Три вечера с Муслимом Магомаевым. Часть 2-я

Продолжаю интервью с Муслимом Магомаевым, который в пятницу отметил бы свое 70-летие. Оно взято ровно десять лет назад, в канун 60-летнего юбилея, и его начало вы найдете здесь в моем журнале двумя постами ранее.

Но я решил не делать пять вечеров - боялся величины материала, а получается слишком дробно. Да и завершить публикацию было бы правильно именно завтра, в пятницу, 17 августа, в день, когда мы все будем вспоминать великого певца и наслаждаться его записями.

Поэтому будут три вечера. Сегодня второй, третий - завтра.

Время и бремя

- Вы вошли в обойму артистов, которые всегда были на сцене КДС, украшали официальные торжества и пели о счастливой стране.

- Ну-ну, что, например? Давайте считать по пальцам. И о какой счастливой стране идет речь?

- "Мой адрес - Советский Союз"...

- Я это в концертах не пел, а только записал для полиэкранного фильма. Была еще песня, которая потом звучала как заставка к первому телеканалу. Я сказал Рождественскому: Роберт, надоели плаксивые песни, хочется о счастливой любви. Он ответил: это должна быть песня о любви к стране. И дал текст, который мне понравился. Там ни слова о партии, только: "если ты со мною, страна!". Далее: "Хотят ли русские войны?". "Бухенвальдский набат". "Вечер на рейде". "Малая земля", которую я до сих пор считаю прекрасной песней. И ее необязательно ассоциировать с Брежневым. Малая земля - героическая земля. Я был там, видел этот вагон, изрешеченный, как сито, знаю о подвиге моряков, об этом написана песня - при чем тут официоз? Но из-за таких песен я и прослыл гражданским певцом.

- А вас это огорчает?

- Я и не отрицаю, что многие из этих песен мне очень нравятся. Вот к своему юбилею подготовил комплект из 14 CD. Там есть отдельный диск с антивоенными песнями - в память об отце.

- Здесь что, полное собрание записей?

- Избранное. Классика: оперные арии, романсы, неаполитанские песни - удалось найти самую первую запись 63-го года! А здесь мюзикл: на весь диск записей не хватило, и я добавил песни из наших фильмов. А заканчивается диск знаете чем? Когда-то Пырьев задумал фильм о Дунаевском и попросил записать "Широка страна моя родная". Я записал так, как чувствовал. Но Пырьева это не устроило: он хотел, чтоб было раздумчиво, как воспоминание. В такой трактовке я эту песню не представлял, и мы распрощались. Запись, думал, давно размагнитили - и вдруг она нашлась.

- Этот музыкальный мир весь затонул, как Атлантида. Не жалко?

- Конечно, жалко: масса прекрасной музыки исчезла. Если честно, то музыку "Союз нерушимый..." мне жаль меньше, чем песню "Широка страна моя родная", которую почему-то ассоциируют с тоталитарным режимом. А это просто песня о стране, где мы живем. Хотя со словами "старикам везде у нас почет" ветераны уже не согласятся.

- А музыка может отвечать за политические конъюнктуры?

- Нет, это точно! С музыкой странные вещи творятся - иногда диву даешься. Года три назад мы с Тамарой хотели спеть интернациональную рождественскую песню Silent Night о рождении Христа - нам отказали: это католическая песня.

- Может, заодно откажемся от Баха и Гайдна?

- И эта возникшая рознь - я теперь, по идее, лицо кавказской национальности. Я не смог выйти в концерте памяти Бабаджаняна. Обязательно бы вышел - но ведь потом "народ меня не поймет". Такая возникла ситуация. В Израиле запрещен Вагнер, потому что его любил Гитлер. Джильи пел для Муссолини, Шаляпин опускался на колени перед царем - разве от этого они перестали быть великими певцами? Все уже на коленях - не мог же Шаляпин торчать как гвоздь! Запретов на музыку быть не может. Не хочешь - не слушай. Как с романом Сорокина, о котором столько шума: не хочешь - не читай. Есть анекдот: "Примите меры, у меня из окна видна женская баня!" - "Да где же? Ничего не видно!" - "А вы залезьте на шкаф!". Довели до того, что даже мне захотелось Сорокина прочитать!

- А вы еще не читали?!

- Теперь прочитаю: надо знать, отчего все так кричат. И какая там может быть порнография, если этого добра хватает по телевизору и днем и ночью.

Телец златой

- Почему вы исчезли с телеэкранов?

- А то вы не знаете!

- У меня много версий.

- Чтобы меня крутили по телевизору, спонсор должен телевидению платить. А я не ищу спонсоров: мы не привыкли платить за выступление - всегда нам платили.

- Что же произошло с нашим шоу-бизом? В Англии или Франции платят звезде, у нас платит звезда - не дико?

- Если надо раскрутить клип, платит. Поэтому и работают как сумасшедшие: надо платить и за постановку шоу, и за его показ по ящику, а для себя денег остается в общем немного.

- Выходит, что если у меня нет ни голоса, ни рожи, ни таланта, но есть пухлый кошелек, то я могу сиять на экране - так, что ли?

- Конечно. Недавно мне Володя Атлантов привез пластинку, где на обложке женщина с безумными глазами и в перьях. Она поет "Арию с колокольчиками" Делиба, и это катастрофа, я обхохотался. Думал, пародия, прочитал текст на обложке - нет, всерьез. Просто богатая женщина мечтала спеть для публики. Арендовала Карнеги-холл, туда пришли зрители, она им спела под гогот зала и выпустила диски. Такая коммерция. А ведь Карнеги-холл - самая престижная классическая площадка мира, и первый джазмен, которого туда допустили, был Бенни Гудмен. А сейчас любая сцена продается: хоть выпивай там с друзьями, но плати!

- В Париже я видел афиши: Гранд-опера сдавала себя под свадьбы! А в Большом гарцуют манекенщицы.

- Так мы же в этих делах идем с миром точно в ногу и даже опережаем.

- Но там ухитряются блюсти какой-то культурный уровень.

- Потому что запреты есть. По общим телеканалам не будут показывать секс. Не позволят крыть президента. Там много чего запрещено. Америка в этом смысле даже более бюрократична, чем был СССР.

- Это плохо или хорошо?

- Полной свободы нет нигде. Показывай хоть порно - но на кабельном, платном. И в прессе - пишите любое мнение, но не материтесь.

- Почитайте, почитайте Сорокина...

- Я сам запретов вот так хлебнул: это пой, этого не пой; на ТВ Лапин лично проверял тексты, и если ему казалось, что песня плохо отразится на общественных нравах, - он ее снимал. Евтушенко что-то где-то сказал неугодное - запретили "Не спеши". Но вседозволенность - хуже.

- А что, были у нас при Советах свои преимущества? В книге "Любовь моя - мелодия" вы тепло отзываетесь о Фурцевой...

- А она любила артистов. Ткачиха, а обнаружила к культуре природное чутье. Могла, конечно, и на ковер вызвать - но в основном по указке ЦК. Это была "железная леди" и многим помогала. Была свойской: на гастроли ГАБТа послала вагон водки, чтобы они могли там встретить Новый год... Я не люблю о прежних властях говорить плохо: они нормальные люди были. И Брежнев нормален - другое дело, что было "так положено". Я с ним встречался только однажды в Баку - в честь его приезда пел "Малую землю", и они с Черненко плакали навзрыд. Он очень любил песню итальянских партизан "Белла чао", где я просил зал притопывать и прихлопывать. И как только я объявил эту песню, Брежнев повернулся к Гейдару Алиевичу и показал ему: мол, сейчас будем работать. Похлопали, потопали, и больше мы не встречались.

А с Галей Брежневой были в добрых отношениях - хорошая, добрая была женщина. Так что если я ставлю на чаши весов то время и сегодняшнее, мне трудно сказать, что перевесит. Коммунисты оч-чень сильно нас любили, буквально душили в своих объятиях. И следили за тем, что ты пишешь, лепишь и поешь. Внимания было через край. Сейчас никакого внимания - и я не знаю, лучше ли это.

- А если судить по результату?

- У нас был великолепный Большой театр. Замечательные певцы. Хоть их и не пускали за границу надолго: уедешь - значит предатель Родины. Но тогда пели Атлантов, Мазурок, Милашкина, Синявская, Образцова, Нестеренко, и они работали здесь, а не там. А сейчас все поют там.

- А вы почему не уехали?

- Я по складу патриот и среди иностранцев бы не мог: у них разговоры только о деньгах.

- Зато у нас нет пророка в своем Отечестве.

- Для меня потрясением стала Мария Гулегина. Я пошел в Метрополитен-опера, давали "Сельскую честь" с певицей, о которой я не слышал. Звоню в Москву: тут чудо какое-то, зовут Гулегина - публика чуть зал не разнесла, почему я о ней ничего не знаю? А потому и не знаешь, отвечает мне Москва, что Гулегину в Большой театр не взяли чуть ли не за профнепригодность!

Валерий Кичин

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе