«Все умрут, а я останусь» обречен на то, что его одни полюбят, а другие нет, причем и те и другие - сильно. И первые со вторыми никогда не договорятся. После Канна одни написали про «глоток свежего воздуха», другие же заговорили о мерзости, гадости, о том, что «мы опять расчесываем раны». И что «ни японцы, ни американцы, ни европейцы не склонны в своем кино к мазохизму - одни только мы склонны».
Последнее из суждений - полемическое преувеличение. Почти всё кино из тех, что демонстрируют главные кинофестивали, - про человеческие трудности, про то, что «так жить нельзя». Нигде нельзя: в Америке нельзя, в Голландии, в Австралии. А уж как умеют расчесывать свои раны японцы - так действительно больше никто не умеет. Но это сейчас не важно. Важнее, что и противники, и сторонники Гай Германики легко найдут в ее фильме необходимые аргументы.
Собственно, фильм об одной неполной неделе из жизни трех подружек-девятиклассниц, обитающих на провинциальной московской окраине. Случится нечто архисерьезное, что перевернет их судьбы, - дискотека. Дни перед дискотекой будут наполнены ожиданиями и предательствами. Во время дискотеки предательств окажется еще больше. В результате одна из экс-подружек - к финалу дружба развалится - вмиг бесповоротно повзрослеет. Возможно, навсегда ожесточится. Возможно, преодолев ожесточение, придет к пониманию того, что такое реальная жизнь. Две другие тоже по-своему повзрослеют. Про одну из них ясно, что скорее всего всю жизнь проживет хитрой дурочкой. Следовало бы употребить другое определение, в котором «хитро-» перетекает в вульгарное наименование популярной части человеческого тела, но в солидном журнале такие определения недопустимы.
В фильме есть одна жесткая сексуальная сцена - тем более жесткая, что действуют школьники. Героини пьют и курят, а общаются в основном на корявом сленге, наиболее часто используя слово-паразит «блин». В финале одна из девочек кроет матом маму с папой.
Имя Гай Германики - даром что это псевдоним - успело обрасти легендами. Одна из них в том, что она, талантливая самоучка, чуть ли не вчера слезла с дерева и, к собственному счастью, нашла под ним видеокамеру. Читаю у коллеги: «Глядя на Леру, понимаешь: чтобы в России стать самостоятельным и независимым художником, есть только один путь. Назовем его “отморозок с пеленок” - не знать никаких правил, ничего не бояться, идти напролом, гнуть свое, невзирая на авторитеты».
Коллега, естественно, желал похвалить Гай Германику. В его отзыве - восторг. Однако после таких фраз может создаться впечатление, будто «Все умрут, а я останусь» - фильм дикий и дилетантский, чуть ли не вариант home video. Ничего подобного. Гай Германика действительно, наверное, мало чего боится, но правила знает и авторитеты признает. Знала ли она их изначально или ей помог опытный продюсер Игорь Толстунов, снабдивший ее классной съемочной командой, судить трудно. Но «Все умрут, а я останусь» - это полноценное, причем высокого качества, профессиональное кино. Никаких скидок на возраст и неопытность режиссера ему не требуется. Да, режиссер выглядит немного оторвой, и это вводит публику в заблуждение. Но так что с того?
По форме это «Догма», и, право, мало в каких фильмах псевдодокументальный стиль «Догмы», создающий ощущение живой подсмотренной реальности, бывал более уместен. Тем более что все три главные актрисы - Полина Филоненко, Ольга Шувалова и Агния Кузнецова - на изумление естественны, будто реальные девчонки с улицы. «Детки» Ларри Кларка - предыдущий знаменитый фильм про подростков, с которым резонно сравнивать «Все умрут, а я останусь», - тоже прикидывались документалистикой. Но там режиссер не сладил с юными актерами: они играли натужно, с трудом произнося чужие придуманные слова. Гай же Германика и в работе с актерами проявила класс. 14-летние героини убедительны настолько, что, посмотрев фильм, вы наверняка удивитесь, если узнаете, что всем актрисам уже за 20.
По идеологии это фильм, вольно или невольно соответствующий современным тенденциям главных кинофестивалей, которым сейчас интересна прежде всего подлинная действительность. Киномиру за пределами коммерческого Голливуда опять стал интересен собственно мир: детали, подробности незнакомых быта и бытия. Валерию Гай Германику потому так и приветили в Канне, что она показывает миру мир - так что опять-таки не утверждайте, будто Гай Германика обитает совсем уже сама по себе, вне контекста и авторитетов.
В фильме даже есть одна цитата. Финальный мат, эмоциональный итог фильма, - это ведь цитата (возможно, нечаянная) не из кого-нибудь, а из самой Киры Георгиевны Муратовой. Таким же эмоциональным аккордом завершался ее легендарный «Астенический синдром».
Смыслов в фильме тоже немало.
Это фильм о том, что взрослеют обычно через опыт личной трагедии. Такова трактовка самого режиссера, но с ней грех не согласиться.
Это фильм о родителях. Хотя они вроде бы на заднем плане. О родительском кресте. О кошмарно неистребимом, но столь естественном эгоизме детей. О том, в конце концов, «что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом». Поэтому нечаянной, не подразумеваемой авторами целевой аудиторией картины могут вдруг стать не только юные и молодые, но и их 30–40-летние мамас-энд-папас.
Это фильм не просто на популярную с перестроечных времен тему «Легко ли быть молодым?» - сам вопрос предполагает ответ: нелегко. А на тему «Легко ли быть девушкой?». Уже не девочкой, еще не женщиной, как пела Бритни Спирс, - со всеми соответствующими проблемами и комплексами. Тут надо понять важную вещь: героини фильма - не так называемые трудные подростки, хотя и могут показаться таковыми. Они - обычные, нормальные. Это, собственно, народ. Да, они не девочки из хороших семей. Но у девочек из хороших семей, которые тоже часть народа, в точности те же проблемы, что и у героинь Гай Германики. У них такие же проблемы и с мальчиками, и со школой, и с родителями, и с окружающим миром как таковым.
Это фильм и о скотах-мальчиках, которые - во время созревания - часто скоты поневоле. Впрочем, и этих скотов тоже жаль: про самого гадкого из фильма (за которым почему-то носятся все девочки, а он этим пользуется) ясно, что он сопьется лет за пять.
Это фильм о желании быстро перепрыгнуть трудный подростковый возраст - с помощью таких взрослых средств, как выпивка, курево, свобода от обязательств и ранний секс. Об иллюзии, будто свобода - возможна, а взрослая жизнь - романтична. А если жизнь твоих собственных родителей неромантична, то лишь потому, что они сами виноваты, потому что тоскливые неудачники. Фильм о незнании, что во взрослом возрасте лучше и легче не станет.
Это фильм о желании вырваться из обыденности - и побыстрее. И о заблуждении, будто вырваться в принципе можно.
Это фильм о том, что наибольшие трагедии переживают самые лучшие из девчонок, которых ошибочно обзывают самыми распоследними.
Это фильм про истерику завершения детства, которая вроде бы должна быть всем понятна, но которую сегодня именно странная Лера Гай Германика осмыслила и отобразила как никто другой.
Русский Newsweek