Наша анимация очень нравится европейцам своей человечностью

Константин Бронзит — о том, что не стоит выплескивать на экран свои бредовые сны
В Петербурге стартовал десятый, юбилейный фестиваль короткометражного анимационного кино «Мультивидение». Его постоянным членом жюри долгие годы является Константин Бронзит — известный российский аниматор, автор мультфильма «Алеша Попович и Тугарин Змей» и номинант премии «Оскар» за короткометражку Lavatory Lovestory. Корреспондент «Известий» Олег Кармунин встретился с Константином Бронзитом.

— Как вы оцениваете программу десятого фестиваля «Мультивидение»?


— В смысле регистрации новых течений мировой анимации «Мультивидение» ничем не отличается от зарубежных смотров. Это норма и закон фестивальной жизни — мировая программа мультипликации обновляется в течение двухгодичного цикла, а за это время кочует с фестиваля на фестиваль почти в неизменном виде. Если вы хотите увидеть что-то свеженькое, вам достаточно побывать на одном-двух фестивалях, а потом спокойно сидеть и ждать полтора года, пока не снимут новые фильмы.


— Идей у аниматоров хватает?


— К счастью, с мозгами у нас все хорошо — дело тут в традиции. У нас она растет из мастеров — Назарова, Татарского, Норштейна, Хржановского — именно они создали нашу выдающуюся школу анимационного кино. Но я не исключаю, что к нам приедет, например, немец, посмотрит и скажет обратное: «Ой, как ужасно, как старомодно. Вот мы кишки на экране вывернем и будем в тренде, а у вас какие-то сказочки». Он тоже будет по-своему прав. Просто у нас разные культуры и разные взгляды.


— И в чем суть различий?


— Если совсем упрощать, наши аниматоры больше расположены делать кино о неких общечеловеческих ценностях, а не выплескивать на экран свои бредовые сны. Конечно, эпатажный бред можно делать очень виртуозно и качественно, но наше кино очень нравится на европейских фестивалях именно своей человечностью. Оно редко остается без призов. Странно, что европейцы сами не делают что-то подобное, но, видимо, не умеют — нет традиции, нет учителей. Все логично: Норштейн у нас, а не у них.


— Однако у нас большие проблемы с прокатом.


— Это правда — с прокатом у нас полная беда. Государство у нас спонсирует авторское кино, но после окончания производства судьба кино его никак не интересует. У нас авторская анимация никому не нужна — ни кинотеатрам, ни телевидению. Еще 15 лет назад покойный Александр Татарский сказал мне: «Одна радость у нас есть — фестивали». С тех пор ситуация не изменилась.


— Недавно вы, один из ведущих педагогов по созданию анимационного кино, решили уйти из Санкт-Петербургского государственного университета кино и телевидения. Расскажите, почему это произошло.


— Мы ушли буквально месяц назад. Мы — это целая группа преподавателей, которая преподавала режиссуру анимационного кино, прежде всего Илья Максимов, Дима Высоцкий и я. У каждого была своя мастерская — у Ильи были почти дипломники, у Димы третий курс, а у меня первый, который перешел на второй. Ситуация чудовищная. Мы не хотели этого, но спустя девять лет пришлось.


— Проблема вызревала так долго?


— Да. Мы как-то пытались растрясти руководство университета, нам даже что-то обещали, но однажды терпение лопнуло — мы поняли, что больше не хотим участвовать в обмане студентов, некоторые из которых платят за обучение большие деньги. В вузе для нас так и не нашлось ни аппаратуры, ни помещений, ничего для нормального учебного процесса.


— Это касается только Санкт-Петербургского университета кино и телевидения или вообще всей системы анимационного образования в стране?


— Я не был во ВГИКе или на московской студии «Шар» и не знаю, как обстоят дела там. Но мне есть с чем сравнить, потому что иногда я преподаю в Университете профсоюзов. Почему-то там с технической базой все в порядке. А так, как преподавали мы, на самом деле нельзя преподавать: мы приходим, что-то рисуем на бумажках, постоянно кочуем из помещения в помещение из-за того, что нужные аудитории оказываются заняты. Компьютерные программы, в которых студентов учат работать, вовсе не те, которые нужны для работы. А в тех, что нужны, не разбирается преподаватель по информатике. Происходит тотальная нестыковка. И создается ощущение, что это неуважение к нам, к специальности.


— У вас был большой опыт создания полнометражного фильма «Алеша Попович и Тугарин Змей». При должных условиях вы бы могли целиком переключиться на коммерческую анимацию?


— Конечно — это же моя жизнь, моя профессия. Я могу сокрушаться только одной вещи — жизни не хватает на все, а в сутках по-прежнему 24 часа. В такой ситуации приходится расставлять приоритеты, и я выбираю свое «маленькое кино».


— Почему за столько лет у нас так и не появилось индустрии большого анимационного кино?


— Она есть, но только в самом зачаточном состоянии. Проблема в том, что для индустрии нужно растить кадры. А о чем мы только что говорили? О том, что часть преподавателей покинула вуз из-за невозможности достойно вести учебный процесс. Но в индустрии нужны не только режиссеры, а прежде всего тот исходный материал, благодаря которому рождается любой проект, — это рабочие муравьи в самом хорошем смысле: аниматоры. Сегодня ни одно учебное заведение страны не готовит этот самый главный пласт индустрии, и каждая студия решает проблему самостоятельно, набирая курсы аниматоров по объявлению. Господа, это каменный век. Ни одна западная студия не занимается обучением аниматоров. Они их покупают. И ужас в том, что они могут купить и нашего аниматора, которого наша студия за счет своих ресурсов долго учила для себя. Такое случалось, например, с московской студией «Пилот». Мы ничего не можем сделать — человек имеет право выбирать условия для работы. Индустрия у нас будет только тогда, когда государство выстроит простую, но обязательную для любой индустрии цепочку: педагог — ученик — производство. Не раньше.


Известия

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе