В чём же дело? И вот ищут чиновники, ищут кинокритики, ищут давно и не могут найти. То одно предложат, то другое. То обрадуют, что выходит фильм, который имеет огромный бюджет и в его записи участвует бас-гитара известного рок-музыканта, то нам пообещают крутую компьютерную графику (где ж ея ещё искать, как не в кино-то), то ещё что. А в результате – смех, да и только, розовые танки и срущие лётчики или вечно пьяные деревни. Отшумит одна премьера – и снова до следующей премьеры режиссёры всё снимают-снимают, а зритель всё не идёт и не идёт…
А не идёт он в том числе и потому, что не хочет. Чего? Ну явно же не фильмов вообще – кино мы любим. Не хочется чего-то другого. Я считаю, что зритель не хочет удвоения реальности на экране. Говоря проще, не хочет человек на плёнке или теперь уже на «цифре» видеть копию того, что вокруг, или фантазии тех, кто эту реальность населяет.
Вот, просыпается человек у себя дома. Семья его презирает и вечно требует денег и решения проблем, а в ответ – ни объятия, ни доброго слова. Дай-дай-дай. Сделай-сделай-сделай. Хочется ли такую семью наблюдать на экране? – Нет, не хочется.
Не хочется наблюдать современные интерьеры – евроремонт, антиквариат или деревенская нищета (в кино выбор небольшой). Евроремонт и пластиковые окна – безжизненные, зачем на них ещё в фильме глядеть? Разрушенные деревни – нужно ли зрителю это же, но на экране? И снова: спасибо, не надо.
А люди? Почему рассматривают старые фотографии с удовольствием? Слушайте, вы читали комментарии к старым советским фотографиям людей возраста 18+ или 20+? Даже они чувствуют, что лица и окружающая обстановка – живые, искренние, добрые. Уж казалось бы, тем, кто наблюдает с детства города, обвешанные рекламными щитами и пластиковыми окнами, интерьеры с совершенно безжизненной фактурой – откуда у них эта ностальгическая хандра? Это не тренд ведь. Это иррациональное ощущение. А что сейчас? Безжизненные лица, на которых не хочется останавливать взгляд… Идёшь по улице, как среди манекенов. Пластиковые молодые люди, пластиковые девушки со своим псевдозагаром, напоминающие, по меткому выражению одной моей подруги, курицу-гриль – зачем это всё наблюдать на экране ещё раз? Не хочется. А хочется ли слушать всю эту речь, все эти диалоги, авторы которых то ли недоразвиты, то ли больны аффазией? Не хочется. А кому из имеющихся экранных героев хочется позвонить (помните такой критерий оценки, предложенный Селлинджером)? Да ни кому. Молебен только заказать, чтобы больше таких не встречать. И всё. Ну не представлять же, как ты рыдаешь на груди у Ивана Урганта, Галустяна или у актёра очередного артхаусной поделки.
Не хочется. Не хочется видеть мужчин, женщин, детей, рабочих, крестьян, учителей, врачей, звёзд, бездомных и т. п. Не хочется смотреть на город, на деревню, на столицу, на окраину, на комнату, на кухню, на прихожую и т. п. Помните, одна героиня Литвиновой этой планете поставила ноль? Так вот, зритель планете отечественного кинематографа тоже давно уже поставил ноль. Можно ли и нужно ли смотреть на всё, что происходит вокруг? Смотреть, в том числе и физически. В жизни – приходится, в кино – дело добровольное. Не хочет зритель видеть эту реальность в кино. Как зритель он её, в массе своей, ненавидит, презирает; чувствует, что она неискренняя, фальшивая. Как её обитатель он с ней должен мириться – деваться-то ведь некуда, но добровольно смотреть, да ещё иногда не за самую маленькую входную плату – увольте. Это как добровольно в выгребной яме купаться.
И ничего не поделать. И никакого мастерства режиссёра-постановщика, художника-постановщика, операторов, гримёров и т. п. не хватит, чтобы побороть эту тошнотворную реальность, хоть как-то её причесать. От этого даже фильмы советских мастеров, снятые в нынешнюю эпоху, смотрятся противно. Человек, скопировавший окружающую обстановку на экран, волей-неволей становится мучителем зрителя. А работать с этой реальностью киношники, как правило, не умеют, ибо привет уровню образования и уровню мастерства, а также уровню финансирования, которые все вместе не позволяют эту реальность «фактурить» и делать её приятной глазу. Отсюда невозможность уйти в фантастику, в фэнтэзи, в историю и т. п. Даже попытки снять патриотическое кино иной раз оборачиваются полной фигнёй, вроде опусов о 1612 года или Александре Невском. Кто вообще их помнит сейчас?
Разумеется, из всего вышесказанного есть исключения, которые ничего не отменяют и которые, увы, тоже не лишены вышеуказанных недостатков. И пока наряду с решением важных проблем средств, фестивалей, образования, сценариев и т. д. и т. п. не будет какого-то примирения зрителя с реальностью, на отечественное кино он ходить не будет. Он не ждёт пока ещё от него тотальной развлекаловки и он понимает, что эту развлекаловку может дать то кино, которое на этом специализируется уже не один десяток лет. Просмотр кино – дело добровольное. Этого не следовало бы забывать участникам кинопроцесса. http://www.odnako.org/blogs/show_19978/