— В 2008 году, когда вы запускали «Овсянок», Госкино не стало их финансировать: сказали «порнографию снимаете». Новый проект, по вашим словам, обещает быть еще более эротичным. Тем не менее Минкульт деньги дал. Пересмотрел отношение?

— Два года назад Госкино финансировало и коммерческое, и авторское кино. Претендентов было очень много. «Овсянки» не были одобрены, потому что их сценарий очень необычный, в нем нарушены некоторые драматические каноны.

Теперь перед Госкино поставлена задача поддерживать дебютные, авторские, детские, документальные и анимационные проекты. Коммерческими фильмами занимается Фонд поддержки кинематографии (см. «Кому дают на кино», с. 62). Поэтому в 2010 году шансы авторского кино на выделение денег выросли. Десять картин, в том числе и моя, получили по миллиону долларов.
Снять и катать

— «Овсянки» стоили 1,3 млн долларов. Окупаются?

— Прокат 40 копий, сделанных для российского рынка, принес нам 12 млн рублей. Сколько заработали за границей, пока сказать сложно: фильм купили около 20 стран, в том числе Франция (больше копий, чем на Россию), Англия, Германия, США, Бразилия.

— А если бы премьера картины прошла на фестивале в России, у нее был бы такой успех в мире?

— Мировые прокатчики ориентированы на фестивальное кино. В мире четыре главных кинематографических фестивальных центра: Берлин, Канны, Венеция и Торонто. Последний стал мировым совсем недавно: за счет огромного кинорынка он притянул крупнейших прокатчиков и продюсеров. При этом в Торонто свои законы, в Европе — свои. Европейские фестивали между собой сильно конкурируют за новые качественные фильмы, организаторы бьются за премьерный показ, прокатчики отслеживают кино, которое может «выстрелить», именно на фестивалях. Московский международный кинофестиваль на этом фоне смотрится крайне слабо. Он плохо организован, у него нет фестивального центра, люди неохотно отдают на него фильмы.

— Чем отличается прокат авторского кино в России и за границей?

— Европейцы закупали «Овсянок» для проката в сетях, специализированных под авторское кино. Во Франции, например, в них входит несколько сотен кинотеатров, рассчитанных на подготовленного зрителя. В России таких сетей нет. Кинотеатры, ориентированные на коммерческое кино, картину брать не стали. Их бизнес настроен на фильмы, для продвижения которых достаточно развесить баннеры, поставить картонные фигуры, запустить рекламу. Продвижение авторского кино гораздо сложнее — оно требует индивидуального подхода, очень значимы мнения критиков, отношения продюсера с прокатчиком. Поэтому продюсер «Овсянок» Игорь Мишин лично договаривался о прокате с отдельными кинотеатрами в разных городах: в Новосибирске с «Победой», в Екатеринбурге — с «Салютом».

— А вам было бы интересно, если бы «Овсянки» были прокатаны на больших «сетевых» экранах?

— Безусловно. Главное, эти два принципиально разных направления кино — коммерческое — (как бизнес и развлечение) и авторское (как искусство) — не смешивать, не выдавать одно за другое: у каждого свои принципы существования.

— А российская аудитория к прокату авторского кино готова?

— Готово несколько городов. В основном те, где постоянно проходят фестивали. В том же Екатеринбурге фестиваль неигрового кино «Россия» уже 20 лет воспитывает своего зрителя. В Перми студенты ломятся на показы в рамках «Флаэртианы».

— А пипл тем временем хавает...

— Да, массовая аудитория деградирует. Хотя, скорее, ее деградируют. Качество коммерческих кинопроектов с каждым годом снижается. При этом государство и телеканалы продолжают вкладывать в них деньги.

— Это кризис кинематографа или закономерный этап развития?

— Кризис. Люди с упорством бьются в одну точку и тратят деньги, которые не возвращаются. Из коммерческих картин последних лет окупились единицы: «Любовь-морковь», «Ирония судьбы-2». «Овсянки» оказались более выгодным проектом: внутри страны фильм показывает один из самых высоких сборов на одну копию. Я не говорю уже о том, что авторское кино помогает поддерживать уровень культуры в обществе.

— А если предположить, что все бюджетные деньги, которые сейчас идут на поддержку коммерческого кино, будут направлены в авторское — изменится ситуация?

— Круг режиссеров, способных снимать авторское кино, в любой стране невелик. Кино, которое остается в истории, которое снято не на один уик-энд, которое будут изучать в вузах, составляет не больше 10% от общего объема производства. Даже если вложить в авторский кинематограф все деньги, качественным будет все равно только 10%.

На мой взгляд, деньги нужно вкладывать в кино, которое вообще не приносит прибыли: детское, дебютное.

— А как воспитывать душу и мозги?

— Через медиа- и кинообразование. Нужно с первого класса хотя бы раз в неделю показывать детям качественное кино, рассказывать о нем. Эту идею нужно лоббировать на государственном уровне — тогда через несколько лет мы получим новое поколение думающих зрителей.
Съемочная группа проблем

— Бизнес часто жалуется, что высшее образование не отвечает требованиям рынка, выпускников приходится пере­учивать. А что происходит с актерским образованием?

— Качество образования во ВГИКе очень упало, масса выпускников просто растворяется. Возможно, это происходит потому, что современные мэтры кино неохотно идут преподавать. А прежних мастеров все меньше. Недавно появилась мастерская Марины Разбежкиной при ГУ-ВШЭ. И на фестивале «Россия» ее выпускников больше, чем вгиковцев. Она за год дает что-то такое, что не могут дать за пять лет в институте.

— Сами не хотите преподавать?

— Нет, у меня нет специального образования. Преподавать нужно ремесло. Чтобы люди выходили из стен вуза, став ремесленниками.

— Для вас кинематограф — ремесло?

— Нет, для меня это хобби. Если я начну слишком серьезно относиться к тому, что делаю, все очень быстро закончится.

— В свое время Свердловская киностудия считалась кузницей кадров и центром уральской школы документального кино…

— Людей, которые создавали уральскую документалистику и анимацию, там не осталось. Поэтому уральская школа давно перестала ассоциироваться с киностудией. Скорее, этот бренд сейчас поддерживают студия «Снега» вместе с Георгием Негашевым (экс-директор киностудии, президент кинофестиваля «Россия». — Ред.), кинокомпания «А-фильм» и наша с Дмитрием Воробьевым «29 февраля».

— Почему люди уходят с киностудии?

— Я работал там девять лет заместителем директора по экономике. Вся наша работа сводилась к тому, чтобы поддерживать жизнь в этой государственной махине: платить сантехникам, уборщицам, ремонтировать канализацию, латать крыши. В какой-то момент я осознал, что мне неинтересно больше решать бытовые проблемы, и ушел.

Хотя киностудия в свое время выполняла одну очень важную функцию — мы договаривались с ВГИКом и Госкино, и институт выделял для уральцев несколько целевых бюджетных мест в каждой группе. Мы проводили конкурс в Екатеринбурге и отправляли самых талантливых ребят учиться в Москву. Многие из них сейчас на «России» показывают очень качественные фильмы. Но почти никто в Екатеринбург не вернулся, потому что деньги и заказы — в Москве.

Даже если вложить в авторский кинематограф все деньги, качественным будет все равно только 10%

Знаю как

— Один из ваших героев в «Овсянках» говорит о культуре мери: «все, что должно умереть — умрет». Что разрушает культуру?

— Глобализация: стремление к одному языку, к одним формулировкам, господство одних и тех же жизненных ценностей и принципов. В год из 6 тыс. языков исчезает порядка 30. Если темпы информационного развития останутся такими же, как сейчас, то процесс отмирания национальных языков будет разрастаться в геометрической прогрессии. Если же отключить интернет и телевизор, срок жизни маленьких культуру может вырасти в несколько раз.

— Зато в глобальном мире российское кино находит западного зрителя.

— Интерес вызывает не страна, а режиссер, способный удивить и не скатиться в пошлость. Гнаться за американцами и европейцами бессмысленно. Чтобы быть интересным, нужно делать кино, принципиально отличное от западного. «Первые на Луне», например, собирали полные залы, его преподают в Колумбийском университете как образец жанра. Тем же американцам интересно то, что выбивается из привычных канонов, из их лекал, из христианской матрицы. Именно этим объясняется интерес на последних международных фестивалях к иранскому, тайскому, румынскому кино.

— А что нужно, чтобы сделать фильм, достойный международного признания?

— Книжки хорошие читать в детстве.

Сергей Ермак, Евгения Еремина.

Эксперт