весьма ответственная…
— Стараюсь, чтобы пресс-конференции проходили на приличном уровне и были интересны приехавшим к нам кинематографистам. Волнует меня, а точнее огорчает, что журналисты часто не могут сформулировать вопросы, и приходится мне это делать за них. Именно так было на встрече с Фанни Ардан. Вопросы преобладали такого рода: как удается так выглядеть в ваши годы? Или, в лучшем случае: кого вы предпочитаете из ваших партнеров?
— Поскольку, как я уже говорила, я в первый раз была в Ханты-Мансийске, «постмодернистский» контраст между затерянным в Сибири городом, хотя и очень красивым (в нем есть что-то древнее, что-то такое аутентичное, чего нет в других местах) и магией современного кино – просто ошеломляющий. Возможно, тайский фильм не произвел бы на меня такого впечатления, не посмотри я его в Сибири. Что ты об этом думаешь?
— Ханты-Мансийск – чудесный город: москвичам о таком не приходится мечтать. Красивая современная архитектура, прекрасные дороги, нет пробок, интенсивная культурная жизнь. Первый раз все это может показаться экзотикой, как и тайский фильм. Но потом привыкаешь, и понимаешь, что здесь органично прививаются ростки других культур – в том числе современной кинематографической. Десять лет назад здешние зрители (их было – кот наплакал) вообще не понимали, что за «артхаус» им привезли. Сейчас на показе Вуди Аллена в зале, рассчитанном на 500 человек, было 700. И даже на более сложные конкурсные фильмы сформировалась своя адекватная публика.
— Я слышала, что это был последний фестиваль? Или это просто слухи?
— Если ты была на открытии и закрытии фестиваля, то должна была слышать, как губернатор края говорила о следующем фестивале, и даже о 20-м. Так что если не упадет тунгусский метеорит, все будет.
Беседовала Диляра Тасбулатова
CHASKOR.RU