Совсем не "Горько!"

О том, сбудется ли последняя надежда сезона и станет ли "Самый лучший день" самым лучшим фильмом для проката, размышляет АНДРЕЙ ПЛАХОВ.


Оснований взять штурмом кассу немало. Уже с момента появления "Горько!" понятно, что в наш кинематограф пришел человек, способный вернуть утраченные завоевания советской кинокомедии. Не разочаровал, что не так часто бывает с сиквелами, и "Горько! 2", хотя, естественно, не обнаружил совсем уж нового дыхания. Новое дыхание обещал "Самый лучший день" и почти исполнил обещанное. В этом фильме есть на что посмотреть и что послушать: чего стоят хотя бы искрометные клипы, поставленные на караоке-хиты и сопровождаемые титрами,— чтобы народ прямо в зале возбуждался и подпевал. Причем хиты не только отечественные, включая "Самый лучший день", "Маму Любу" и "Зеленоглазое такси", но и "I Will Survive", удивительно органично перенесенный на русскую пейзанскую буколику.

К списку достоинств надо причислить и сюжетную рамку, позаимствованную из комедии Островского "Старый друг лучше новых двух" с ее ехидством в адрес мещанского сословия. Ну и прежде всего, конечно, исполнительский состав. Крыжовников как никто прочувствовал изменение медийной ситуации — то, что киноартисты перестали быть мифологическими богами и светоносными звездами, а их место заняли более свойские персонажи "ящика". И режиссер зовет в "Горько!" Сергея Светлакова сыграть самого себя, а в "Самый лучший день" на главную роль архетипического гаишника Пети Васютина приглашает Дмитрия Нагиева. Бедную, но гордую, обидчивую, но отходчивую Олю, невесту героя, кассиршу-королеву бензоколонки, изображает знакомая по тому же "Горько!" Юлия Александрова. Однако, делая ставку на новых властителей дум, Крыжовников — тонкий расчет — тянет за собой шлейф традиционной, вроде бы совсем архаичной системы ценностей. Отсюда в фильме появляется пара Инна Чурикова--Михаил Боярский в образах прародителей главного героя, осколков империи, хоть и приспособившихся к частному бизнесу. Между прочим, в координатах советской киновселенной эти двое не слишком монтировались: Боярский был персонажем тогдашнего масскульта и обязан широкой славе молодому телевидению, Чурикова же в ту пору воплощала высокое искусство театра и кино, но нынче, в эпоху антрепризы, они смотрятся вполне спевшимся дуэтом.

Одним словом, все предпосылки успеха в "Самом лучшем дне" заложены. Уже раздались голоса, утверждающие, что вот оно произошло — ожидаемое слияние стилей Рязанова и Гайдая, мелодрамы и комедии, лирики и буффонады, реализма и эксцентрики. И так бы хотелось с этим согласиться, однако внутреннее чувство до конца не позволяет. Возможно, дело в том, что Крыжовников взял на себя еще один подвиг национального масштаба — реанимировать мюзикл. "Самый лучший день" в свои самые вдохновенные моменты напоминает "Девушек из Рошфора": провинциальная жизнь превращается в музыкальный праздник, обыватели от наплыва чувств запевают и пускаются в пляс, и это в самом деле чрезвычайно мило, симпатично, народно и патриотично.

Но именно в очередной момент эйфории пронзает сомнение: а может, это вовсе не "Девушки из Рошфора", а "Кубанские казаки" — лебединая песнь советского мюзикла? Снятые с легким налетом иронии панорамы родимых просторов взывают к простодушию "Белого солнца пустыни", но, увы, простодушие с тех пор покинуло многих из нас. Несмотря на легкие "коррупционные намеки", образ главного героя пытается имитировать незамутненное сознание тихого (чреватого буйными эксцессами) алкоголика, ничуть не ответственного за беспредел, царящий на российских дорогах. Еще более знаковым становится появление героя в дембельской форме ВДВ: встречайте своих. И его сердобольная невеста, и чудики-родители, и их окружение так налегают на ностальгические клавиши, что всех обгоняет на повороте единственная отрицательная героиня-разлучница — заезжая звезда эстрады Алина Шепот в исполнении солистки группы "Серебро" Ольги Серябкиной. В отличие от ядовитого "Горько!", народные персонажи "Самого лучшего дня" слишком слащавы, искренний азарт исполнителей спасает дело лишь отчасти, смех уступает место умилению, стиль "гротеск" превращается в light.

Ничего криминального: ведь перед нами новогодняя комедия, замена поизносившимся "Елкам" от студии "Базилевс". Продюсерская стратегия Тимура Бекмамбетова видна здесь невооруженным глазом, хотя Крыжовников сделал все, чтобы выйти из положения с наименьшими потерями. Этих потерь можно и вовсе не заметить или зачислить их в разряд приобретений: как ловко артизирована пошлость попсовой жизни, как здорово показана фатальная неизменность российских духовных скреп, как хитро вывернут наизнанку конформистский новогодний жанр.

Все это правда, но она же полуправда: кому, собственно, нужна полная? Вспомним еще раз Островского: правда — хорошо, а счастье — лучше. И если зритель повалит в новогоднюю комнату смеха, уже не будет иметь большого значения, увидит он в фильме Крыжовникова комплиментарный портрет или карикатуру.

Поделиться