Правда без любви - ложь?

Наше кино не знает своего народа - или зритель не понимает наше кино?
Фото слева: Российское кино штампует негодные мифы о российской провинции, убежден московский журналист Николай Андреев, ныне живущий в Тульской области. Фото справа: Кинопортрет России многолик и отражает разные точки зрения на жизнь и проблемы разных социальных слоев, утверждает Валерий Кичин, открывая очередной фестиваль российского кино "Дубль дв@".
Фото: Из архива Николая Андреева - Александр Корольков



Что с нами происходит?
Текст: Валерий Кичин

Я более чем уважаю Николая Андреева, товарища по журналистике, автора хороших книг. И то, что напишу, не посягает на опровержение его мнений о кино. Напишу о том, почему не могу согласиться с ним в самом подходе к искусству.

Что такое "фильмы о провинции"? Я, признаться, таких произведений искусства не видел. О чем один из самых громких фильмов века "Левиафан" Андрея Звягинцева - о нравах села Териберка? Да нет, это зеркало, поставленное перед Россией. А если вспомнить, что сюжет заимствован из истории об американском фермере, то и перед человечеством. Не случайно фильм признан в мире. А Териберка, где он снят, лишь предоставила свою уникальную натуру; она тоже важное "действующее лицо", но кино не о ней. "Мне интересны детали, обстановка, характеры персонажей, да и время, в которое погружено действие - совпадают они с местными реалиями или нет?" - пишет Николай Андреев.

Вот эта учительская проверка соответствия художественного образа собственным представлениям, его сверка с реальностями Териберки или города Суворова мне и кажется ложной: на этом основании можно разгромить хоть Шекспира, недостоверно изобразившего детали и характеры венецианских дожей.

Вот чеховский "Вишневый сад", стук топора, вырубающего эпоху - словно заколачивает гвозди в гроб цивилизации. Это портрет русской провинции начала ХХ века или всегда актуальная рентгенограмма России на историческом сломе? У чеховской мелодии есть продолжатели, среди них фильм Светланы Проскуриной "Воскресенье". Там тоже все происходит в притулившемся у реки городке. И тоже есть метафора - сад, который вырубают. Страшно подумать, что будет и с пьесой, и с фильмом, если подойти к ним с таким инструментарием: "народу интересно, как на экране смотрится город, как выглядит он, народ"… Ведь чтоб узнать, как смотрится город, не нужны ни Чехов, ни Проскурина - достаточно его сфоткать мобильником, и будет красиво. Да и селфи народ хорошо научился делать. А вот высветить в народе и времени то, чего не сразу увидишь, - дело художника.

Как хотите, но нет кино о провинции или о столице. Искусство всегда о человеке в определенных обстоятельствах, которые его испытывают, как на полигоне, проявляют его лучшие и худшие качества. Обстоятельства могут быть придуманы, могут быть списаны с натуры - но все равно преображены автором сообразно его взгляду и замыслу. И сверять тут что-то с чем-то - значит пройти мимо всего, чем хотел взволновать нас художник.

Совпадают ли с характерами, встреченными уважаемым автором в райцентре, типы и детали, описанные в "Прощании с Матёрой", в "Плотницких рассказах", в "Золотом теленке" - нарочно беру несопоставимые книги? Думаю, что с очень многими он разминулся: живут на разных улицах, в разных поселках, в разных концах страны - они разные. И то, что заинтересовало, опечалило или рассмешило писателей, при таком подходе прошло мимо него: "Эти люди не похожи на мое окружение"… авторы "имеют смутные представления о реалиях нашей жизни, им по фигу наши радости и печали, они понятия не имеют о нашем сложном внутреннем мире".


Чтоб узнать, как смотрится город, не нужны ни Чехов, ни Проскурина. А вот высветить в народе и времени то, чего не сразу увидишь, - дело художника


Здесь автор статьи может возмутиться: он не писал о Белове, Распутине и литературе, он имел в виду конкретные фильмы. И будет прав. Но прав и я: спорю не с его оценками (имеет полное право), а с такими принципами подхода к искусству. "Что они, столичные киногении, знают о нас, провинциалах?" - спрашивает поселившийся на пленэре недавний москвич. И в пример приводит фильм Василия Сигарева "Жить". Разберемся: что это за хлыщ с Тверской, изложивший в фильме свое высокомерное представление о русской глубинке. Тут явная осечка: Сигарев глубинку знает, как не знаем мы с Андреевым вместе взятые, - он прошел жестокую школу нижнетагильской шпаны, чернуху чернее некуда. И мироощущение этой реальной социальной среды честно вынес на экраны - как свидетельство какой-то из бесконечно разнообразных сторон жизни. Снял то, что именовалось физиологическим очерком. С положенной художественному творчеству концентрацией чувств, оттенков и красок. Тоже имеет право. Ведь даже фотообъектив - это субъективный взгляд фотографа, его выбор объекта, ракурса. И если можно здесь говорить об "узнаваемости" - то имея в виду не сличение деталей, а узнавание характерных для нашей жизни архетипов. А такой - психологический - портрет общества можно создать и без деталей, на голой сцене. Как в фильме фон Триера "Догвилль".

Вторым фильмом, вызвавшим раздражение, оказался давний "Юрьев день". Там оперная дива перед отъездом в Германию навещает родной Юрьев. "Русские в русском городе Юрьеве угрюмы, неприветливы, пышут злобой", в ответ на простой вопрос "шарахаются, как от чумной", - пишет Николай Андреев. Он это даже не комментирует: мол, все ясно - русофобия. Согласен, было бы приятнее видеть жителей Юрьева улыбчивыми, открытыми каждому встречному. Но ведь снимут такое - и получатся "Кубанские казаки", и опять кто-то будет недоволен: лакировка, враки! К тому же вот и я, приехав в родной Екатеринбург конца 90-х, спросил у прохожей, какой троллейбус куда идет, - она тоже шарахнулась, как от чумного. Случается такое даже в Москве. Побывавшие за границей знают, что наши люди, при всех их достоинствах, сумрачнее французской или испанской толпы. Художники это явление исследуют уже не первый век от Грибоедова до Шукшина - они русофобы?

И совсем, по Николаю Андрееву, плохи дела с фильмом "Кроткая": тут и стеклопосуду сдают, хотя в России это занятие давно не в ходу, и стены в полиции не знали евроремонта, и в плацкартном вагоне пьют водку, и окружает героиню только быдло: "русские явно не имеют отношения к хомо сапиенс" - делает вывод Николай Андреев. Словно на лбу каждого персонажа написано, что он - русский. Словно искусство занимается анализом национальных признаков, а не свойств определенной социальной среды, а то и пороков человеческого общежития в целом. И если автор картины транспонировал проблематику "фантастического рассказа" Достоевского в наши дни - то почему бы не заподозрить в неприязни к русским и автора "Бесов"?

Фильм "Кроткая" живописует расчеловеченную среду - хоть в Штатах, хоть в Африке, хоть в российском городке, где градообразующее предприятие - тюрьма. Он ставит человека в экстремальные условия и показывает, "Что с нами происходит?!" - кто-нибудь помнит эту историческую статью Шукшина в "Литгазете" 80-х? Вот "Кроткая" и напоминает - разве плохо?

Автору статьи понравился фильм "Как Витька Чеснок вёз Штыря в дом инвалидов". Я рад: мне тоже близка тема возрождения человека, пробуждения его от рутинной спячки. Это прекрасно, если автор картины - тот оптимист, у которого стакан наполовину полон. Но это не значит, что мы должны отказать от дома фильмам, где зафиксирован не частный, с педагогическим посылом, казус излечения героя, а недуг целого общества. Нестор Котляревский упрекал Гоголя, обостренно воспринимавшего "всю грязь жизни действительной", в недостатке "романтической организации духа". И впрямь: где вы видели таких гротескных Ляпкиных-Тяпкиных и Собакевичей? И почему наряду со справедливой критикой отдельных прорех не показана богатая внутренняя жизнь лучших граждан города NN? Вот смысл оплеух, которые сыпались на автора "Ревизора" и "Мертвых душ". Напоминаю о допотопном абсурде, потому что родство подходов сохраняется веками. И когда "чернухе" фильма "Жить" противопоставляют фильм о Витьке Чесноке потому, что там есть "преображение человека" - разве это не то самое требование "романтической организации духа"?

Понимаю моего друга-противника: нам обоим приелся мрачный взгляд киноавторов. Мы уже и думать не хотим над тем, что первее - яйцо или курица, реальность или ее отражение в искусстве. Но если мне надоела тревога "Юрьева дня", я смотрю лучезарный фильм Ларисы Садиловой "Однажды в Трубчевске" - после него половина страны влюбилась в провинциальный русский городок, о котором прежде не слыхивала. Или романтическую комедию Айнура Аскарова "Из Уфы с любовью", которая заставила меня ощутить родным город, где я никогда не был. Или притчу Андрея Кончаловского о почтальоне Алексее Тряпицыне с Русского Севера - захолустного, но прекрасного. Или душераздирающую, но полную внутреннего света драму об одинокой старухе из деревни Порошки в "Керосине" Юсупа Разыкова. Жизнь в этих фильмах может быть невыразимо грустна, но от встречи с такими героями на душе светлеет. Разные авторы, разные взгляды на окружение, разный жизненный материал, разное кино, а вкупе - портрет современности. Он может быть тревожным, горестным, сатирическим, с кровоточащим сердцем или с веселым прищуром - этим и дорого нам искусство, этим и интересно. Если, конечно, не подходить к нему с калькулятором, подсчитывающим, сколько показанных деталей "совпадают с местными реалиями". Разве для того мы в кинозале, чтобы узнать то, что и так знаем, увидеть то, что видим каждый день? Не встречали еще такого - так встречайте: на то и кино, чтобы вместе с автором видеть, познавать и размышлять.

Сейчас страну взбудоражил сериал Бориса Хлебникова "Шторм": мы попадаем в безвоздушное пространство социума, где вообще нет ни нравственных ориентиров, ни работающих законов, и потому среди персонажей - хороших и скверных, тупых и умных, плутоватых и честноватых - нет положительных. Их - любых - словно подхватывает некий всесильный конвейер и неумолимо втягивает в общую гибельную игру без правил. И мы ужасаемся новому для нас состоянию беззащитности и безнадеги, впервые так мощно выраженному в кино. Оно тоже не о провинции и не о столице - оно о современном состоянии душ сограждан. Не соглашайтесь, спорьте сколько угодно, но не о том, похож или не похож герой актера Робака на соседа по селу Отрадное, а о том, что со всеми нами происходит. Как завещал нам Шукшин.



Опять пьют самогон из горла
Текст: Николай Андреев

Признаюсь, смотреть фильмы о провинции начинаю с предубеждением: ну что они, столичные киногении, знают о нас, провинциалах, о наших радостях и печалях, о наших переживаниях, о конфликтах, которые будоражат людей? И чаще всего предубеждения оправдываются - сценаристы, режиссеры имеют смутные представления о реалиях нашей жизни, им по фигу наши радости и печали, они понятия не имеют о нашем сложном внутреннем мире, да и понять не желают.

В Суворове, это наш райцентр, режиссер Сигарёв снимал фильм "Жить". "Жить" наши люди не смотрели. А уж, казалось бы, должно быть народу интересно, как на экране смотрится город, как выглядит он, народ - ведь во многих эпизодах заняты местные. Кого ни спрашивал, смотрел ли фильм "Жить", получал краткий ответ: бред. Хотя потом из разговора выясняется, что человек видел либо начало фильма, либо что-то из отрывков, либо смотрел только эпизод, в котором он участвовал, но полностью фильм никто не осилил.

Я, наверное, единственный в районе, кто посмотрел картину до конца. И вроде бы истории есть, а смотреть невозможно. Потому что фильм безжизненный. Это фотография, на которой можно узнать знакомые места. У одного критика прочитал: "Сигарёв ищет "жизнь после" там, где найти ее труднее всего - в глухой провинции: грязной, бедной, промерзшей. Этот почти загробный и пугающе реалистичный мир населяют не менее узнаваемые чудовища: злобные менты, врачи-убийцы, безумные гопники". А вот я не узнаю чудовища. Если так выглядит загробный мир, то очень он даже жизнерадостный - дома в Суворове раскрашены веселыми яркими красками, врачи, может, и не высшего класса, но точно не убийцы, общался с полицейскими - злобы не просматривается.

"Жить" - как камертон, по которому можно определять темп и мелодию многих других фильмов о провинции. Еще до первого кадра я знаю: среди экранных персонажей обязательно будут злобные менты, врачи-убийцы, безумные гопники. Вот фильм "Юрьев день". Сюжет таков: солистка Большого театра, оперная дива по имени Любовь переезжает на постоянное место жительства в Германию. Перед отъездом решает попрощаться с малой родиной - городом Юрьевым. Едет туда на машине. С собой взяла сына Андрея.

Заходят москвичи в местный магазин. И чем там торгуют? Да конечно же, кирзовыми сапогами, ватниками, дёгтем и прочими скобяными и москательными товарами. Ну таким было наш сельпо лет 50 назад. Разумеется, злобная продавщица. Которая, когда к ней обращаются с простейшим вопросом, кричит: "Я сейчас полицию вызову!".

Русские в русском городе Юрьеве угрюмы, неприветливы, пышут злобой. Людмила не может вспомнить, как называется речка, протекающая через город. И обращается к прохожим: "Девочки, милые, как эта речка называется?" Милые девочки шарахаются от нее как от чумной. И к кому ни обратится - реакция одна и та же: тупо молчат, взгляд подозрительный и непримиримый. Такие и под пытками не выдадут название реки.

Кинематографистам известно: в русской провинции пьют. Жутко пьют. Чаще всего прямо из горла. В "Юрьевом дне" процесс пития интеллигентнее: разливают по граненым стаканам. И разливают не водку, а самогон. Люба от первого глотка закашлялась, но потом привыкла и лихо опрокидывала стакан за стаканом. Она вообще опростилась. Как будто так и надо: вместо культурных немцев оказаться среди диких русских. В общем, устроилась сопрано в провинции. Ходит в обносках. Моет полы в больнице. И, кажется, счастлива.

А главная героиня фильма "Кроткая" - глубоко несчастна. Муж в тюрьме. И перестали от него приходить весточки. Отправляет ему посылку - она возвращается назад. И Кроткая отправляется в дальнюю дорогу - в город, где тюрьма, узнать, что с любимым.


Дайте мне фильм, в котором правда жизни, поэзия жизни, а уж как художник выразит эту правду - через лужу или небосвод, не суть важно


Где-то к минуте двадцатой просмотра у меня созрел вопрос: а какой период времени новейшей российской истории отражен в фильме? Если судить по машинам - в основном это "Волги", "Жигули", сильно потрепанные иномарки, то явно 90-е годы. На тот же период нашей истории указывает и одежда персонажей. Или такая деталь: мужик (его роль досталась Николаю Коляде) моет под струей колонки бутылки - чтобы сдать их, а на вырученные деньги купить бутылку. Помнится, что уже в 90-е годы бутылки не сдавали, а уж сейчас и подавно. Киоски "Прием стеклопосуды" исчезли как класс.

Обратил внимание на интерьеры: стены в полиции, на вокзалах, на почте, в официальных учреждениях выкрашены краской рвотного цвета. Картинка явно из советских времен. Все-таки сейчас эти места выглядят пристойно, во многих сделан и евроремонт.

И в тоже время некоторые детали указывают на то, что действие происходит в наши дни. Скажем, синие коробки для посылок в отделении почты - они появились года три-четыре назад, я это хорошо помню. Или антитеррористические проверки на входе в вокзал - проход через рамки, досмотр багажа - появились где-то в середине нулевых годов. Но тут же и нелепость: судя по сюжету, Кроткая садится на поезд в провинциальном городке, а там на вокзалах точно не производят досмотр, но вещи досматривают, ее подвергают унизительному обыску.

Между прочим, "Кроткую" снимали в латвийском Даугавпилсе. Меня смешная мысль посетила: в советском кинематографе, если действие фильма разворачивалось в какой-то западной стране, то натуру снимали в Риге или Таллине, теперь латвийский город тужится выглядеть российским.

Ну, конечно же, авторы фильма не могли не показать традиционное русское явление - пьянство. О, как широко и просторно оно показано. Кроткая едет в поезде, в плацкартном вагоне, и пассажиры разливают водку по стаканам, жадно пьют. Но это так, прелюдия к теме пьянства. Когда Кроткая добирается до города, в котором расположена тюрьма, там уже пьянство - это буйная вакханалия.

Кроткая - апатичная, бессловесная, депрессивная женщина, а вокруг нее быдло - злобное, равнодушное, ожесточенное, тупое. И у каждого, с кем столкнет ее путешествие к мужу, не лицо, а рожа, харя, морда, рыло. Ни одного осмысленного взгляда. Русские явно не имеют отношения к хомо сапиенс - быдло, быдло, быдло.

Печально.

Печаль объяла меня после просмотра фильма с заковыристым названием - "Как Витька Чеснок вёз Штыря в дом инвалидов", но причина печали совсем иная. Было резкое предубеждение перед просмотром. Насмотришься киноштампов про ужасы провинциальной жизни - тут тебе и пьянство, и гопота, и бандитские разборки, убогий язык персонажей, тупость выяснения отношений в семье, то очередной и не хочется смотреть. И всё это - пьянство, гопота, бандитские разборки, убогий язык персонажей, тупость выяснения отношений в семье - присутствует в "Как Витька Чеснок…", но смотрятся они совсем не как штампы. Мало того, c каждым кадром фильм властно притягивает к себе, и не останавливаешься, пока не досмотришь до конца. А досмотрел - долго думаешь. Думаешь об окружающем тебя мире, о провинции, о людях, которые живут рядом, о том, что такое человек.

Сюжет фильма прост, даже примитивен. Витька Чесноков ведет бессмысленную, тупую жизнь. Работает на мусороперерабатывающем заводе. По вечерам одно занятие - выпить с пацанами. И так день за днем. Дома не всё ладно - живет у жены, теща, понятно, не подарок. Нескончаемые разборки. Витька мечтает о своем жилье, а в ипотеке ему отказали. Ну как дальше жить? А тут вдруг объявляется его отец - бандит, из тюрьмы не вылезает. Истязал мать Витьки, она не выдержала издевательств, повесилась. Потому понятно, какие чувства испытывает Витька к отцу. Но зашел к нему. Отец - тяжелый инвалид. Лежачий. У Витьки ни грамма сочувствия, никаких родственных чувств, только ненависть. Только злорадная мысль: помрешь - туда тебе и дорога. Соцработник предлагает отказаться от отца, и Витька готов. Но! Вдруг выясняется: у отца-то квартира. И он, Витька, наследник. Значит, нельзя отказываться. Но придется ухаживать за лежачим. Которого ненавидишь. И тут подруга Витьки дает ему мудрый совет: а сдай его в дом инвалидов. И повез Витька Чеснок Штыря - такое прозвище у отца - куда-то под Воронеж. Вот тут-то и начинается! Начинается преображение человека. Тут-то фильм и захватывает тебя. Потому что нет ничего интереснее увидеть, как нечто тупое, бессмысленное превращается в человека. И не поймешь, как этого достигает режиссер Александр Хант. Никаких изысков сюжета, никаких нравоучительных сентенций, но вот добился: в начале фильма Витька один, а в конце - совсем другой. Классный фильм. Обнадеживающий. У Витьки вопрос вырвался из сердца: "Я человек, а ты?". Грубый и очень человечный фильм.

Я бы не взялся за эту статью, если бы не "Витька Чеснок…" Смотришь иной фильм вроде бы про наши провинциальные нравы и чувствуешь: перед тобой разворачивается киноложь, а возражать как-то нелепо, потому что услышишь: так что - заниматься лакировкой действительности? Нет, разумеется. А вот какой должна быть на экране провинция, сформулировать был не в состоянии. Фильм "Как Витька Чеснок вёз Штыря в дом инвалидов" показал нашу действительность, как она есть, и персонажи не картонные, и не вымученные фантазией художника, а какие они есть в реальности.

Я не рассматриваю художественную сторону кинопроизведений. Не разбираю игру актеров. Мне интересны детали, обстановка, характеры персонажей, да и время, в которое погружено действие, - совпадают они с местными реалиями или нет? К сожалению, почти всё, что вижу на экране, имеет мало отношения к тому, что вижу вокруг, а чаще всего и вообще не имеет. И люди вокруг совсем другие, они глубже, интереснее экранных. Мне, провинциалу, нужна правда. Правда обо мне, о людях, которые живут рядом со мной. Вспомнились слова основателя знаменитой картинной галереи Павла Третьякова: "Мне не нужно ни богатой природы, ни великолепной композиции, ни эффектного освещения, никаких чудес, дайте мне хоть лужу грязную, да чтобы в ней правда была, поэзия, а поэзия во всем может быть, это дело художника". Это он по поводу обвинений, что он подбирает в свою галерею полотна с мрачными, безрадостными сюжетами. И я повторю вслед: дайте мне фильм, в котором правда жизни, поэзия жизни, а уж как художник выразит эту правду - через лужу или через небесный небосвод, не суть важно.

Автор
Российская газета - Федеральный выпуск № 241(7999) Ц
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе