Байройт любит траурные даты и похоронные процессии. Фестиваль начинается с торжественного возложения венков на могилу композитора, которая находится в саду виллы Ванфрид в центре города. Право первенства -- у оркестра байройтского фестиваля. Оркестранты идут один за другим, все 200 человек, чтобы поклониться праху гения, а за ними со своим подношением шествует фестивальный хор. Потом тянутся члены общества байройтских вагнерианцев во главе со своим председателем, все в черном. Четвертый венок обычно присылается от общества имени Людвига II Баварского. И эта сентиментальная драма играется здесь каждый год.

Новое же фестивальное руководство в лице правнучек Рихарда, сводных сестер Катарины Вагнер и Евы Вагнер-Паскье, сентиментальностью явно не страдает. Обе дамы очень активно настроены и хотят перемен. Сестры заступили на пост директрис около года назад, когда программа и бюджет будущего фестиваля уже были фактически определены и замахнуться на новые проекты казалось делом очень трудным. Однако кое-что сестры сделать успели, о чем и рассказали общественности на пресс-конференции. Катарина (ей 31 год) намерена заняться популяризацией наследия прадедушки. Новое ее увлечение -- программа «Вагнер для детей». Каждый год начиная с нынешнего одна из опер Вагнера будет адаптироваться для самых маленьких зрителей.

Пилотный рейс сделал «Летучий голландец». Неприятностей с музыкой на этом «Голландце» не было. Лейпцигский маэстро Кристоф Ульрих Майер вместе с 19 коллегами-музыкантами симпатично адаптировали партитуру для самых юных слушателей. Главные герои -- Сента, Даланд, Эрик, Голландец -- получили по выходной арии (певцы были приглашены из разных музыкальных институтов Германии), увертюра иллюстрировала бурю на море, но действие все-таки держалось на центральной драматической роли рассказчика. О морских путешествиях, о таинственном капитане и странной влюбленной в мечту девушке Сенте детям поведал в игровой манере моряк с корабля Даланда. В этой роли заняли великолепного драматического артиста, оставшегося, к сожалению, безымянным, так как вместо программки выпустили журнальчик с комиксами про приключения Летучего голландца, разными кроссвордами, «отгадайками» и адаптированной биографией Вагнера. Дети, а также их родители, которые ждали у входа, остались совершенно счастливыми.

Далее Катарина планирует выпускать по одной детской опере в год. Представления идут на репетиционной сцене, которая расположилась у подножия Зеленого холма (так называется местность, где Земпер выстроил для Вагнера здание Фестшпильхауса; в городе есть еще и Красный холм). А в качестве режиссера, о чем она мечтает давно, молодая руководительница выступит лишь в 2015 году -- вместе с Кристианом Тилеманном, дирижером нынешнего «Кольца нибелунга», она выпустит «Тристана и Изольду».

Но это не скоро. На пресс-конференции были обнародованы более важные планы на ближайшее будущее. Стало известно, что первой новинкой (в 2010 году) станет «Лоэнгрин» с главной немецкой звездой из теноровой братии -- баварцем Йонасом Кауфманном в заглавной роли. Это будет дебют модного певца в Байройте. Голос у него красивый, мощный, с теплыми обертонами, но абсолютно неподходящий для опер Вагнера, что и подтвердилось месяц назад на Мюнхенском фестивале, когда он спел премьеру «Лоэнгрина». Постановщиком будет Ханс Нойнфельс, а дирижировать позвали еще одну модную звездочку -- латыша Андриса Нелсонса, любимого ученика руководителя оркестра Баварского радио Мариса Янсонса.

В 2011-м в Байройт придут аутентисты -- Томас Хенгельброк и Себастьян Баумгартен сделают свою версию «Тангейзера». Фестивальная программа сузится до четырех наименований -- до 2013-го, юбилейного года не будет никакого «Кольца». Останутся «Мейстерзингеры» Катарины Вагнер, «Парсифаль» Стефана Херхайма, «Лоэнгрин» и «Тангейзер». Еще через год, в 2012 году, всплывет «Летучий голландец» Кристиана Тилеманна и драматического режиссера Себастьяна Нюблинга. Наконец, в 2013-м предъявят новую версию тетралогии «Кольцо», но тут назван только дирижер -- наш соотечественник, молодой сибиряк Кирилл Петренко.

Набор опер в этом году целиком повторяет прошлогодний, что неплохо. Не кажется скучным «Кольцо» в постановке Танкреда Дорста. Режиссер поселил своих богов и героев в постиндустриальные лабиринты Ансельма Кифера, а снаружи -- то на автобане, то на лужайке, подвешенной под потолком Фестшпильхауса, -- разместил адептов актуального искусства.

«Парсифаль» Стефана Херхайма заслуживает отдельного разговора. Постановка молодого норвежского режиссера в восприятии публики соперничает с версией Кшиштофа Варликовского, который в буквальном смысле потряс парижскую «Опера Бастий». Варликовский в том спектакле дерзко перечеркнул финал культового фильма «Германия. Год нулевой». Герой этой ленты, маленький немецкий мальчик, пережив невзгоды войны, не выдерживает больше напряжения, выпрыгивает в окно многоэтажного дома и погибает. Такой же мальчик у Варликовского выживает -- ему предстоит спасать нацию от позора. Херхайм идет похожим путем. Его «Парсифаль» -- это и учебник по истории Германии, и одновременно Евангелие, рассказанное языком кино. Через «Фанни и Александра» Бергмана (где Норвегия, родина режиссера, там и Швеция с ее великим кинонаследием), фильмы Фрица Ланга (прямые аллюзии на «Метрополис»), через «Голубого ангела» и вендеровское «Небо над Берлином». Младенец Парсифаль рождается (под это внесюжетное повествование использована музыка увертюры) в Нюмфенбурге как Людвиг Баварский; его мать похожа на прерафаэлитскую Офелию. Мать умирает, мальчишку уносят ангелы, он становится свидетелем непонятного ритуала (история страстей Христовых), убегает ошарашенный. Затем оказывается в Берлине, будто взятом из фоссовского «Кабаре», -- именно там обитает Кундри, старающаяся соблазнить героя.

По старой детской привычке Парсифаль все время стреляет из лука -- и в конце второго акта это помогает ему спасти родину. Он побеждает злого Клингзора, и машина времени переносит Парсифаля в современный немецкий парламент, в то знаменитое здание с куполом, что построил Норманн Фостер. Однако не к фрау Меркель на прием он попадает, а на Нюрнбергский процесс. Казнят нацистских преступников. И все эти отсылающие к истории и киноистории картинки -- невероятно красивые -- мелькали и мелькали в ходе не короткого спектакля.

Фестивальная публика не приняла этого «Парсифаля» -- ей не хотелось снова смотреть на недавнее прошлое. Не помогло даже то, что за пультом стоял Даниэль Гати, великолепный ломбардец, который скоро станет, как кажется, новым шефом «Ла Скала». Что касается меня, то скажу: это был лучший «Парсифаль» из тех, что довелось слышать за последние годы. 

Екатерина БЕЛЯЕВА, Байройт

Время новостей