Накануне шоу Гейнор дала эксклюзивное интервью корреспонденту «Известий».
Фото: REUTERS/Youssef Boudlal
— Существует много мифов о Сибири. Вы успели заметить что-нибудь достойное мифологизации?
— Вид из самолета был прекрасен! Завтра проверим, как всё это смотрится снизу. Единственное, что я знала о Сибири до приезда сюда, — это то, что здесь невероятно холодно. Когда кто-то впервые предложил мне спеть в Сибири, я ответила: «Ни за что, там такой мороз!». И вот сейчас мы прилетели, а тут +30°C. Выходит, тоже миф.
— Вы согласились приехать в далекий город, с которым вас ничего не связывает. Это прежде всего бизнес или есть какие-то другие причины?
— Это приключение.
— В чем оно состоит?
— Прилететь и увидеть, как здесь живут люди, что это за люди, чем они отличаются от других, как они едят, какая здесь природа — и так далее.
— После стольких лет гастролей по всему миру путевые впечатления по-прежнему свежи для вас?
— Они всегда свежи.
— Вам когда-нибудь приходилось произносить текст песни I Will Survive в реальной жизни?
— Прямо эти слова? Не приходилось. Хотя нет, все-таки было: я говорила их своему мужу.
— А замок не меняли (в песне есть слова: «Мне следовало бы поменять этот дурацкий замок, / Мне следовало бы забрать у тебя ключи». — «Известия)?
— Меняла! Я не была такой дурой, как героиня моей песни. Но вообще-то, записывая I Will Survive, я размышляла совсем о другом. О своей маме, которая скончалась совсем не задолго до того — я была уверена, что никогда не смогу пережить это потрясение. О полученной на концерте травме, которая надолго приковала меня к инвалидной коляске.
— Значит, песня, которая вселяет в людей силу и уверенность, вызвана к жизни чередой трагедий?
— Именно в этом ее суть. I Will Survive — песня о том, что я смогу превозмочь боль. О том, что я не позволю сломить себя. О преодолении.
— Как вы можете петь одну и ту же композицию десятки лет, тысячи раз и не уставать от нее? В чем секрет?
— В публике. В тех, кто не устает ее слушать.
— В конце 1970-х в США развернулась мощная кампания против диско — Disco Sucks. Вы пострадали от этой «охоты на ведьм»?
— На какое-то время я осталась почти без работы в Америке. А потому отправилась за рубеж и выступила во множестве разных стран. Именно неприятие моей музыки на родине позволило мне выйти на международную сцену, так что в конечном счете эта кампания мне помогла.
— Тогда почему вы через какое-то время отошли от диско в сторону R&B? Это не было связано с Disco Sucks?
— Я всегда любила разные стили: и поп-музыку, и R&B, и духовные песнопения. И никогда не понимала людей, которые устанавливали для меня рамки: это твое, а этим ты не занимайся.
— Как вы открыли для себя христианскую веру?
— Я пришла к той точке жизни, в которой у меня было всё: карьера, дом, любящий муж. И все-таки чего-то не хватало. Как будто ты вкусно поел, но всё равно не ощущаешь себя сытым. Я чувствовала, что должно существовать нечто большее — и стала искать. Искать то, что делает человека счастливым, когда у него уже всё есть. Это Бог. Только Он. А потом произошел несчастный случай, и казалось, что вся моя устроенная жизнь летит в пропасть. Но Бог остался.
— Правда, что вы молитесь два часа в день?
— Правда.
— Вам не бывает скучно в эти часы?
— Это разговор. Вот с вами мне же не скучно разговаривать. Почему с Богом должно быть скучно?
— Вы получаете ответы?
— Конечно.
— Что для вас грех?
— То, что разрушает меня, окружающих или мироздание.
— Правда ли, что вы называли свои ранние песни греховными?
— Они не прославляли Бога, но это не значит, что они греховны.
— Вы хотели бы видеть христианство государственной религией?
— Нет. На мой взгляд, религия — это отношения между Богом и отдельно взятым человеком.
— То есть вы не ходите в церковь?
— Хожу, каждое воскресенье там бываю. Но мне не нравится, когда правительство указывает людям, какую религию исповедовать и как именно это делать. Скорее уж религия должна говорить правительству, что делать.
— В России недавно принят закон об оскорблении чувств верующих. Вы его поддерживаете?
— Бог дал каждому право верить в него или не верить. Кто мы такие, чтобы запрещать то, что Бог разрешил?
— Отношения между Россией и США сейчас весьма холодны. У вас были сомнения насчет приезда?
— Абсолютно никаких сомнений. Это не мой случай.
— Вам нравится кто-нибудь из молодого поколения певцов?
— Да, мне симпатичны Алиша Киз, Бруно Марс, Джастин Тимберлейк, пара песен Бейонсе.
— Вы размышляете о конце своей карьеры?
— Не особо. Я собираюсь сбавить темп, давать меньше концертов, но совсем останавливаться не буду.
— Значит, вы будете петь до…
— ...до тех пор, пока смогу.
Ярослав Тимофеев
Известия