Фото: ИЗВЕСТИЯ/Динар Шакиров
— Не припомню, чтобы кто-то из наших бардов в последние годы организовывал столь интенсивный гастрольный тур.
— Я тоже не припомню, но при этом не считаю свой предстоящий тур чем-то из ряда вон выходящим. По идее так надо работать постоянно — 10–11 концертов в месяц. Другое дело, как сказал Жванецкий: мало знать себе цену, нужно еще пользоваться спросом. Специфика нашего жанра в том, что мы люди не особо медийные. Нас по телевизору показывают редко, желтая пресса о нас пишет мало. Если бы мои песни не крутили на некоторых популярных радиостанциях, и я бы ежегодно не выступал на сборных концертах в Кремле, то со спросом тоже возникали бы проблемы.
Хотя авторской песне, может, и не нужна большая телевизионная поддержка, чтобы она не превратилась в попсу. Власть ведь в таком случае не позволит бардам творить свободно. Начнут что-то рекомендовать, требовать, скажем, большей патриотичности. Создадут некую жанровую иерархию. Будет у нас свой условный Райкин, которому дозволено чуть больше, еще кто-то «с расширенными правами», а остальным придется «шутить про тещу».
— Один из первых концертов тура ты дашь в Риге, на своей исторической родине. Там ты как-то изменишь традиционную программу, добавишь какие-то песни или высказывания?
— Нет. Ничего специального не планирую и какие-то болезненные вопросы заострять не собираюсь. Напрягать рижскую публику российскими проблемами незачем, а говорить о местных трудностях мне не очень удобно. Я уехал из Риги более 20 лет назад. Хотя вижу, что люди там сейчас живут плохо. Сбежав от «совка» и развернувшись к Западу, страна производство свое потеряла, работы перспективной у молодежи нет, и она отправляется в Англию, Ирландию, Швецию, Финляндию. Пенсии у пожилых людей маленькие, хватает их только на оплату жилья и т.п. Если в СССР Прибалтика считалась элитной частью страны, то сейчас это задворки Европы.
— Сын твой тем не менее гражданин Латвии и живет в Риге.
— Да, он работает в шведской фирме. Ему просто повезло. В свои 25 он для своего возраста относительно нормально зарабатывает. Но это редкость. Подавляющее большинство молодежи, повторюсь, свалило в западноевропейские страны.
— Широкую известность ты обрел в 1990-м, после появления в программе «Взгляд» с песней «Разговор с «афганцем». Затем ты еще раз высказался на «афганскую» тему в песне «Сон», но когда возникла аналогичная чеченская история, ты ее никак не отрефлексировал.
— К началу чеченской войны я уже ушел от социальной тематики, и пока еще меня не настолько достали, чтобы я к ней вернулся. Вот отношение к «совку» у меня когда-то достигло предельной точки. Я буквально возненавидел данную социальную формацию, всех этих дедушек во власти, идеологический бред, показуху, вранье. А сейчас замечаю похожие тенденции в современной России. И если ничего меняться не будет, наверное, опять запою социальные песни.
Хотя, если судить эгоистично, то для меня нынешнее время — самое благополучное. Я так хорошо никогда не жил. Но понимаю, что большинство людей в нашей стране живут иначе. Поэтому во мне борются две позиции: обывательская и гражданская. И я потихонечку начинаю закипать, несмотря на то что мне вроде как и неплохо.
— Ты почетный гость Грушинского фестиваля, участник различных бардовских «сборников», но, кажется, не особо интегрирован в среду авторской песни.
— Я никогда абсолютно не совпадал ни с одним жанром. Хотя становился лауреатом и на фестивалях авторской песни, и на «шансонных» премиях. Недавно в интернете прочел интересное статистическое исследование: кто есть кто в авторской песне. К стопроцентным бардам там отнесли только Юрия Визбора, Аду Якушеву и еще двух авторов. Даже Высоцкому «поставили» 98%. Меня же зачислили в категорию «коммерческой бардовской песни» и «дали» 75%. То есть, по подсчетам аналитиков, я на три четверти бард. Ну, пусть будет так. У столпов нашей бардовской песни, наверное, поэзия получше. Они просто поэты по жизни. А я не поэт. Стихов не пишу. Я придумываю песни. Страшно признаться, но пока я жил в Риге, почти не знал российскую авторскую песню. Имена Визбора, Галича, Окуджавы мне ничего не говорили. Это были такие московские интеллигентские дела. Благо я соприкоснулся с творчеством Высоцкого, которое во многом и сформировало мою личность.
— Ты заслуженный артист России. Чтобы получить это звание, кажется, нужно представление от какой-то соответствующей организации: филармонии, оркестра, театра. А на тебя кто подавал документы?
— Так случилось, что когда я перебрался в Москву, то стал работать в российском союзе ветеранов Афганистана. Благодаря тем самым «афганским» песням «афганцы» ко мне тепло относились и до сих пор относятся. В 1991-м мне нужно было как-то трудоустроиться, и ребята из этого союза предложили: приходи к нам со своей трудовой книжкой. Меня приняли на должность «помощника председателя по вопросам культуры». С тех пор ничего другого мне в трудовую не записывали, так что к 2011-му я официально проработал в сфере культуры два десятилетия: имел право на звание.
— Интересно вышло. Ты в упомянутом «Разговоре с «афганцем» сразу подчеркнул, что тебе с человеком, прошедшим эту горячую точку, не договориться. Более того, прямым текстом сказал: для тебя «Афган — позор державы», и тем не менее ветераны этой войны отнеслись к тебе дружелюбно.
— Да. Хотя, когда я впервые попал на «афганский» фестиваль в Лужниках, в 1990-м, некоторые из тех, кто потом стали моими друзьями, не соглашались с моей позицией. Многие еще были в шорах советской пропаганды, но потом стали называть меня братаном. Свою роль сыграло и то, что, когда я спел эту песню во «Взгляде», в моде были «вареные» джинсовые костюмы. Я был на съемках как раз в таком костюме. На телеэкране он смотрелся как камуфляж. И афганцы меня за своего приняли, тем более что вторая песня на эту тему,«Сон», была написана уже от первого лица. Еще долго потом я на каждом концерте объяснял, что не воевал там, но поскольку родился в 1961-м и к началу афганской кампании в 1979-м мне было 18, то считаю, что это война моего поколения.
— Свое 50-летие ты отметил сольным концертом с оркестром в Кремлевском дворце. Твои песни исполняли многие популярные эстрадные артисты, в том числе Иосиф Кобзон. Не каждый бард такое осилит. Тоже «афганцы» помогли?
— Нет. Знакомые люди, которые иногда подходили ко мне после концертов и интересовались: может, чем-то надо помочь? Когда я решил замахнуться на Кремль, обратился к ним. Они откликнулись. И юбилей получился. Может, и нынешний тур где-нибудь в марте я завершу большим концертом в Москве.
Михаил Марголис
Известия