Испытание "Катынью"

Едва этот фильм три года назад просочился в Россию, как сразу вызвал такую встречную волну неприязни и неприятия, что его появление в обозримом будущем на экране телевизора, казалось тогда делом почти не реальным. А тут еще не вполне определенный политический фон, на котором время от времени проступал образ генералиссимуса.

То в метро он встречал нас строчкой из гимна («Нас вырастил Сталин…»), то на площадях и улицах столицы грозил своим явлением на юбилее Победы.

И продолжает грозить.

Еще в памяти тяжелые дискуссии на ТВ по поводу юбилеев пакта Молотова-Риббентропа, начала Второй мировой войны. Теперь подтянулся юбилей массового смертоубийства в Катыни, к коему был приложен фильм Анджея Вайды «Катынь».


Его показали по каналу «Культура», который смотрит в Москве 2 - 4% населения. Соответственно, в стране - того меньше. Фильм не значился в сетке вещания. Тем не менее, рейтинг показа для канала оказался рекордным - 7%. Всплеск эмоций в блогосфере вообще зашкалил.

Понятное дело, это рейтинг интереса не столько к самому художественному произведению, сколько к темному историческому пятну, а также к запретному плоду, коим до последнего времени оставалась картина трехлетней выдержки, еще - к магическому имени автора фильма «Пепел и алмаз» - Анджею Вайды.

Все сошлось, и картина срезонировала так, как если бы ее показали в прайм по одному из главных государственных телеканалов.

Смикшировать эффект было призвано «Послесловие» - новый дискуссионный формат на «Культуре». Авторитетные историки, член Госдумы и кинорежиссер, назвавшийся другом Вайды, как могли попытались погасить эмоциональный эффект от картины.

Нет, никто не отрицал исторической достоверности показанного. Да, 70 лет назад тысячи польских офицеров были бессудно расстреляны на Западе Белоруссии по решению Политбюро во главе с товарищем Сталиным. Да, это - злодеяние. Да, это - факт. Да, советская пропаганда попыталась списать его на счет нацистов, благо на нем уже так много крови, что в это было легко поверить. И главное: в это хотелось поверить.

Да, фильм не антирусский. Да, фильм - гениальный, да, режиссер - великий. Но…

О, этот доктор «Но»! Спасительный доктор «Но»… Универсальный доктор «Но», к помощи которого всегда приходится прибегать в тех случаях, когда надобно навести тень на плетень.

И на правду.

***

То, что говорилось в «Послесловии» участниками дискуссии - лишь легкая тень на фактическую сторону дела, на «Катынь». Фильм не антирусский; он антисталинский. Вайда обожает русскую культуру. Но, как, мол, ни крути, вздыхает ведущий программы Виталий Третьяков, сталинизм ассоциируется с русскими людьми, с русскими солдатами.

Как, мол, опять ни крути, а сегодня Катынский ров используется в качестве плацдарма для антироссийской пропаганды.

Что, мол, ни говори, сожалеет кинорежиссер Никита Михалков, а фильм его друга - это фильм «обиженного человека». (У человека отца расстреляли ни за что, ни про что, а сын почему-то имеет наглость обижаться.)

Впрочем, все эти упреки в адрес автора - пустяки в сравнении с претензиями к самой Истории, с ожесточенностью спора с ней. 
Что такое густая тень, павшая на катынскую трагедию, мне довелось увидеть, то есть услышать, в программе «Клинч» на «Эхе Москвы». Наводил ее известный телеведущий Максим Шевченко.

В деле фигурирует бумага с Постановлением Политбюро за подписями Сталина и других его соратников, санкционирующая казни польских офицеров.

М.ШЕВЧЕНКО: Секундочку, а где это она зарегистрирована 3 марта? Она как раз именно 5 марта.

С.БУНТМАН: Хорошо, пятого.

М.ШЕВЧЕНКО: Она не зарегистрирована - посмотрите. Посмотрите в верхний левый угол.

С.БУНТМАН: Она зарегистрирована от 5.3.

М.ШЕВЧЕНКО: Там, где написан исходящий номер, даты нет.

С.БУНТМАН: Где - исходящий номер, нет даты?

М.ШЕВЧЕНКО: Посмотрите в левый верхний угол - от марта, а числа нет.

С.БУНТМАН: Я по грязным ксероксам работать не буду.

М.ШЕВЧЕНКО: А я видел цветную копию этой записки. В левом верхнем углу нет даты. 
***
Что-то мне это препирательство живо напомнило…

Ну, как же… Тот скетч Жванецкого, где уполномоченный Петров просит у кассира Сидорова два билета по безналичному расчету.

А тот: «Чем вы докажите, что вы - Петров?» - «Вот мое удостоверение! Видите? Вот!» - «Мало ли, что я вижу» - «Чем вы докажете, что вы - Петров?» - «Вот моя доверенность!» - «А чем докажете, что она ваша?».

Ну и так далее, до дурной бесконечности. Пока уполномоченный Петров не переходит в контратаку на кассира Сидорова, уверяя того, что он не Сидоров-кассир, а убийца. И практически доказывает это.

Максиму Шевченко точно так же все сомнительно: бумага, на которой писано Постановление, почерки фигурантов, датировка исходящего документа. Шевченко потребовал от своего оппонента предъявить ему соответствующие судебно-медицинские экспертизы…

Есть такая форма забалтывания правды - требовать ее уточнения до абсурдной бесконечности. Это умение вслед за «кассиром Сидоровым» и продемонстрировал господин Шевченко.

Впрочем, это еще и форма защиты от правды, от реальной истории. И как выяснилось, в ней нуждается не один Шевченко. Судя по Интернету, в защите от правды нуждается довольно значительная часть нашего населения.

В этом, прежде всего, и состоит самая большая проблема, а не в том, что кто-то там наверху не разрешал показывать прекрасный фильм Анджея Вайды. Слишком много народу внизу, кто не желал бы ее увидеть.

Проблема советского человека в том, что он слишком сжился со сталинизмом и сопутствующими ему мифами. Что он слишком много вложил в него физических, моральных и часто душевных сил. Иные себя самих инвестировали в него без остатка; им особенно тяжко. И потому они особенно злобно реагируют на картину Вайды. И я их понимаю. Их субъективная злость от ощущения собственной неправоты и правоты Вайды. И чем злее, тем вернее, что они понимают: так оно и было на самом деле, как показано в его фильме.

Их отчаянное неприятие картины - самое верное свидетельство исторической достоверности художественной картины.

По мне, после вайдовской «Катыни» не нужны никакие эксгумации, дополнительные криминально-медицинские экспертизы, чтобы понять, как было на самом деле. Даром что ли Пушкин когда-то поправил и Карамзина, который утверждал, что история принадлежит Государю, и декабриста Муравьева, настаивавшего, что история принадлежит народу. Сам он держался той точки зрения, что история, все-таки, глубже всего постигается Поэтом. Сам ее и оправдал своим творчеством.

Тут одна может быть оговорка: История постигается во всей полноте и глубине Большим Поэтом в широком смысле этого понятия.
***
…Вайда снял фильм, да было бы известно его коллеге режиссеру Михалкову, не о судьбе своего отца; он снял фильм о судьбе человечности, беззащитной перед бесчеловечьем Системы.

Юрий Богомолов

РИА Новости
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе