Мысли о прошедшем и грядущем конкурсах Чайковского

Я полагал, что страсти вокруг прошедшего XV конкурса им. П. И. Чайковского уже утихли, а вокруг будущего XVI ещё не начинались, – но ошибся.

Недавно появились два материала на обе эти темы.

На Belcanto.ru – интервью руководителя Санкт-Петербургского Дома музыки, члена жюри XV конкурса Чайковского по специальности виолончель Сергея Ролдугина.

В № 12 за 2015 год «Музыкального обозрения" напечатана редакционная статья «Заметки на полях конкурса. К итогам XV Международного конкурса имени П. И. Чайковского». (Хочу подчеркнуть, что это была редакционная статья, и злобные обвинения в анонимности в комментариях совершенно неуместны).

С очень многими соображениями и оценками авторов этих статей я согласен (конечно, не со всеми). Но есть несколько положений, о которых хочется сказать особо.

Катастрофический ущерб престижу Конкурса


Первое, о чём я хочу сказать, – это о недопустимости продолжать разделение Конкурса между Москвой и Петербургом. В большинстве статей о Конкурсе им. Чайковского ставится вопрос о возрождении его масштаба и международного престижа. Но эти проблемы не будут решены до тех пор, пока он разделён на два города.

Конкурс катастрофически потерял масштаб не только на международном, но даже на внутри­российском уровне. Престиж Конкурса им. Чайковского упал на порядок. Он перестал быть событием общемировой музыкальной жизни, каким был когда-то.

Уникальность Конкурса им. Чайковского в прежнем формате была в том, что в одном городе, в одно время проходили четыре конкурса по основным специальностям: фортепиано, скрипке, виолончели и вокалу. Мне известен ещё только один международный конкурс по этим же специальностям, проходящий одновременно и в одном городе – это Баховский конкурс в Лейпциге.

В жюри Конкурса Чайковского собирались по нескольку десятков крупных музыкантов. Жюри возглавляли такие величины, как Эмиль Гилельс (фортепиано), Давид Ойстрах и Леонид Коган (скрипка), Мстислав Ростропович и Даниил Шафран (виолончель), Ирина Архипова (вокал). В жюри сидели (причём от звонка до звонка): у пианистов Генрих Нейгауз, Лев Оборин, Галина Черны-Стефаньска, Карло Цекки, Надя Буланже, композитор Панчо Владигеров; у скрипачей Ефрем Цимбалист, Артюр Грюмьо, Йожеф Сигети, Арам Хачатурян; у виолончелистов – Григорий Пятигорский, Пьер Фурнье, Гаспар Кассадо, у вокалистов – Сергей Лемешев, Марк Рейзен, Эва Бандровска-Турска, Мария Каллас, Марио дель Монако, Джордж Лондон и другие. Москва на время работы конкурса становилась музыкальной столицей мира.

Конкурс им Чайковского был ньюсмейкером в общесоюзном масштабе – информация, хотя бы краткая, о важнейших его событиях постоянно появлялась на центральном ТВ в новостных программах и в центральной печатной прессе, где существовала рубрика «Дневник конкурса» с новостями с «Чайника», как стали его называть москвичи.

Город (по крайней мере, центр столицы) был обклеен афишами Чайника. Над улицами были растяжки с его логотипами. Кстати, «Пасхальные фестивали Валерия Гергиева» рекламируются гораздо интенсивнее. Причём акцент делается не на Пасхальном, а на Гергиеве. Во всех материалах «Пасхальный» и Гергиев пишутся одним кеглем. С Конкурсом Чайковского это не проходит.

Косвенным подтверждением интереса телевидения к конкурсу может послужить трагикомический случай из моей жизни. Из пятнадцати конкурсов Чайковского я был на тринадцати – кроме Первого (1958 г.) и Восьмого (1986 г.) когда у меня только что родилась дочь.

Второй конкурс проходил в мае 1962 года – в самый разгар зачётной сессии в вузах, в том числе и Московском энергетическом институте (не самый лёгкий институт, скажу я вам), где я учился на третьем курсе. Вместо того, чтобы готовиться к зачётам и сдавать их, я пропадал на конкурсных прослушиваниях – благо наша постоянная театрально-концертная кассирша Евгения Михайловна Лаповок (даже как звали её, не забыл!) снабжала меня самыми дешёвыми билетами. Дома я, естественно, об этом не рассказывал.

Но как-то раз, когда мама была уверена, что я в библиотеке готовлюсь к сессии, я попал в поле зрения камер, и она меня увидела. Это может свидетельствовать о том, что конкурс в сетке вещания присутствовал, хотя каналов тогда было только два или три.

Ничего похожего во время проведения конкурса в прошлом году не было и в помине. Информация о нём появлялась только на телеканале «Культура» – и нигде больше. Настолько нигде, что меня спрашивали знакомые: «Будет в этом году конкурс или нет?» – а он уже был в разгаре. Телевидение его игнорировало.

ТВ показало только гала-концерт лауреатов, и то, наверное, потому, что приехал Путин. Гергиев сделал стратегическую ошибку – президента надо было приглашать на открытие конкурса: тогда его, быть может, по инерции (или из желания выслужиться) показывали бы в новостных программах.

Нельзя не замечать огромных усилий Валерия Гергиева, которые он предпринимает для возрождения престижа конкурса – усилий, во многом успешных. Но одним движением руки он сам же этот успех перечёркивает, продолжая разделять конкурс на два города.

Позволительно задать вопрос: Почему судьба конкурса имени Чайковского зависит от решений одного, пусть и талантливого, музыканта-менеджера?

Вот что сказала об этой ситуации Элисо Вирсаладзе в интервью:

    «Я считаю катастрофой то, что с ним (Конкурсом – В.О.) происходит. Это всё-таки конкурс имени Чайковского, а не Гергиева и примкнувшего к нему Мацуева».

Может ли быть доверие к судейству, если оно не полностью прозрачно?

Я считаю, что полное доверие к судейству (а неполное – это уже не доверие) может быть только в случае полной прозрачности судейства на всех его этапах, включая самый первый этап – отбор  по записям. После решения отборочной комиссии о допуске к предварительным прослушиваниям весь массив поступивших записей должен быть выложен в сеть на официальном сайте конкурса.

Ещё важнее, я считаю, чтобы предварительные прослушивания были открытыми хотя бы для музыкальной прессы (а в идеале для всех желающих). Необходимо отметить, что на XV конкурсе при определённых усилиях и настойчивости нескольким журналистам всё же удавалось попасть на предварительные прослушивания.

В конечном итоге результаты предварительных прослушиваний у пианистов вызвали, мягко говоря, недоумение. На этом этапе были отсеяны А. Лубянцев, Н. Мндоянц, Н. Хозяинов!

Состав комиссий предварительных прослушиваний


Численность комиссий для предварительных прослушиваний на всех специальностях составляла 4-5 членов жюри. Но ведь это совсем не то, что играть перед полным составом жюри. В своё время, когда я работал в пресс-центре конкурса и брал интервью у его участников, очень многие конкурсанты причиной своего участия в конкурсе им. Чайковского называли возможность сыграть хотя бы один раз перед выдающимися музыкантами и директорами международных фестивалей, которые формируют состав их участников. (О важности участия в работе жюри представителей музыкального менеджмента говорит в своём интервью и Сергей Ролдугин.)

На прошедшем конкурсе многие претенденты, не прошедшие на I тур, такой возможности были лишены, потому что в составах отборочных жюри представителей музыкального менеджмента не было. Таким образом, один из важнейших стимулов для участия в конкурсе был организаторами уничтожен.

Не надо забывать, что для участия в предварительном прослушивании его участники платят регистрационный взнос $200. Кроме того, участники отборочных прослушиваний, не попавшие на первый тур, оплачивают из своего кармана проезд.

Регламент работы членов жюри


На XV конкурсе им. Чайковского не все члены жюри присутствовали на всех турах. Так, у пианистов только в III туре принял участие Денис Мацуев. В беседе со мной он объяснил свою позицию по этому вопросу. Он сказал, что благодаря Medici.tv прослушал записи всех участников Конкурса. Этот аргумент серьёзен, но недостаточен.

Во-первых, запись далеко не всегда адекватна живому исполнению. (Не говоря уже о том, что она может подвергаться корректировке звукоинженером.) Общеизвестно также, что бывают «фоногеничные» и «нефоногеничные» музыканты. Первые выигрывают в записи, вторые проигрывают. Кроме того, Мацуев не мог влиять на прохождение конкурсантов из одного тура в другой.

Считаю необходимым чётко оговорить в условиях проведения конкурса, что члены жюри обязаны в зале прослушивать всех конкурсантов, для чего должны заранее привести свои гастрольные планы (если они концертирующие музыканты) в соответствие с расписанием конкурса. За четыре года до следующего конкурса это вполне реально сделать. Если для музыканта важно участие в жюри Конкурса им. Чайковского, то какими-то гастролями придётся пожертвовать.

Гран-при


В регламенте конкурса не проработан механизм присуждения Гран-при. Сейчас это делает один человек – Валерий Гергиев.

Но для принятия такого решения нужно хотя бы иметь возможность прослушать выступления в третьем туре всех пяти лауреатов первых премий. (Пять потому, что в номинации «Вокал» две первые премии – у женщин и мужчин).

Но в срок между объявлением победителя по отдельным специальностям и вручением премий, во время которых объявляется обладатель Гран-при, вряд ли даже неутомимый Гергиев сможет внимательно прослушать выступления в финале пяти лауреатов первых премий.

Поэтому непонятно, какими критериями руководствовался Гергиев, присуждая  в 2011 году Гран-при Трифонову. Так же непонятно присуждение Гран-при в 2015 году Ариунбаатару Ганбаатару . Было бы понятнее присуждение Гран-при по каждой специальности, но, может быть, в меньшем размере. Но по любой специальности Гран-при может и не присуждаться. Как пример можно привести Конкурс альтистов Юрия Башмета, на котором Гран при был присужден только единственный раз за семь конкурсов.

Самое главное – Конкурс им. Чайковского должен именоваться Московский международный музыкальный конкурс им. П. И. Чайковского и проходить здесь по всем четырем специальностям!

Автор
Владимир Ойвин
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе