Фестиваль Мстислава Ростроповича: в память о Галине Вишневской

В Москве завершился XII Международный фестиваль Мстислава Ростроповича — один из самых престижных музыкальных событий страны.

В этом году акцент был сделан на юбилее Галины Вишневской. Корреспондент «Культуры» побывал на фестивале и взял интервью у известного немецкого баритона Маттиаса Гёрне.


Фестиваль обычно проходит весной и приурочен ко дню рождения маэстро, однако из-за особых обстоятельств текущего периода был перенесен на конец года. Ольга Ростропович каждый раз собирает в фестивальной афише громкие имена мировой музыкальной культуры и лучшие коллективы планеты. Так произошло и в этот раз, несмотря на перенос и неоднократные изменения в составе участников. В результате до Москвы доехали Камерный оркестр Мюнхенской филармонии и немецкий виолончелист Даниэль Мюллер-Шотт, Квартет саксофонов SIGNUM из Кёльна и аргентинский ансамбль Карлоса Буоно, немецкий баритон Маттиас Гёрне и французский пианист Александр Канторов, азербайджанский дирижер Фуад Ибрагимов и французский виолончелист Готье Капюсон.

Если на прошлом фестивале главенствовали оркестры и это был настоящий парад лучших симфонических оркестров мира, то в этот раз от массированного представительства крупных зарубежных коллективов отказались (за исключением гостей из Мюнхена). В проекте приняли участие два ведущих отечественных оркестра — БСО имени Чайковского и ГАСО имени Светланова, кроме того, фестиваль украсили концерты кёльнских саксофонистов с широчайшей стилистической палитрой транскрипций (Бах, Дворжак, Барбер, Пьяццолла, Бернстайн) и аргентинского ансамбля, включающего, помимо классических инструментов, два бандонеона и гитару. Они играли музыку своей родины — помимо всемирно известных Гарделя и Пьяццоллы, еще и Мореса, Стампоне, Гаде, Родригеса и музыку самого руководителя группы Буоно.

Имена Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской связаны неразрывно — девяностопятилетнему юбилею певицы было посвящено два вечера фестиваля с вокальным уклоном. Такой акцент делается не впервые: девяностолетию певицы фестиваль Ростроповича подарил феерическое исполнение «Аиды» — одной из главных опер в творчестве Вишневской, — где царил легендарный маэстро Зубин Мета. На этот раз взялись за совершенно другую музыку — камерного Шуберта и оперного Шостаковича. И то и другое более чем уместно: выдающаяся оперная исполнительница Вишневская уделяла не меньшее внимание и камерному репертуару, пела много романсов и вокальных циклов, в том числе и Шостаковича. Но и его оперному творчеству она отдала дань — всем памятна советская экранизация оперы «Катерина Измайлова» с ее участием и великолепная аудиозапись этой оперы, сделанная с Николаем Геддой и Мстиславом Ростроповичем уже за рубежом.

В этом году Центр оперного пения Галины Вишневской представил премьеру двух незавершенных опер великого композитора — «Игроков» и «Большую молнию». В отличие от сенсационного «Оранго» (эта также незавершенная опера Шостаковича была представлена на фестивале в 2014 году) и то и другое в столице уже исполнялось. «Игроки» одно время шли в «Новой опере», обе оперы Центр оперного пения ранее представлял в стенах Московской филармонии. Однако новизны от этого не уменьшилось — ведь эта музыка большей части широкой публики незнакомая. В «Игроках» (по Гоголю) Шостакович следует традиции Даргомыжского и Мусоргского — речитатив и мелодекламация доминируют в этом эпизоде из жизни дореволюционных карточных шулеров. «Большая молния» повествует о визите советских рабочих за рубеж. Это опера-плакат, которая должная была стать яркой агиткой к пятнадцатилетию Октябрьской революции, однако из-за расхождений с либреттистом Николаем Асеевым осталась незавершенной, что весьма печально: в ее яркой, одновременно оптимистической и сатирической музыке (в оркестровом антракте, например, слышится знаменитый «Цыпленок жареный») угадывается обаяние позднего шедевра композитора — оперетты «Москва, Черемушки». Столь разный материал был объединен режиссером Михаилом Полищуком в диптих с помощью эксцентричной игры актеров и ярких гротесковых костюмов Андрея Климова.

Камерного Шуберта исполнил звездный дуэт — прославленный немецкий баритон Маттиас Гёрне и пианист Александр Канторов — золотой лауреат последнего Конкурса Чайковского, полюбившийся и хорошо известный москвичам. Гёрне также поет в Москве не впервые, в частности на Фестивале Ростроповича 2014 года он исполнил сольную партию в Военном реквиеме Бриттена — произведении, также связанном с именем Вишневской. Для нынешнего фестиваля Гёрне выбрал неизвестного Шуберта: восемьдесят минут без антракта в «Зарядье» царили мрачные краски — от меланхолии до трагического надрыва. Названия песен говорят сами за себя: «Скиталец», «Печаль», «Юноша и смерть», «Низвержение в ад», «Тоска по родине»... Гибкий и выразительный голос певца — бархатный и глубокий на низах, по-теноровому светлый и интонационно острый на верхах — позволял показать тончайшие оттенки в музыке великого австрийца и по-настоящему заинтересовать ею публику, несмотря на, увы, отсутствие перевода. Союз с пианистом — не концертмейстером, а сольным исполнителем — оказался на удивление гармоничным.

Перед концертом маэстро Гёрне ответил на вопросы «Культуры».


— Вы не впервые участвуете в фестивале Ростроповича. Что для вас значит имя этого музыканта?

— К моему великому сожалению, я не раз получал приглашения от Ростроповича-дирижера, но так и не смог воспользоваться этими предложениями и наше сценическое сотрудничество оказалось нереализованным. Но в жизни мне посчастливилось несколько раз встретиться с выдающимся виолончелистом, общаться с ним. Как и многие, я попал под абсолютное обаяние личности Славы — невероятного музыканта и гуманиста, это никогда, конечно, не исчезнет из моей памяти. Поэтому я вдвойне счастлив вновь участвовать в московском фестивале маэстро.

— Сегодня вы выступаете с Александром Канторовым — пианистом, выигравшим самый важный в России конкурс. Прежде чем вступить в творческий союз с новым музыкантом, вы слушаете его на концертах, изучаете записи?

— В дуэте с Александром Канторовым, обладателем I премии и Гран-при XVI Конкурса Чайковского, я выступаю впервые. Я следил за его становлением, слушал и в записях, и живьем и пригласил к сотрудничеству, высоко оценив перспективы французского пианиста. Последнее время я предпочитаю выступать не с концертмейстерами, а именно с солистами — звездами пианистического искусства. Моими партнерами уже были Даниил Трифонов, южнокорейский пианист Сон Чжин Чо, австриец Маркус Хинтерхойзер — значительные исполнительские персоны своего поколения. Это совсем другой уровень музыкантского диалога — разговор равных, разговор на одном языке. Нет лидера и нет ведомого — есть подлинный союз, равновеликое сотворчество. Александр — исключительно глубокий, одновременно интеллектуальный и эмоциональный музыкант, удивительно зрелая личность для своих юных лет. Я рад, что мы музицируем вместе.

— Сегодня в концерте прозвучит Шуберт — классика в полном смысле слова, отлично известный автор. Но вы нередко поете и малоизвестные его сочинения. Это для вас некая миссия?

— Большинство людей знают самые популярные произведения Шуберта, порядка двухсот пятидесяти, и думают, что это и есть все лучшее в творчестве композитора. Мое мнение иное, считаю, что четыреста-пятьсот его песен — примеры величайшего мастерства. Я пел почти все из них и половину записал. Сегодня в концерте я знакомлю слушателей с малоизвестными сочинениями, не уступающими великолепием знаменитым песенным циклам композитора.

— Шуберт — очень немецкий композитор: будет ли он понятен русской аудитории, тем более без перевода?

— В любом виде искусства, особенно в музыке, связанной со словами, в любой опере, безусловно, трагедия, конфликтная ситуация более интересна, чем просто счастье. В центре внимания всегда — человек, индивидуум, который отражает внешний мир. Во времена Шуберта возникло уникальное явление, когда писатели и поэты обратились к лирике, где задавали вопросы об окружающем мире и описывали состояние и чувства человеческого существа — одиночество, безответную любовь. В сочинениях Шуберта всегда есть глубокое погружение в грусть, печаль, внутренние конфликты человеческой души. Но в конце, я должен сказать, композитор никогда не поддается отчаянию, а дает надежду и веру в лучшее будущее.

Магия песенного репертуара Шуберта на немецком языке есть абсолютное сочетание музыки с немецкой поэзией. Этот жанр периода раннего романтизма, расцвета Lieder — песенного творчества, которое по своему влиянию выходит за границы Австрии и Германии, где возникла эта традиция, и доминирует над французским и английским камерным репертуаром. А для меня это как волшебство и счастливая привилегия родиться в Германии — для исполнения репертуара Шуберта это настоящая удача. Если я пою Шостаковича на русском языке, даже если я знаю перевод слов, то все равно появляется некое двойственное ощущение, которое никогда не дает мне полной уверенности в моей интерпретации, правильности открытого или закрытого слога, гласных букв. Здесь же, в родной стихии я могу выразить всё по максимуму, думаю, публика это ощутит и поймет без перевода.

— Камерное творчество сегодня превалирует в вашей деятельности, несмотря на нередкие выступления в опере. Почему опера — только во вторую очередь?

— Для меня существует не так уж много опер, которые мне интересны сюжетно и представляют собой такую занимательную историю, в которую я могу полностью погрузиться. Может быть, двести лет назад, когда эти классические оперы писались, для человека той эпохи все было иначе, они отражали его реальность, но сегодня все по-другому — люди думают иначе, у них иные реакции, и у меня в том числе. Другая энергетика, другой темп жизни, иные ритмы — поэтому я часто не чувствую классических опер как музыку своего времени, созвучную моей органике, моей психофизике, моему менталитету. Мне более интересны те произведения, которые говорят нам что-то важное нынешним, дают энергию, помогают жить, отвечают на какие-то важные вопросы, — словом, произведения, которые нам, современникам, созвучны. В камерном репертуаре я такого нахожу гораздо больше — у того же Шуберта. Но есть прекрасные классические оперы, которые, на мой взгляд, по-настоящему современны, созвучны человеку XXI века, например оперы Яначека или Вагнера, «Воццек» Альбана Берга. Хотя я не разделяю непреодолимой стеной свои камерные и оперные выступления, и многое зависит от конкретных обстоятельств текущего сезона.

Автор
Александр МАТУСЕВИЧ
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе