«Воображариум» - рваное, жуткое, по-гиллиамовски сумбурное путешествие на край фантазии. Туда, где бесконечные пространства заснеженного одиночества вдруг превращаются в шумную улицу большого города. Бродячая труппа доктора Парнаса, бывшего монаха, а ныне бессмертного алкоголика и оборванца, состоит из него самого, его дочери Валентины (ангелоподобной красавицы, которой вот-вот исполнится шестнадцать), влюбленного в нее неловкого Антона и карлика, который всегда прав. За этим шапито следит сам Дьявол - облезлый сиплый джентльмен в котелке и с тросточкой. Парнас когда-то заключил с Дьяволом пари и теперь должен отдать ему свою дочь. 

Дьявол предлагает новое пари: у Парнаса есть магическое зеркало, за которым огромный разноцветный мир, каждый раз новый, в зависимости от того, кто пройдет сквозь зеркало. В этом мире идет борьба за человеческие души. Парнас зовет к свету, Дьявол тянет во тьму. Кто первый утащит к себе пять душ, тот и победил. Герой Леджера Тони вроде бы помогает Парнасу. Но почему-то в мире Воображариума этот милый молодой человек всякий раз оказывается иным, меняет личины и маски. По легенде, образ Тони был списан с бывшего британского премьера Тони Блэра - тот тоже мог убедить кого угодно в чем угодно. 

Леджер добавил фильму жути. Первый кадр с ним - зловещая тень висельника, пляшущая под мостом. Быстро выясняется, что повешенный жив, хотя вроде бы потерял память. Отныне он - актер и готов по мере сил помогать бродячей труппе, которая его спасла. 

Тьма и свет обманчивы. Что является дьявольским трюком: милая матушка, по-русски зовущая бандитов-мафиози, или полицейские, пляшущие канкан в юбках? Тьма и свет, говорит Гиллиам, это всего лишь то, что мы себе представляем. 

Это слегка «Монти Пайтон», чуть-чуть «Бандиты во времени», немножко «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», «Бразилия» и «Король-рыбак» и сильно - «Страна приливов». «Воображариум доктора Парнаса», пусть этого и не было в изначальном сценарии, впрямую высказал принципы, на которых Терри Гиллиам стоял всегда. Все его фильмы об одном и том же: о том, как ты меняешься, когда проходишь «на ту сторону». Иногда ты оказываешься «там» еще до начала фильма, и тогда получается «Монти Пайтон и Священный Грааль», иногда весь фильм посвящен дороге «туда». В мучительной, почти садистской «Стране приливов» отец маленькой девочки умирал, но она продолжала общаться с его трупом, как с живым существом. Такое ощущение, что Гиллиам все время говорил об одном и том же, но все называли это «больным, пугающим воображением» и старались поскорее забыть. В «Воображариуме» отмахнуться не удастся. 

Гиллиам говорит о всех тех воображариумах, которые находятся за пределами человеческого «здесь и сейчас». О мире фантазии, о послесмертии, о том, что может представить себе одинокий монах, всю жизнь рассказывающий бесконечную историю. О том, что видит умерший. 

Когда персонаж Леджера, попав в «тот» мир, впервые смотрится в зеркало и видит там Джонни Деппа, он на секунду удивляется, а потом пожимает плечами: ну что, Джонни Депп так Джонни Депп. Это по-настоящему страшно, потому что является чистой правдой: публике почти все равно, кто сыграет Хита Леджера - Джонни Депп, Колин Фаррелл или Джуд Лоу. 

Смерть давно уже стала одним из отделов гигантского супермаркета поп-культуры. В музыкальных и DVD-магазинах на прилавках выставлены свежие мертвые. Звезды после смерти незамедлительно воскресают, становясь иконами, а их образы продолжают делать деньги. Кто сказал «смерти нет»? Смерть есть, и она очень прибыльна. На прошлый Хеллоуин по улицам Нью-Йорка бродили толпы Майклов Джексонов - этот костюм оказался столь же уместен во время макабрического маскарада, как и костюм Смерти. Там же и тогда же встречались люди в костюме Джокера - это одна из последних ролей Хита Леджера. В современной культуре смерть - лучшая актерская работа и лучшая, последняя книга великих писателей. 

Переход «в мир иной» для сегодняшних звезд становится чем-то вроде перехода в Воображариум доктора Парнаса: теперь они навсегда в нашей власти, мы можем представить их кем угодно. 

«Пока я монтировал фильм, я работал с Леджером каждый день, - сказал Гиллиам в одном интервью. - И он был в очень хорошей форме, все с ним было хорошо». 

В кино все мертвецы могут танцевать, кино - величайшее из всех послесмертий. «Воображариум» - фильм про кино. И про театр - место, где может случиться что угодно. Сцена - точка перехода из скучного мира в бездны воображариума. 

И еще это фильм про Шекспира и рок-н-ролл. Сатану идеально воплощает Том Уэйтс, который всегда с особым чувством сипел «и дьявол спросил его: где ж ты был» и «помоги мне удерживать дьявола в этой дыре». Ему противостоит Парнас - Кристофер Пламмер, знаменитый театральный актер, Просперо из «Бури» и король Лир. Здесь есть и своеобразная флейта, на которой не надо играть, и безумец, который вовсе не безумец. Но Шекспир у Гиллиама получается рваным, склеротическим, как будто Парнас вспоминает великие пьесы - и никак не может вспомнить. 

Сам Гиллиам считает, что это один из его лучших фильмов, потому что здесь собрано все, что он умеет делать. «Воображариум» - действительно красочная гигантская открытка с надписью «Привет от Гиллиама», но оценить ее слишком сложно, потому что отдельные фрагменты этой аппликации неаккуратно склеены не гиллиамовским гением, а леджеровской смертью. 

В «Воображариуме» есть кислотная резкость, какой-то назойливый грохот волшебного мира. От него нельзя избавиться, пока не пройдет действие фантазии Гиллиама. Умение показать людей, вокруг которых внезапно меняется мир, сделало столь убедительным «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», историю о веществах и времени. В «Воображариуме» мир меняется только для зрителя, а герои безразлично принимают все, что предлагает им доктор Парнас. 

Сегодня в большом кино очень популярны истории про момент волшебного перехода: то морпех из инвалидного кресла прыгнет в дивный мир «Аватара», то маленький мальчик из «Там, где живут чудовища» Спайка Джоунза уйдет в собственный волшебный лес. Гиллиам предлагал такие истории всегда. «Воображариуму» не хватает капельки одержимости, немножко - как ни смешно - фантазии, чтобы протащить зрителя по кроличьей норе и выкинуть вон. 

Доктор Парнас - это, конечно, сам Гиллиам, уже даже и не особо зазывающий зрителя на спектакли своей бродячей труппы. Никто к нему не идет, хотя на сцене мерцают разноцветные магические зеркала разных размеров и форм. Возможно, заглядывая в эти зеркала, Гиллиам видит Стивена Спилберга или Джеймса Кэмерона, видит полные залы, рекордные сборы, небольшую кучку «Оскаров». Но скорее всего оттуда на него ехидно смотрит Терри Гиллиам, «неудачник», человек со здоровым воображением в больном мире.

Ксения Рождественская

Русский Newsweek