Яркой ретроспективной премьерой прошедшего в сентябре XVIII Казанского фестиваля мусульманского кино стала полижанровая семейная драма Наргес Абьяр «Когда луна была полной».
Фотографии: кадр из фильма «Прощай» (2011);
«Культура» пообщалась с актрисой Фереште Садре Орафай, сыгравшей мать героя картины.
— Как вам Казань?
— У вас очень красивый город. Я живу в Тегеране, горной местности с большим перепадом высот, а здесь все ровно, аккуратно и улицы чистые, это приятно.
— Когда вам предложили воплотить чувства матери, теряющей сыновей, испытали ли вы ужас или азарт от сильной роли?
— Смешанные, но сильные чувства — история была очень хорошо написана и прочувствована, сценарий Наргес Абьяр отражал весь спектр переживаний близких людей, выбравших путь экстремизма, и я поняла, что этот фильм будет иметь большое значение и влияние на публику.
— У вашей истории есть социальный подтекст, имеющий символическое значение: мы видим истории семей, у которых нет отцов — наследники вынуждены сами зарабатывать авторитет, принимать ответственность за судьбы близких, брать на себя слишком много…
— Отчасти это так. В современном мире многие вполне порядочные семьи живут без отцов, число разводов растет, падает авторитет старших поколений, но главная опасность — в экстремизме, навязывающем себя через религию. Вера была ниспослана свыше, чтобы мы учились уважать родителей и соседей, любить и жить в мире. Есть много священных книг — Коран, Библия, Авеста — но ни в одной из них не написано: забирай чужое, воруй, убивай! Однако человек вечно переворачивает все в свою пользу, чтобы остаться в выигрыше. Экстремистские группировки возникают главным образом из-за того, что их адепты желают власти и вседозволенности, жертвой которой чаще всего становятся приверженцы иной веры.
— Религия часто становится инструментом захвата власти и собственности, но есть иной аспект. Ваша экранная семья — уроженцы разделенного Белуджистана — нигде не чувствует себя дома, и терроризм с сепаратистским акцентом возникает не вследствие властолюбия, а оттого, что кому-то просто негде жить…
— Не согласна; наши белуджистанцы живут в Иране, а террористические действия происходят в пакистанском пограничье; старший брат героя не возвращается домой именно потому, что будет арестован иранской службой безопасности.
— Вы подтверждаете мою мысль. Основное действие развивается в серой зоне фронтира, сильный брат привлекает младшего на темную сторону...
— Драма в глубине падения: мужчина, который очень сильно любил свою женщину и долго ее добивался... что с ним происходило, как промывали ему мозги, чтобы из верного мужа герой превратился в убийцу? Подобное происходит с безработной молодежью, и, к большому сожалению, белуджистанцы очень бедны — у них нет воды, хорошего образования, работы... Общество должно создавать условия для занятости, иначе молодых людей завербуют хорошо финансируемые террористические группировки. В фильме показано, как вербовал парней старший брат героя — он давал оружие, то есть власть, и вел пропаганду, утверждая, что дословно цитирует Коран. Его адепты были убеждены, что не нарушают божественный закон.
— Самое страшное показано на ином плане — мы видим, как в человеке, вставшем на путь насилия, разрушается душа… Трудно ли иранке сыграть белуджистанку?
— Да, мы много тренировались с диалектом, чтобы добиться нужного акцента. За двадцать дней до съемок я поехала в Белуджу, надела традиционные одежды, ходила по рынку, разговаривала с людьми, заглядывала в гости, училась, как они, есть руками, подружилась с соседями.
— К какой актерской школе вы принадлежите, часто ли выходите на сцену?
— С двенадцати лет я посещала театральные кружки, а позже училась ремеслу актрисы-кукольницы, с восемнадцати работала для детей, снималась в кино и сейчас веду на телевидении популярные передачи для самых маленьких. Моя молодость пришлась на революционную пору, все театральные училища были закрыты на два года, и я, чтобы не терять времени, начала заниматься кукольным театром. Университетского образования у меня нет…
— Как нет и худа без добра — работа с куклами сродни режиссуре. Легко ли вы находите общий язык с постановщиками, чем отличалась работа с выдающимся Асгаром Фархади на картине «Герой», недавно бывшей в нашем прокате, и сотрудничество с Наргес Абьяр?
— Главное в работе — сильный сценарий, интересный образ. Я должна верить, что моя героиня будет как-то продвигать сюжет. Даже если предлагают большую роль и я не вижу финала своей партии, значит, в моем участии нет никакого толка. Случается, крохотный эпизод придает картине большую ценность, и я всегда берусь за такие предложения. Конечно, работать со знаменитым человеком, господином Фархади, было очень почетно и приятно. Я люблю и начинающих режиссеров — внимательно смотрю их предыдущие фильмы, оцениваю почерк, их взгляд на вещи, и, как умею, помогаю добиться нужного эффекта от моего участия. Так, мне довелось сняться в первом фильме Джафара Панахи «Белый шарик» по очень хорошему авторскому сценарию.
— Живая классика! Вы приходите на съемки с практически готовой ролью?
— Да, самое важное — подготовка. Наверное, поэтому чаще всего я снимаюсь в фильмах, отражающих социальные проблемы. В картине «Когда луна была полной» было особенно важно осознать масштаб беды, постигшей мою героиню, и то, как она пытается ей противостоять, ограждать свой очаг, как переживает смерть детей. Материнская любовь не знает границ, и именно поэтому моя героиня так помогает своей невестке и внукам. Женщинам часто приходится спасать детей, пока мужчины убивают друг друга. Теряя мужчин, женщины остаются наедине с войной. Как бы нам ни хотелось иного, люди часто влияют на нашу судьбу, и моя героиня понимала, что террористическая война может забрать и ее лучшего сына, и его избранницу, и внуков. Этот мальчик был рожден для мирной жизни, и горе матери в том, что она это понимает, но ничего не может поделать, это большая горечь и боль.
— Благодаря выраженному вами чувству зрители сопереживают абсолютно всем участникам драмы, и тут проявляется исконный гуманизм иранского кинематографа, видящего каждого человека в исконном благодатном свете; на что опирается эта оптика — на шиитский ислам или глубинные основы национальной культуры?
— Просто мы, иранцы, с давних времен храним дружелюбие и уважение друг к другу. Среди нас есть христиане, зороастрийцы, мусульмане, но нет розни.
— В каких российских или европейских фильмах вы узнавали себя, ощущали потребность вновь погрузиться в их атмосферу?
— Я давно не смотрела иностранные фильмы, но русские режиссеры, прежде всего Параджанов, имели большое влияние на нас, и в молодости я часто ходила на ваши фильмы. История России, ваша культура, особенно литература и кино, очень повлияли на нас, мы непременно должны сотрудничать, обмениваться знаниями и опытом. Хочу пожелать нам мира, дружбы, любви и чтобы все войны поскорее закончились.