СКОВОРОДКА ДЛЯ КНИГИ РЕКОРДОВ
Зовут Левшу Дмитрий Игумнов (на снимке). У него бравая казачья выправка, дружелюбный нрав и фирменная латунная плашка-визитка некоммерческого партнёрства «Мышгород» на фартуке – кожаном, чтобы в огне не горел. А ещё он супруг красавицы Дарьи, отец двоих пятимесячных витязей-близнецов Саввы и Николая. Он рыбинец, учился на ювелира в знаменитом селе Красное на Волге, лауреат международного фестиваля «Поющий металл».
Про Левшу мы тоже ничего не придумали. Так назвала Игумнова Ярославская мэрия. Пару лет назад отковал он на Масленицу самую маленькую в мире сковороду для блинов – размером меньше копейки. Мэр Ярославля Виктор Волончунас в роли главного блинопёка при всём честном народе испытал чудо-сковородку, остался доволен и распорядился выразить автору сердечную признательность. «Вас по праву можно назвать ярославским Левшой», – прочли мы под конец нашей встречи в благодарственном письме Ярославской мэрии из архивного досье НП «Мышгород», более известного как Дом ремёсел.
Всё это к вопросу, что они умеют, кузнецы века нанотехнологий и плазменных коллайдеров, на что они способны и не где-то у чёрта на куличках, а тут у нас на волжском бережку. Но ведь что ни говорите, а сковородка-копейка, она хоть и сенсация, и мастеру хвала, а всё же милая экзотика, забава в сравнении с чёрствой прозой жизни. Так может быть в эпоху легированных сталей с добавками вплоть до золота в сплаве, когда металл с любыми нужными свойствами получают по компьютерным программам, а если его надо украсить, рисунок можно нанести лазером по копиру, та потешная сковородка и есть нынешний удел древнейшего ремесла?
Для прояснения важного вопроса к беседе подключился отец-основатель этого первого в нашей области Дома ремёсел Василий Тёркин. В паре, как у горна, засучив рукава, встали за честь своего ремесла. Сходу предложили обсудить новость, привезённую Дмитрием из Москвы. В столице кузнецы имеются в штатном расписании не только УВД (нужны конной милиции), но и МЧС. Зачем они спасателям?
А затем, что у них там ситуации сплошь какие? – нештатные. Инвентаря, бывает, не хватает или он не подходит. Чтобы здесь и сейчас вытащить несчастных из-под завала или из разбитой машины, требуются нетиповые крючки с карабинами, скобы, клинья и чтобы не подвели по прочности и упругости. Кому такую работу и доверить, как не кузнецу, причём лучше своему, чем приглашённому со стороны.
В штате управления Министерства по чрезвычайным ситуациям по Ярославской области кузнеца или слесаря с такими навыками, как нам удалось выяснить, нет. Стало быть, не пришло время. Разговор у нас в принципе: булат ручной ковки, по научному композитная сталь, «сшитая» на наковальне из пакета со слоями раскалённого металла разной твёрдости, судя по всему, нам ещё по жизни ох как пригодится. В том числе и сварной булат с узором, в котором проступает структура металла – «дамаск», по-народному – «харалуга». Будь это плотницкий топор или клинок, что на одном замахе спасёт драйвера, когда искатель подводных приключений нечаянно запутается в рыболовной сети.
В «Мышгороде», смотрим, свой наглядный материал – такой вот узорчатый браслет, ухват – чугунки в печку ставить, тяжеленная кольчуга для реконструкторов из военно-исторического клуба, целых полгода плёл её Дмитрий. Всё это наши собеседники выложили на стол и на диван вместо ответа на вопрос, умеют ли они, образно говоря, «харалугу» ковать.
КОМУ ПО ПЛЕЧУ ДОСПЕХИ ХАРАЛУЖНЫЕ
В командировку прихватили мы красивую книжку карманного формата – ярославского издания «Слова о полку Игореве» с палехскими миниатюрами. На суперобложке над шлемами дружинников поблескивают наконечники копий. Помните, как называет копья и мечи автор? Харалужные, то бишь узорные: «кара-лыг», харалуг с тюркского – «чёрный цветок».
Так у металлургов, да не так у мышкарей. У них на всё собственный взгляд. Это где-то в столицах, даже после того, как технологию варки булатов и «дамаска» рассекретил великий русский инженер Павел Аносов, о харалужной ручной ковке опять забыли. Но только не в деревнях верхневолжской глубинки! «Харалугой» там со времени Игорева похода и сегодня называют всё, что выплавляется в домашней домнице для плуга, топора и косы, для гвоздя, швейной иглы, обережной спицы, конской подковы.
Всё это «Мышгороду» по плечу. А вот насчёт оружия Тёркин сразу же выступил с чем-то вроде дипломатического заявления. На изготовление холодного оружия нужна лицензия, а на сувенирные клинки – сертификат, как у ярославского мастера, члена Общества тульских оружейников, Гильдии мастеров-оружейников и Союза художников России Ильи Куликова (его мастер-класс есть на сайте www.Bestbulat.ru.). Мечи харалужные, например, мышкинец Александр Беляков, чей булат режет стекло, если и откуёт, то в сувенирно-подарочном варианте. Пример: реконструкция меча нашего земляка-переславца святого благоверного князя Александра Невского. В прошлом году губернатор Сергей Вахруков и мэр Переславля Андрей Охапкин вручили меч ведущему телепроекта «Имя Россия» Александру Любимову («Северный край» об этом рассказывал).
Булат – высший пилотаж в кузнечном искусстве, и книга Павла Аносова о нём, впервые изданная в 1841 году, здесь в «Мышгороде» – универсальный справочник и незаменимый учебник. Аносов пишет о литом булате, он первым положил его под микроскоп. Он мог по узору определить качество металла по твёрдости, прочности и упругости. С булатом наших дней, композитным литьём, отобранным на металлобазе (по цене, между прочим, 5 – 6 тысяч рублей за полосу величиной со столовый ножик) работают у горна и наковальни и современные Левши.
Иначе не стать дорогостоящему полуфабрикату ни мечом Александра Невского, ни кочергой для камина богатого дачника, ни простому ухвату для русской печки взамен отслужившего прабабкиного, ни шатру нового храма. «Мышгород» предпочитает товар лицом показывать под открытым небом, прямо на городских улицах. Весь архитектурный металл – и сам шатёр, и кованые двери с козырьком, и решётки на окнах часовни Георгия Победоносца, что на воинском мемориале наискосок от Дома ремёсел, в его кузницах выкован.
Возвращать людям почтенное ремесло рано или поздно всё равно придётся – жизнь потребует. Доверить сие важнейшее дело в наших краях, как видим, уже есть кому. Мы обсудили проблему с начальником отдела народных промыслов и ремёсел департамента промышленности и предпринимательской деятельности правительства Ярославской области Александром Алфёровым. Ни о каких «концепциях развития» разговора не было. Занятие это штучное, вот именно для левшей, и потому Александр Петрович просто дал краткий обзор того, что известно областному экспертному совету по народным промыслам: кто и где что-то стоящее предложить может.
В Рыбинске предприниматель Андрей Лешуков кузницу устроил у себя во дворе, его коронное изделие – стильные парковые скамейки. У мастера на все руки ярославца Александра Ценина один из главных козырей – плотницкие топоры. Его коллеги-земляки с «Кузнечного двора» нарасхват у тех, кому кошелёк позволяет заботиться о суперсовременном квартирном дизайне.
Специальность единственного в большесольских краях кузнеца, народного мастера Андрея Прокофьева (он ещё и классный резчик по дереву) – художник-реставратор архитектурного металла. В своё время отличился дипломным проектом реставрации ворот Владимирской духовной семинарии. Его младший коллега, однокашник по Суздальскому художественному училищу и тёзка Мамонтов, обладатель Гран-при международной выставки «Мосбилд», живёт в Угличе.
Недавно вместе с народным мастером из Некрасовского Владимиром Романовым они удивили даже таких обычно хладнокровных скандинавов. На выставке в Швеции на ура показали диковинную «Пизанскую башню», невиданный эксклюзив: береста плюс ковка!
Кузнецы везут свой звонкий товар на ярмарки – в праздники городов и сёл, на День Ярославля весной и на «Ярославский базар» осенью, на выставки-продажи в Москву, Питер, Владимир, Кострому, Тулу, таковых на круг бывает десятка полтора. Раз в году встречаются они в Мышкине на фестивале кузнечного искусства.
ВСЕМ РЕМЁСЛАМ ОТЕЦ
Забытого не вернуть, если не возродить азов самого мастерства. Тем более, что ремёсла, музейное дело, въездной туризм – не самое лёгкое, но самое верное средство совладать с кризисными невзгодами для малых городов и посёлков, где нет промышленности. Так ли это, вообще-то можно спорить, но не забудем, кто был кузнец на Руси – «всем ремёслам отец», недаром же так и мышкинский фестиваль называется.
Дом ремёсел обучает молодых, человек по пятнадцать за год, с оплатой труда через социальное агентство молодёжи. Дают им первоначальные навыки, стараются задеть за живое, чтобы захотелось продвигаться дальше. Один из учеников Тёркина и Белякова Никита Кудрявцев, мы слышали, поселился в Великом. Там в приходе храмов кремля по благословению их настоятеля отца Алексия открыта кузница. Двадцатипятилетнему упорному умельцу-самоучке по имени Артём Губинец он, Никита, – повседневный пример для подражания.
Кудрявцев рискнул на вольные хлеба податься гол как сокол. Наковальня у него – с базы вторчермета – не дал в огне погибнуть, выкупил по остаточной стоимости. Топку сварил себе по росту из металлолома. Молоток, зубило отковал себе сам. Вот что значит мышгородская выучка.
Было бы таких примеров больше, да людей не хватает, мастеров-наставников, места тоже в обрез. Через дорогу освободилась после расселения по программе ветхого жилья большая коммуналка. Пять мастерских, весь детский сектор можно было бы уместить – вчерне договорились об этом с городскими властями.
Ну а пока в одной мастерской теснятся гончары и стеклодувы. Кузнецы – всего их в городе пятнадцать – квартируют по всему Мышкину, строят кузницы на огородах. Пристроили вторую и к Дому ремёсел, одна зимняя есть в Поводневе в пяти километрах от города. Там развёртывается летняя база – со сторожевой башней, крепостным частоколом, стрельбищем для лучников. В планах и казачий хутор, и трасса для спортивного ориентирования, и областной палаточный лагерь для семейных туристов, чтобы и отдыхали, и к ремёслам приобщались.
– Нам двенадцать лет, выросли из коротких штанишек, смотрим теперь, как жить дальше, – такое у Тёркина получилось в беседе о булате неожиданное резюме.
У ярославского Левши Дмитрия лирическая концовка вышла на свой лад. Зачерпнул он на заднем дворе ведром угольку, подсыпал в огонь, сунул в горн, положил на наковальню раскалённую заготовку, такую, что без очков и не рассмотреть:
– Сейчас мы её немного порасплющим!
Пробойником проделал дырки для гвоздей, провёл канавку, чтобы не стачивались, «поворонил» маслом, от ржавчины. Торжественно поднял над головой подковку размером с пятачок:
– «Северному краю» – на счастье!
Северный край