Невеликий комбинатор

Философ Славой Жижек выпустил новую серию «Киногида извращенца».

В прокат выходит «Киногид извращенца: Идеология», в котором философ Славой Жижек еще раз объясняет, как кино промывает зрителю мозги.


Кадр из фильма «Киногид извращенца: Идеология»
Фотография: BFI
Высокий бородач с нервным тиком и забавным восточно-европейским акцентом вещает на фоне мусорных баков из фильма «Чужие среди нас» Джона Карпентера, садится вместо Де Ниро за руль в «Таксисте» Мартина Скорсезе, оказывается двойником Бэтмана в «Темном рыцаре» и покрывается инеем, наблюдая за развязкой трагедии в «Титанике» Джеймса Кэмерона из спасательной шлюпки.

Словенский философ Славой Жижек путешествует из картины в картину, а также устраивается поудобнее в кресле с котиком на коленях, чтобы объяснить, как кино отражает устройство социума и программирует его.

В 2007 году режиссер-документалист Софи Файнс (сестра актеров Райфа и Джозефа) предложила Жижеку рассказать с экрана о том, как он препарирует кино. Так появился «Киногид извращенца» («The Pervert`s Guide to Cinema»), в котором кино объявлялось вещью, извращающей реальность, выворачивающей ее наизнанку. Последователь психоаналитических теорий Жака Лакана и философских построений Карла Маркса к тому времени уже успел написать немало слов о Хичкоке, Линче и «Матрице» и вступить в затяжной и довольно резкий спор с авторитетным американским киноведом Дэвидом Бордуэллом. Ударная статья последнего, например, называлась «Славой Жижек: Скажи хоть что-нибудь» («Slavoj Zizek: Say Anything»), в ней подробно разбиралась интеллектуальная расхлябанность спекуляций оппонента, а заканчивалась она снисходительным уничижением:

«Кто-то отметит, что Жижек по крайней мере любит кино. На это у меня есть простой ответ: ну а кто ж не любит-то?».

И «Киногид извращенца», и новая лента «Киногид извращенца: Идеология» («The Pervert`s Guide to Ideology») свидетельствуют не столько о любви словенского философа к кино, сколько о любви к провокационным умозаключениям. В новом опусе Жижек начинает с разбора карпентеровских «Чужих среди нас», в которых окружающая жителей капиталистического мира реклама оказывалась инопланетной пропагандой. Надев специальные очки, герой видел, что за яркими картинками скрываются черно-белые призывы: «Подчиняйся», «Потребляй», «Спи», «Воспроизводи», «Смотри ТВ». Это идеальный материал для разговора об идеологии в кино, от которого удобно перейти к разбору рекламы газировки, но Жижек, разумеется, метит дальше.

Не он первый придумал разбирать «Титаник» с точки зрения классовой борьбы, но именно он заходит дальше прочих:

согласно построениям вольного марксиста, в фильме Кэмерона не просто противопоставляются хорошие обитатели нижних пролетарских палуб мерзким капиталистам с верхних этажей, но на другом, скрытом уровне утверждается мировой порядок, согласно которому бедный неизбежно идет на корм рыбам ради спасения богатого. И примиряет зрителя с этой мыслью, которую он в момент просмотра не осознает, но которая поселяется в его голове, любовная история, сказка.

Так, герой Ди Каприо должен утонуть ради героини Кейт Уинслетт.

Жижек сыплет примерами, перескакивает с фильма на фильм и с темы на тему, наращивая скорость и парадоксальность переходов и выводов. Для любителей популярной философии и киноведения, балансирующего между развлекательностью и сложностью, это идеальный аттракцион. Но идеальным его делает не качество философской работы Жижека, а его артистический (в широком смысле) талант. Вряд ли этот фильм, в котором сложно уследить за ходом мысли автора, смог бы удержать зрителя, если убрать из него экспрессию речи, акцент и хаотические движения рук. Жижек подобен наперсточнику: за его игрой можно с интересом наблюдать, но было бы ошибкой поверить ему и всерьез следить за этими движениями, чтобы поймать его за руку. Это не так уж сложно, но зачем убивать веселье?
Владимир Лященко
Газета.Ru
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе