14 ноября 2010 ● Дмитрий Быков
Александр Миндадзе исследовал природу советского мифа
Александр Миндадзе снял фильм «В субботу», и это самое сильное мое киновпечатление за год, но инструментарий для его анализа пока отсутствует. Подвиг Миндадзе в том, что он будто вовсе не зависит от контекста — впрочем, как все мономаны, одержимые единственной страстью. Балабанов ведь тоже не зависит, так и разбирается с главной своей коллизией: как беззащитному человеку реагировать на циничное насилие. Миндадзе исследует другую ситуацию: человек в катастрофе. И его личное безумие — вполне, впрочем, рациональное — оказывается сильнее общественного распада: энтропия убивает все, но против наших личных маний она бессильна.
Метафорой краха привычного мира у Миндадзе выступает обычно техногенная катастрофа, будь то крушение поезда, самолета или парохода. На этот раз все масштабнее, да и фильм, скажу сразу, самый значительный и сложный за всю его карьеру, несмотря на то что я остаюсь верным поклонником их с Абдрашитовым совместных работ. Почему Миндадзе так зациклен на эсхатологической проблематике — понятно: он человек чрезвычайно чуткий, подземные толчки слышал с середины семидесятых. И потом, как сказал однажды Борис Стругацкий, эсхатология — это не обязательно пророчество. Это отдельный жанр, сильный фабульный ход. Если человека привлекает исследование экстремумов — почему нет? Весь кинематограф Миндадзе, вся его точная, короткая, иногда до зашифрованности, проза — о крахе великой эпохи и, шире, о кризисе мира, в котором мы жили две тысячи лет. Началось что-то совсем другое — столь масштабное, что сам распад СССР на этом фоне лишь частный случай.