Дорогие наши старики

Постановочно скромное кино, отметившее пятидесятилетний юбилей, задевает зрителя и сегодня, причем оценки исключительно полярные: «замечательно, потрясающе» или же «тупая унылая совковая чепуха», без полутонов. Случай в этом смысле уникальный, попробуем же в нем разобраться. Карелов не был мастером комедийного жанра. Правда, в середине 60-х Евгений Ефимович сделал несколько удачных сюжетов в рамках сатирического киножурнала «Фитиль», возможно, именно это обстоятельство побудило и его, и кинематографическое руководство — ​расширить палитру.


Сюжет будущей комедии был Карелову не чужд: год за годом безуспешно поступая на факультет ВГИКовской режиссуры, он не терял времени между вступительными экзаменами, обучаясь на факультете физического воспитания в пединституте. Таким образом, спорт с физкультурой были даже не увлечением Карелова, а попросту первой профессией. Идея будущего фильма вполне прозрачна: дана некая «группа здоровья», которые как раз тогда в Советском Союзе всячески популяризировались и где собраны пожилые люди разных профессий и характеров, и вот к ним прикрепляют молодого специалиста, едва окончившего физкультурный институт амбициозного тренера, да еще и девушку. Она — ​хороша собой и полна сил, они — ​давно увяли, даже и в группу попали не по своей воле. На самом-то деле, в этой конструкции содержится еще и драматичное зерно, а не только комический потенциал. Сексапильная девчонка и неопасные ей дряхлые мужчины — ​это проекция архетипического сюжета про Белоснежку и семерых гномов. Кинематографическое начальство справедливо указало соавторам на очевидное обстоятельство, и они поменяли название на «Семь стариков и одну девушку». Это к вопросу о том, что в массе своей советская редактура занималась делом, просто критиканам из нового времени помнятся лишь сравнительно редкие запретительные случаи. А было бы, между прочим, интересно прочитать в мемуарах оставшихся в живых зубров советской киноредактуры о том, какие ляпы с исходными глупостями от мастеров экрана им приходилось корректировать.


«Семь стариков и одна девушка»


Для того, чтобы все-таки обеспечить в рамках исходной сюжетной схемы развитие лирико-любовной линии, одного из стариков сделали молодым. Увлекшийся тренершей студент-заочник Вова Тюпин (Валентин Смирнитский) выпивает перед медицинским обследованием изрядное количество чашек двойного кофе и получает от докторши тревожную аттестацию: «Молодой, а старик!» Ситуация закруглена, один из «гномов» имеет теперь основания претендовать на взаимность со стороны спортсменки-«белоснежки». На самом деле этой исходной конструкции достаточно для обеспечения недюжинного зрительского интереса: архетипические схемы сбоев не дают. Гномы-старички ведут себя непоследовательно, да попросту капризно, белоснежка отвечает им взаимностью, а добровольно записавшийся в «гномы» жених вынужден стоически лавировать между теми и другими, чтобы удачно завершить свое матримониальное предприятие. Многие возможности в этом смысле, кстати, остроумно намечены, но не развиты драматургически. Например, Тюпин заявлен в качестве студента-археолога явно не случайно: таким образом намекают на то, с какими старыми развалинами приходится ему теперь иметь дело.

Впрочем, у этого обстоятельства есть свое объяснение. Соавторы сценария готовили вещь для большого экрана, где бюджет, постановочные возможности и сроки реализации на порядок больше. Однако, удалось встроиться в производственный план только в телевизионном объединении. В картине остались следы спешки и производственной бедности: иные выигрышные линии едва намечены, хотя могли бы при должной разработке обеспечить значительное повышение как смехового, так и лирического градуса. Но, удивительное дело, пунктирность изложения не в силах нейтрализовать эффект от мощной драматургической расстановки и выдающегося актерского присутствия. Сегодня не вполне ясно, каким образом удалось Евгению Карелову собрать в скромную телевизионную картину такое количество звезд даже не «первой величины», а попросту «сверхъяркого горения». Даже стоящая в центре лирическая пара студент-белоснежка представлена вполне на тот момент известными знатокам кинематографа Валентином Смирнитским и Светланой Савеловой, но эпизодически подыгрывающие им артисты — ​к тому времени любимцы публики всех возрастов и национальностей. Борис Чирков, Николай Парфенов, Борис Новиков, Алексей Смирнов, Анатолий Адоскин, Александр Бениаминов, Евгений Весник, Анатолий Папанов, Георгий Тусузов, Георгий Вицин, Евгений Моргунов и Юрий Никулин, а также навсегда запомнившиеся миллионам именно по этой картине Анатолий Обухов («Я Гриша!»), Нина Агапова (невозмутимая доктор с неизменным «Живой труп!»), Татьяна Бестаева (француженка Жанетт, внезапно отдавшая сердце одному из поздоровевших «стариков») и сегодня превращают просмотр этого фильма в беспримесное наслаждение. А еще ведь Владимир Кенигсон, гениально переозвучивший в интересах фильма пару реплик комиссара Жюва из «Фантомаса» («Мы будем умолять старика Анисова — ​вот до чего вы дошли!») и безукоризненно стильный вокальный квартет «Аккорд», усилиями которого сделан музыкальный финал.

«Старики» комикуют и взаимодействуют от души, но в рамках заданной режиссером эстетики: большие и авторитетные мастера проявляют в этом смысле чудеса дисциплинированности. Каждому были придуманы социальная ниша и соответствующее амплуа. Чирков — ​вальяжный начальник городского масштаба, возможно даже, главный в городке «партиец», Парфенов, вечно заискивающий перед ним чиновник-хозяйственник. Новиков — ​простоватый сантехник с алкогольным прошлым, Смирнов — ​эстет, король оперы, которому стала мешать на сцене одышка. Адоскин — ​озабоченный женщинами долговязый холостяк, которому как раз и улыбнется в награду за физкультурные подвиги красотка Жанетт, Бениаминов — ​тот самый героический инкассатор Анисов, к которому в некоей параллельной, фантазийной реальности намеревается обратиться за помощью французский комиссар. Линия гномов-физкультурников — ​несомненная удача. Реплики выверены, гротески придуманы с несомненным вкусом. «Не могу больше, лучше пристрелите меня» — ​стонет на беговой дорожке хозяйственник Парфенова. «А есть такие стихи: «Нет ничего страшнее девки-вековухи»!» — ​помогает себе переносить тяжесть тренировочного процесса размышлениями о женщинах вечный холостяк Адоскина. «Я — ​как народ!» — ​изъясняется лозунгами даже и в тренировочный период начальник Чиркова. Конечно, навсегда запоминается эпизод, когда заглянувшие в раздевалку гномов-стариков мальчики-самбисты без предупреждения и без снисхождения к годам и сединам демонстрируют друг другу приемчики, используя старческие тела, словно тренажерные приспособления. Сразу видно, что Карелов — ​человек, профессионально спортивному мастерству обучавшийся.


«Семь стариков и одна девушка»


Но, конечно, любые ухищрения гномов не имели бы долгоиграющего эффекта, если бы нам, зрителям, не понравилась Белоснежка. Героиню выбирали, поэтому, долго и пристрастно. Пробовались: уже знаменитая на тот момент по фильмам Гайдая Наталья Селезнева, блистательно дебютировавшая у Ростоцкого в «Доживем до понедельника» Ольга Остроумова, звезда пронзительного фильма Алексея Сахарова «Чистые пруды» Людмила Гладунко. Однако, Карелов остановил свой выбор на Светлане Савеловой, которая 18-летней девчонкой прославилась, сыграв центральную роль медсестры Тани Булатовой в картине Якова Сегеля «Прощайте, голуби» (1960). После этого триумфа всесоюзного масштаба Савелова окончила Щукинское театральное училище, снялась в удивительной и до сих пор не оцененной в должной мере картине Виктора Соколова «День солнца и дождя» (1967), поступила на службу в Театр имени Ленинского комсомола, где проработала до конца своей недолгой жизни. К великому сожалению, после 1968-го ее больше не снимали. Что это было — ​чьи-то ревнивые козни или случайное выпадение из обоймы востребованных исполнителей — ​непонятно. Тот случай, когда испытываешь грустное чувство, размышляя о не сложившейся творческой биографии совершенно незнакомого тебе лично человека.

Савелова держит «Семь стариков…» Она, что называется, фигуриста, она невероятно притягательна на крупных планах, психологический рисунок ее игры интригует, хотя роль Лены Величко прописана сценаристами едва-едва, без полутонов. Эта роль на стыке физиологического сориентированного быта и архетипически нагруженной сказки по-настоящему значительна. А когда Савелова назидательно строит, в прямом и переносном смысле, стариков-гномов, включая, кстати, еще и своего непосредственного начальника в исполнении Евгения Весника, экран попросту искрит: «Дряхлость — ​вы только вдумайтесь, сколько в этом слове печального и угрожающего!», и вот уже поневоле начинаешь задумываться о том, что жить никогда не поздно, что здоровье в наших руках и даже что человек — ​это звучит гордо. Выдающийся подтекст этой легкомысленной картины ориентирует зрителя самосовершенствоваться. Можно, конечно, свести дело к рекламно-комическому упрощению «тренировка и любовь — ​все, что тебе нужно», но лучше соотнести скрытую установку фильма с неложным советским пафосом, сопутствовавшим идее построения нового, совершенного человека из ветхого и дряхлого индивида, отравленного предрассудками, мешающими ему развиваться. Таким образом, «Семь стариков…» однозначно приводят в восторг тех, кто сориентирован на гуманизм и развитие, внешнее или внутреннее, но зато бесят всякого мизантропа, нытика и критикана — ​психологический тест, что надо.


«Семь стариков и одна девушка»


Социальный оптимизм, который угадывался за нехитрыми сюжетными построениями картины и с которым вплоть до эпохи перестройки было солидарно большинство населения страны, не в последнюю очередь обеспечил популярность экранным шуткам и гротескам. По свидетельству очевидцев, долгие десятилетия шутливые мальчишеские разборки сопровождались стилизованным под агрессию рыком «Я — ​Гриша!», который несколько раз предъявляет с экрана некий невменяемый громила. Любопытно, что в оригинале значилось «Я — ​грузчик!», так было написано, так же и отсняли. Однако, осторожные советские цензоры позаботились о том, чтобы ненароком не задеть представителей простоватой, но все равно уважаемой, равновеликой в СССР всем прочим социальной группы. На переозвучке Карелов быстро нашел альтернативный вариант. «Я — ​Гриша!» получилось по-хорошему абсурдно. Снова нельзя сказать, что редакторская правка пошла фильму во вред.

Смирнитский сыграет впоследствии Портоса и превратится в культовую фигуру актерского цеха, Карелов успеет удачно экранизировать «Два капитана», но в памяти народной навсегда останется автором двух разнохарактерных шедевров конца 60-х: «Служили два товарища» и «Семь стариков…», сценарист фильма Альберт Иванов напишет сценарии к двум теперь полузабытым, а на деле-то выдающимся фильмам Исаака Магитона и Алексея Коренева — ​соответственно «Свистать всех наверх!» (1970) и «Три дня в Москве» (1974).

Поделиться