Свободным в своей профессии журналист быть не может

Воспроизведу здесь небольшой фрагмент своего интервью юной коллеге,,,

У вас в «В контакте» в графе «интересы» написано только одно: «свобода». Вы чувствуете себя абсолютно свободным в том, что делаете в нашей стране?

– Формулировкой вопроса вы намекаете на то, что в нашей стране свободно делать то, что ты хочешь – нельзя по определению. Это отражает ваш, я бы так сказал, юный взгляд на старый мир. Поскольку я старше и много бывал за границей, а так же имею опыт стажировки в США (New York Times Company), то могу вас сразу разочаровать – абсолютно свободным в своей профессии журналист быть не может, поскольку трансляция его мнения на массовую аудиторию всегда стоит денег.

И если журналист не издает собственную газету и не распространяет ее (опять же за собственные финансы), то его должны объединять с владельцем (того или иного СМИ) общие взгляды.

Это я вам ответил на тот вопрос, который был зашифрован в формулировке.

Ну а то, что касается того, что я имел в виду, то ответ утвердительный – я абсолютно свободен от каких-либо формальных ограничителей и очень ценю это состояние. Мне ни от кого ничего не нужно, я никому ничего не хочу доказать и живу на том уровне, который меня устраивает, в окружении людей, с которыми могу обсудить то, что приходит мне в голову.


Свобода это в значительной мере внутреннее состояние, можно ощущать себя независимым даже в концлагере, как утверждал Виктор Франкл. А можно видеть концлагерь в интерьере яхты, рассекающей по океану.

Еще в начале 90-х медиаидеолог Марина Леско писала, что для реализации свободы слова необходимо обладание свободой зрения, слуха, а главное – свободой мысли.

=

Для всех «Взгляд» стал символом свободной журналистики, а ваша команда была лицом этой свободы и «играла на кремлевских нервах». В программе «О личном и безналичном» вы сказали, что «не понимали, что вами играли», и вы все были в системе. Была ли по-настоящему в стране «эпоха гласности» в СМИ, или же эта свобода всегда была мнимой?

– Возвращаясь к сказанному выше: всегда есть люди с ресурсом, которые могут использовать искренность и талант журналиста в своих целях. То есть ваше «свободное» высказывание на любую тему незаметным для вас образом решает чьи-то вполне конъюнктурные проблемы. Это беда профессии.

Известный интервьюер «Коммерсанта» Игорь Свинаренко озаглавил беседу со мной (которую он записал для некогда влиятельного журнала «Медведь») «Хунвейбин перестройки».


Хунвэйбин, это не то, что вы, возможно подумали; слово нормативное, в переводе с китайского – «красный охранник», так в Китае звали студентов, которые выполняли функции штурмовиков «Культурной революции». И последнее – это не телепередача Михаила Швыдкого, а достаточно кровавая политическая кампания начала 70-х.


Смышленый журналист понимает, что его используют, а несмышленый уверен, что несет правду в массы.

Я не был смышлёным, увы.

Ну а «эпоха гласности», конечно же, была, потому что когда рухнул СССР, ресурсы оказались в руках противоборствующих групп, которые воевали друг с другом, пользуясь пассионарностью несмышленышей, словно джедайскими мечами.

И никакого контроля, кроме идеологического, в рамках выбранной группировки не было.

И правда была в те годы другая – голая. Когда нагие девушки в эфире невозмутимо читали новости — был такой формат на одном из телеканалов, назывался «М1».

Автор
Евгений Додолев
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе