Кинематографический хулиган, или мэтр

Сергею Александровичу Соловьеву — 70? Наверное, это очередной хеппенинг, придуманный самим непредвиденным САСом.

Его биография похожа на сценарий, им же написанный. В детстве товарищ по играм и дракам с Ким Чен Иром (за что на всю жизнь — персона нон грата в Корее). 

В юности — один из любимых учеников Ромма (хотя за вступительное сочинение получил пару). После успеха пушкинского «Станционного смотрителя» начинающий режиссер осмелился предложить телевизионному министру Лапину «Анну Каренину» строго по тексту… всего сто серий. Фильм по любимому толстовскому роману он снимет через 40 лет. До этого были воздушные поэмы о первой любви среди красивых руин совжизни. Овеянная горькой ностальгией, воспетая Венецианским фестивалем «Чужая белая и рябой». Но самой звонкой работой стала сдвинутая по фазе роковая мелодрама «Асcа» — первый фильм его черно-красной трилогии. На протяжении всей жизни он пытается сломать траекторию предсказуемости, превратить гоголевский ветер в голове в «пламенный пожар жизни».

PhotoXPress

Ему мало просто красоты, она должна быть странной и непостижимой, как «надежды легкий сон», как лицо его музы Татьяны Друбич.

Среди его почти двух десятков картин все времена: ХIХ, ХХ, XXI век; и пушкинская эпоха, и сталинская, и нынешняя. Но сила притяжения и сердечного волнения САСа, конечно же, Серебряный век. А в вымышленном им пространстве блоковско-моцартиановской белиберды с печальными поэтами прошлого непостижимым образом уживаются Виго, Трюффо, Карне, Брессон, контркультура в лице молодых Гребенщикова, Цоя, Курехина, Новикова и нынешнего его товарища — Шнура. Ведь, по сути, что бы он ни снимал, это всегда современная история о любви, корнями уходящая в прошлое.

Еще больше — неосуществленных проектов Соловьева. Среди них эпохальный роман Тургенева и Виардо, совместный проект, подробно прописанный, запущенный… но сбитый на лету инцидентом с южнокорейским «Боингом». Как считает сам САС, лишь процентов 30 из задуманного удалось воплотить в жизнь. Скоро выйдет книжка сценариев, по разным причинам не реализованных.

Он и сегодня перегружен работой. Со своими студентами во ВГИКе поставил полную (!) версию романа «Война и мир». Спектакль, идущий семь часов, репетировали два года. Написан новый сценарий по рассказу Андрея Геласимова. Готовятся к выпуску альбомы и персональные выставки фотографий. И он надеется осуществить еще один «зависший проект» «Елизавета и Клодиль», акварельный кинороман, действие которого разворачивается в 1907 году. В нем оживут две девушки в «нежном возрасте», французский авиатор и поэт, а также молодые Гитлер и Ленин. В общем, все как любит застрявший в юности САС, странно и непостижимо.

Сергея Александровича поздравляют:

ДОЧЬ, КОМПОЗИТОР АННА СОЛОВЬЕВА:

Отец мой САС,

Мне повезло с тобой в который раз!

Жаль, нет меня сегодня для тостов!

Люблю, целую, будь здоров!

КОЛЛЕГА, РЕЖИССЕР АНДРЕЙ СМИРНОВ:

В 58-м, сразу после школы, я поступил во ВГИК. Чудом успел, потому что следом ввели обязательный рабочий стаж для абитуриентов. Так я оказался самым младшим в институте. Но через года три началось послабление «ценза зрелости», и в мастерскую Михаила Ромма поступил очаровательный смешливый розовощекий мальчишка, буквально со школьной скамьи. Как он выражался, «следующий молокосос после меня».

С тех пор прошло больше полувека. Кинематографические перипетии кидали нас то в одну команду, то в разные. Мы то ссорились ужасно, то дружили взахлеб. Но взаимная привязанность и уважение сохранили «на всю оставшуюся жизнь».

Я восхищаюсь и вдохновляюсь его лентой «Чужая белая и рябой». Она из немногих наших картин почти совершенна по форме. Глубока, продуманна, изящна. В ней несравненная изобретательность, масса режиссерской выдумки, легкой, искристой. При этом отнюдь не легковесна, повествует о грустных драматических вещах. Мне кажется, это одна из лучших картин о нашей трудной жизни.

Право именоваться художником он доказал первыми же дипломными новеллами в чеховском альманахе «Семейное счастье». В каждую работу привносил не только основательность и глубину, но изящество, ощущение спонтанности. Ему невыносимо снимать кино, в котором нет обманки, сюрпризов, неожиданности.

Представить себе его в роли скучающего мэтра, взявшегося экранизировать классику (а он не раз ставил и Чехова, и Горького, и Толстого) в духе ползучего реализма, не могу. Всегда впустит в свое кино сквозняк юмора, парадоксальности и даже провокационности, а с другой стороны, все кажется на своих местах.

Словом, это один из самых обаятельных для меня авторов, один из необходимых художников в нашем кинематографе. И, несмотря на «юбилейные даты», продолжает оставаться кинематографическим хулиганом, чем особенно мне симпатичен.

ВЫПУСКНИКИ МАСТЕРСКОЙ СОЛОВЬЕВА:

Как-то Сергей Александрович рассказывал нам, что когда учился во ВГИКе, то сидел в полугипнотическом состоянии в аудитории, по которой туда-сюда ходил Михаил Ромм. Сидел, смотрел на него и думал: «Как не прав Михаил Ильич!» У меня все ровно наоборот, слушаешь Соловьева и думаешь: «Как же прав Сергей Александрович!» Хотя поначалу никто из студентов не может понять, чего он хочет, почему что-то там рассказывает о культуре, о жизни человеческого духа, почему не может четко-ясно-прямо сказать, как пойти и снять кино.

Потом приходит понимание, что он создает воздух. Воздух, которого во ВГИКе уже совсем не осталось или он уже не совсем воздух, а у Соловьева он пока еще есть. Когда он рассказывает о том, как девушка в плаще пришла на пляж с надувной лодкой и стала ее накачивать «пш-пш-пш-пш» (при этом точно показывая, как накачивают лодку ножным насосом). А потом эта девушка села в лодку, отплыла к середине озера, достала гвоздь и лодку проколола. Лодка стала сдуваться «пш-ш-ш-ш-ш-ш». Она стала тонуть, и полы плаща поднялись на воде. Потом узнаёшь, что с этого начиналась история «Спасателя». И слышишь эти «пш-пш-пш-пш», а потом снова прокручиваешь в голове «пш-ш-ш-ш-ш», и потихоньку начинаешь понимать, как писать сценарий.

Потом оглядываешься на себя и товарищей, которые очень хотели, чтобы им срочно рассказали, как снимать кино. Видишь: все что-то там отдаленно и смутно начинают понимать, и рождается такое странное чувство, которое можно описать цитатой из фильма «Наследница по прямой»: «…Там миллионы галактик, темнота, тишина, холод. А мы тут сидим, как дураки морковь жуем. В нуль».

Яна СКОПИНА

— Мастер! — говоришь ему вдохновенно.

— Фломастер! — флегматично парирует он.

А на деле — есть японская буддистская сказка о нем.

Один мастер, давший обет молчания, любил на просьбу дать совет — отвечать, поднимая вверх указательный палец. Однажды его ученика спросили, постиг ли он, ученик, мудреца. В ответ тот многозначительно поднял указательный палец. Мастер, увидев это, схватил тесак и отрубил палец ученику.

— За что?! — завопил ученик.

Но учитель в ответ только прибег к своему знаковому жесту…

А еще САС отлично разбирается в женщинах и кавказской кухне.

Алексей СМИРНОВ

Сергей Александрович будит в вас спящие эмоции: от ярой ненависти до неуемного восхищения. Даже не старайтесь, сдержанно-равнодушно относиться к нему не получится. Всю эту неохватную гамму чувств я испытала, пережила за пять лет вгиковской учебы. Занятия с ним — небольшое землетрясение. Он довольно образно разбирал наши работы. Вот топ ярких «метафор», перешедших в наследство от Соловьева, укрепившихся в моей жизни: 1. Эта такая мудянка. 2. Унылое говно. 3. Хреначить нужно по взрослому… Остальные выражения пусть останутся за кадром. Он никогда с нами не нянчился и не жалел. Наверное, заботился о нашем будущем. Поэтому сейчас адаптация в киноиндустрии проходит менее болезненно. С днем рождения, Александр Сергеевич. Вы нам по-прежнему необходимы. Крепкого вам здоровья!

Оксана СИДОРЕНКО


Лариса Малюкова, обозреватель «Новой»

Новая газета

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе