Другой Берлинале

Что происходит в Берлине кроме конкурсных показов? Фестивальные дневники ВИКТОРА ЗАЦЕПИНА и БОРИСА НЕЛЕПО

Виктор ЗАЦЕПИН

Пятница, 8 февраля

В самолете столкнулся с режиссером NN, которого кое-кто считает последней надеждой российского кино. Мы оба слегка испуганы.

Скоро взлет, на электронном табло зеленая линия, прочерченная по интерактивной карте, показывает, что самолет проследует через Фессалоники, Неаполь и приземлится где-то в Сахаре. Нервничаю, что спросонья сел не в тот самолет, но потом понимаю, что в случае чего вместе со мной в Сахаре окажется и последняя надежда российского кино.
© Виктор ЗацепинАллея звезд возле фестивального кинотеатра. Оптический иллюзионАллея звезд возле фестивального кинотеатра. Оптический иллюзион

В немецкой газете, которую я читаю в самолете, пишут, что Берлин будет вкладывать деньги в сериалы. Культурные чиновники говорят, что нужно воспеть жизнь современного Берлина, следовать тренду в индустрии, и надеются, что из десятка пилотных проектов вырастет несколько полноценных телесериалов. По странному совпадению, я снимаю комнату в Берлине у сценариста, который пишет пилотный проект для немецкого ТВ. Называется он, кажется, «Уве и Сабрина», и распечатанный синопсис лежит на столике в прихожей — хозяин моей квартиры собирается на встречу. Я успеваю прочитать начало синопсиса: «Основная идея — криминальная комедия, в которой три главных действующих лица: молодой человек, юная леди и пожилой комиссар полиции. Сабрина — к 30, яркая, привлекательная, смешная. Уве — (тут что-то невообразимое по-немецки, предполагаю, что это попросту «бестолочь»)». Позже додумываю, что сериал был бы неплох, если бы преступления раскрывались благодаря неуемному любопытству Сабрины, неуклюжести Уве и, наконец, фантастическому обонянию (или, может быть, все-таки осязанию?) старого комиссара.

Видел Вендерса, вместе со всеми стоящего в длинной очереди за билетами (очередь часа эдак на четыре). Искренне поражен — это и есть настоящая демократия. Чуть позже понимаю — обознался. Очень похож на Вендерса, но не он.
© BerlinaleКадр из фильма «Кузен Жюль»Кадр из фильма «Кузен Жюль»

«Кузен Жюль» Доминика Бенашети — единственный фильм, на который еще можно было купить билеты в пятницу. Эту картину европейские зрители увидели впервые за долгие годы (в 1973 году она получила специальный приз жюри в Локарно), и это единственная работа Бенашети. Ведущий программы рассказал, что после просмотра этого фильма он два дня не мог вымолвить ни слова. Вот ее сюжет: двое стариков, бургундские крестьяне, кузнец и его жена, заняты своими обычными делами — подметают пол в доме, собирают хворост, покупают товары в автолавке, варят суп и застилают кровать (в главных ролях заняты дед и бабка самого режиссера). Старик кует металлическую рейку и потом вешает на нее занавеску (15 минут). Старушка чистит картошку и морковку и кидает в ведро (5 минут). Полуторачасовая картина снималась в течение пяти лет и в европейский прокат не вышла. Племянница режиссера вспоминала, что он мечтал снимать фильм в 3D — но не позволили средства, а после нескольких фестивальных показов фильм не был выпущен в прокат, потому что у автора была только одна просмотровая копия, которой он слишком дорожил. Бенашети также занимался фотографией, дизайном, много писал — по словам его друзей, он был истинным человеком эпохи Возрождения. С другой стороны, кузен Жюль, который упоминается только в названии фильма, к старикам так и не приехал — спрашивается, для кого они варили целое ведро супа, подметали пол и вешали занавеску?
© BerlinaleКадр из фильма «Долгая счастливая жизнь»Кадр из фильма «Долгая счастливая жизнь»

Суббота, 9 февраля

На месте дома, где жил Шопенгауэр, — Доротеенштрассе, 30 — построили многоэтажную парковку. Увы — Берлин уже не тот, что был в 1829 году!

Аллея звезд возле фестивального кинотеатра. Здесь есть оптические штуки, заглянув в которые, можно увидеть «призраки» звезд немецкого кино — каждый из них как бы парит над своей звездой на тротуаре. Вендерс тут тоже есть.

По дороге на премьеру фильма Хлебникова «Долгая счастливая жизнь» видел велопивбар и человека, который ругался с собственным отражением в банковской витрине. Хлебников снял отличное кино и очень вырос (кроме одноименного фильма Шпаликова на ум приходят и «Комиссар» Аскольдова, и «Мирная жизнь» Костомарова и Каттена). Две разодетые соотечественницы в гардеробе после премьеры тоже говорили о картине очень серьезно: «Тяжелый фильм». — «Угу. Мне напомнил “Преступление и наказание”». В общем, мы все втроем считаем, что посмотреть это стоит, как и Достоевского.

Вокруг очень много мужчин, похожих на Вендерса.
© Shelly Silver / BerlinaleКадр из фильма «лягушка паук рука лошадь дом»Кадр из фильма «лягушка паук рука лошадь дом»

Вечером того же дня встретились с друзьями из Минска — Герой и Олей, бесстрашными людьми, которые занимаются прокатом артхауса в Белоруссии. Пошли на программу «Форум», где показывают разный неформат. На сдвоенном сеансе — фильм Шелли Сильвер «лягушка паук рука лошадь дом» (frog spider hand horse house, совершенно невыносимый видеоарт) и комические зарисовки Изабеллы Росселлини «Мамочки» (Mommas) — третья часть великого мини-сериала из жизни животных, роли которых исполняет сама Изабелла Росселлини (предыдущие серии Seduce Me и Green Porno можно посмотреть на специальной страничке «Санденса»). На пятой минуте показа «Мамочек» возникают проблемы с техникой, сеанс прерывается, но И.Р. выходит на сцену вместе с куратором программы и в течение полутора часов (!), пока ищут остальные серии, рассказывает о своей любви к животным, цитируя Дарвина и Конрада Лоренца («мы — биологи, но до сих пор не знаем, что значит “гав”»), и пылко признается в любви короткому метру и кино аттракционов. «Многие помнят меня на обложках Vogue и лелеют свои воспоминания об этом, ну а я теперь снимаюсь в роли жабы», — с нескрываемым удовлетворением подытоживает И.Р. и благодарит судьбу за то, что она может делать такое невероятное, суперэксцентричное кино. Публика очарована и восхищена — и мы, разумеется, тоже.
© BerlinaleНа показе «Перекрестки юности»На показе «Перекрестки юности»

Воскресенье, 10 февраля

«Комедия вокруг денег» (1934) Макса Офюльса в рамках ретроспективы «По следам Веймарского кино» — нечто среднее между комедиями Карне, «Последним человеком» Мурнау и «Трехгрошовой оперой». Некоторые находки очень интересны — например, в одной из сцен диалога один человек ходит кругами вокруг другого и камера, следуя взглядом за кружащимся оратором, делает три или четыре полных оборота на месте (оператор-постановщик здесь — знаменитый Ойген Шюффтан).

Главное событие дня — «Перекрестки юности», корейское немое кино 1934 года. Самый ранний из уцелевших корейских фильмов и единственный дошедший до нас фильм режиссера Ан Ён Хва переделан в сценическую феерию с живой музыкой и рассказчиком. Рассказчик комментирует фильм почти как футбольный матч (к примеру, когда злодей берет в руки газету, он говорит за него хриплым голосом: «Все, все в мире можно купить за деньги. И даже — вот эту газету!»). Песня в прологе, песня в эпилоге — это триумф интерактивного кино. Зрители аплодируют стоя.

Презентационные ролики «Перекрестков юности»

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе