Чем интересен оркестр Джимми Лансфорда, почему ваша программа посвящена ему?
Наш оркестр создавался для поддержания музыки, которую мы любим, преимущественно старой — 1920-х, 1930-х, 1940-х годов, для продолжения ее традиций, чтобы она жила. Существует много записей и партитур, их надо исполнять, иначе эта музыка умрет. Оркестр Лансфорда — один из самых значительных оркестров эры свинга, при этом его имя отчасти забыто, в нашей стране его музыка не получила большого распространения в отличие от музыки Дюка Эллингтона или Каунта Бейси. К тому же это один из моих любимых оркестров. Лансфорду принадлежит немало нововведений в области оркестрового джаза: в его оркестре впервые зазвучала сольная электрогитара, труба стала играть в предельно высоком регистре. Концерты включали в себя выступления вокального ансамбля, состоящего из музыкантов оркестра. Кроме того, оркестр Лансфорда был величайшей шоу-группой своего времени, музыканты нередко вытворяли на сцене различные трюки. Музыку Лансфорда отличает танцевальность и невероятная для джазовой музыки общедоступность, и мы хотели бы, чтобы она продолжала звучать.
Вы часто составляете программы, связанные с не самыми известными, забытыми именами?
Такой задачи нет. У нас есть программы, посвященные музыке Эллингтона, Диззи Гиллеспи. Впрочем, возможны и обращения к музыке 1970-х годов, например. Почему-то считается, что то, что звучало 70 лет назад, это никому не нужный нафталин, а вот то, что звучало 40 лет назад, это уже современная музыка. На мой взгляд, и то и другое — музыка, которая требует правильного подхода.
Как собрался ваш оркестр?
Прежде всего надо сказать, что идея оркестра принадлежит не мне, а нашей вокалистке и директору Дарье Антоновой. Идея состояла в том, чтобы собрать в оркестре друзей, наших единомышленников. Многие из нас, играя в разных ансамблях, не имели возможности исполнять музыку, которую хотели, то есть в первую очередь старую оркестровую музыку, и выбирать, с кем играть. В основном музыканты оркестра — мои ровесники, много студентов Российской академии музыки имени Гнесиных, в том числе моих студентов. Многие участники нашего оркестра — востребованные молодые музыканты Москвы. Я сам приобрел огромный опыт, играя в разных джазовых оркестрах Москвы, прежде всего в студенческом оркестре под руководством Анатолия Кролла и в Государственном оркестре имени Олега Лундстрема, в котором я работал четыре года. В какой-то момент нам с Дарьей захотелось создать свой ансамбль, который больше отвечал бы нашим вкусам. Естественно, когда мы собрали оркестр, мне пришлось уйти из других оркестров. В этом году нашему коллективу будет уже два года.
Какова ваша функция в оркестре?
Я музыкальный директор. Я провожу репетиции, подбираю нотный материал для программ.
Аранжировки тоже ваши?
Я все время нахожусь в поиске оригинальных старых партитур, поддерживаю отношения со многими издателями в США, с институтами, людьми, которые хранят эти ноты в своих коллекциях. Как правило, мы используем либо оригинальные партитуры, либо профессионально "снятые" нотные расшифровки грамзаписей. Это могут быть как изданные ноты, которые я просто покупаю, так и неизданные, старые, использованные партитуры, которые надо еще долго расшифровывать, многократно прослушивая записи. Мы пытаемся придерживаться точности и правдоподобности исполнения и другими средствами — мы играем на старых инструментах, воспроизводим те же условия подзвучивания, которые были у первоначальных исполнителей, рассаживаемся определенным образом, чтобы звучание было сбалансированным, чтобы все друг друга слышали. Мы хотим донести музыку в том виде, в каком она задумывалась, с тем же количеством инструментов, с теми же функциями инструментальных групп, с правильным исполнением штрихов, вибрации, с соблюдением различных других тонкостей. Одна из сложностей, с которыми мы сталкиваемся, состоит в том, что если в старых оркестрах саксофонисты в большинстве своем должны были также владеть кларнетом, то сейчас большинство саксофонистов совмещают саксофон с флейтой, а кларнет остается для многих неизвестным инструментом, в современном джазе он не слишком распространен.
Григорий Дурново
Коммерсантъ